***
С каждым днём моя жизнь все больше становится похожей на ебаный триллер, и кому-то это может показаться забавным, но точно не мне. Я отдала бы все за то, чтобы вернуться обратно и жить как раньше. Меня не интересует абсолютно ничего. Все вертится вокруг «нее». Я не забываю о ней ни на секунду, чтобы заранее знать, что можно делать, а что нельзя. Я помню как первое время не хотела подстраиваться под правила «игры», но с каждым днём сны становились все ужаснее. Я начала шарахаться от каждого шороха, и вскоре уяснила, что подчиниться ей будет намного правильнее. До последнего я не рассказывала о ней никому, но Фин сам заметил мое подавленное состояние и изо дня в день пытался вытянуть из меня его причину, тогда я решилась рассказать ему. Но на следующую ночь, проведенную с ней, до меня дошло, что нельзя было этого делать. Мне стало ясно без единого слова. Она очень хорошо «объясняет». И хоть я не ощущаю всю эту боль, ее заменяет какое-то странное чувство, которое я по сей день не могу описать. Оно сказывается на мне куда сильнее физической боли. Я ужасно устаю и все время хочу спать, но теперь это слово для меня воспринимается совершенно по-другому, теперь это скорее параллельная жизнь, куда я попадаю и не могу выбраться до тех пор, пока она не позволит мне. Порой мне кажется, что я просто становлюсь ее источником связи с внешним миром, только я не понимаю, зачем ей это. Она будто воспитывает меня, навязывает мне свои повадки и привычки, чтобы я вела себя точно так же, как могла бы в реальности вести себя она. Она. Она. Она уже давно внутри меня и потихоньку оккупирует мой разум, а я не в силах сопротивляться. -Билли, идём завтракать, — раздался мягкий голос мамы из-за двери, и я, очнувшись, поднимаюсь на ноги. Они ватные, словно и не мои вовсе, но благо двигаются, значит, живое во мне ещё присутствует. Я вяло переступаю с ноги на ногу и вскоре выхожу на кухню. Не помню, когда я ела в последний раз. В основном я только курю и литрами пью воду или чай, но от вида еды меня выворачивает наизнанку. -я не буду есть, мам, — из последних сил выдавливаю улыбку и двигаю к себе чашку чая, — спасибо, я не голодна. -ты уже полупрозрачная совсем, ешь давай, — мама ставит передо мной тарелку с яичницей и тосты, а после уходит из кухни. Я чувствую запах, и к горлу подступает соленая слюна. Несусь к туалету, с рывка поднимаю крышку и падаю на колени. Желудок пустой, поэтому оттуда не выходит ничего, кроме двух глотков чая, которые я успела сделать. Внутренности словно переплетаются между собой в попытке выдавить из меня хоть что-то, но я лишь то и дело сплевываю слюни и жмурю ужасно слезящиеся глаза. Очень плохо. Обессиленно опускаюсь на пол и упираюсь спиной в стену. Головокружение способствует новому рвотному позыву, и я снова подползаю обратно. -мам, принеси воды, — но у меня не получается крикнуть, голосовые связки словно сопротивляются, поэтому я тянусь рукой к стене и пару раз ударяю. Мама не слышит. Ударяю ещё несколько раз, но опять же ничего. -МАМ! — громко вырывается сквозь слезы, и тошнота снова возвращается. -боже, Билли, что случилось? -воды, принеси воды, — прошу хриплым голосом и пытаюсь выровнять дыхание, но не выходит. Стакан оказывается у меня в руках, и я залпом выпиваю все до капли. Вода с характерными звуками вырывается обратно, но меня все ещё ужасно мутит. -ты плохо себя чувствуешь? — доносится откуда-то сбоку, но противный ультразвук в голове оглушает меня до такой степени, что я с криком хватаю себя за волосы и падаю на пол, согнувшись в дугу. Мама не выдерживает и тут же оказывается рядом, пытаясь поднять меня. -Билли! Билли, посмотри на меня! — теплые ладони обхватывают мое лицо, но куча сильных тиков не дают ей надолго задержать их на нем. Меня рвет на части, а голова, кажется, вот-вот треснет от адской боли. Шея не слушается и вертится в разные стороны как винт, и я со всей силы бью себя по всему, чему только можно, а мама безуспешно пытается поймать мои руки. -мам, отойди, я могу тебя ударить, — выдавливаю сквозь плотно сжатые зубы. Она плачет, потому что не знает, что со мной делать, да я и сама понятия не имею. -я позвоню Финнеасу, — мама собирается встать, но я не даю ей сделать этого. А может не я? -он слишком много знает обо мне, не нужно, — оголяю все тридцать два зуба и старательно изображаю улыбку, но тики не отступают, и выглядит это так, будто я окончательно обезумела, — все нормально, видишь? Медленно поднимаюсь на ноги и двигаюсь прямо на маму. Она пятится назад, в ее глаз виден страх вперемешку с непониманием, но она не уходит, а вместо этого крепко прижимает меня к себе. -Билли, скажи честно, ты на наркотиках? -чего? — я резко отстраняюсь от нее, и она тяжело вздыхает, — мам, какие наркотики? -тогда что с тобой? Что? Знаешь, мам, я бы могла сказать тебе, что со мной, но для начала я сама не прочь узнать, только вот не знаю как, но очень хочется, правда. -да я отравилась наверное просто, все со мной нормально, — меня шатает в разные стороны, а в глазах то темнеет, то наоборот, но я пытаюсь держать себя в руках, только мне все равно с трудом удается сосредотачивать взгляд на маме, — не переживай, я в порядке. -боже, Билли, где ты берешь наркотики? — с сожалением и одновременно строгостью в голосе спрашивает она, а я вместо того, чтобы ответить, молча выхожу из туалета и иду в комнату. Ее реакция вполне мне понятна, любой другой тоже подумал бы, что я принимаю, но как объяснить настоящую причину? А в принципе я могла бы попытаться, но опять же — нельзя. Вся моя жизнь сейчас один сплошной запрет, и я никогда не привыкну к этому, но, видимо, придется. Дверь за мной закрывается, но тут же распахивается снова. Мама озадачена, я вижу это по ее взгляду. Она хочет найти то, что я якобы принимаю. Ну пусть попробует, я бы посмотрела на это. -где? — спрашивает она перед тем, как открыть один из ящиков стола, — я спрашиваю, где? Слабо пожимаю плечами, и этим ещё больше вывожу ее из себя. Ящики один за одним летят на пол, все, что пару секунд назад находилось на столе летит туда же. Теперь в ход идёт шкаф. Вещи беспорядочно вылетают оттуда, приземляясь в разные точки комнаты, но и там, ясное дело, ничего нет. Все полки опустошены, и теперь в ее руках мой рюкзак. Кроме очков и кепки в нем ничего не оказалось, и мама сталкивает меня с кровати, переворачивая на ней все с ног на голову. Тщательно прошаривает наволочку, но опять же ничего. Я стою посреди комнаты и казалось бы абсолютно безэмоционально наблюдаю за этим бессмысленным обыском, а внутри все кричит о том, что на самом деле со мной происходит и даже не просится, а уже рвется наружу, но я продолжаю молчать. Неразглашение.***
Мама со слезами на глазах вскоре вышла из комнаты, оставив за собой весь этот бардак, но меня он мало волновал, меня не волнует ничего, кроме соблюдения правил. Сраных правил, из-за которых портится вся моя жизнь. Я случайно кидаю взгляд в сторону стола и среди всех вещей вижу заветный рисунок. Ощущение его значимости пересиливает мысли о том, что, фактически, он совершенно бесполезен. Не знаю зачем он нужен мне, честно, но что-то подсказывает мне, что он важен, очень важен, поэтому я снова складываю его пополам и засовываю в самый дальний угол шкафа, а после небрежно запихиваю туда кучу вещей. Что за херня произошла в туалете мне по-прежнему было не ясно, но одно знаю точно — это была не я. Я молчала, за меня говорила она. Половину так точно. Опять влезла в мое сознание и сделала так, как посчитала нужным. Нужно учиться давать ей отпор, я не должна так просто позволить совладать с собой, боже, но как же это всё-таки глупо и смешно, просто потому что я для нее буквально пыль, которую она в любой момент может сдуть с пути и спокойно двигаться дальше. Против нее я ничтожное, совершенно ни на что не способное создание, и в итоге мне остаётся только смириться, но я не могу. Я медленно раскладываю вещи по местам, и часто застываю на месте, не в силах двинуться, меня словно глючит, но сейчас я не ощущаю ее присутствия, все спокойно, и мне очень хочется забыться, хотя бы на немного. В таких случаях раньше я ложилась поспать, но сейчас не «раньше», сейчас спать — равносильно садизму, хоть и не всегда, но как по мне это самое лучшее сравнение. Я слышу звук подъезжающей к дому машины, и через пару минут слышу Финнеаса. Он тут же идёт по направлению к моей комнате. -наркотики всё-таки? — он бесится, это видно, шагает туда сюда как заведённый, но ждёт ответа. -не прогибайся под маму, братик, ты знаешь в чем дело, — он издает нервный смешок и улыбается уголком рта. -так может она и чудится тебе из-за наркоты? Блять, Айлиш, отдай мне все, — парень протягивает мне руку и отворачивается, — прямо сейчас, клади сюда, я не буду смотреть откуда ты это вытащишь, но просто отдай. -ну пиздец, что тебе дать то? У меня нет ничего! Ни-че-го! Мама уже шмонала здесь все, но не нашла нихрена, потому что у меня ничего нет! Он поджал губы и медленно опустил руку, сжав ее в кулак. Я наблюдала за быстрой сменой эмоций на его лице, и сейчас оно вроде бы приняло более менее доброжелательный вид, но тут же снова напряглось, и бешеный взгляд моментально подействовал на меня как кляп. -отдай.мне.все.что.прячешь. — я молча встала с кровати и подошла к шкафу. Спрятала я только одно. В его руке оказался свёрнутый лист бумаги. -и что это? — он смотрел то на меня, то на рисунок, но мне было страшно пояснять. -мне удалось нарисовать его, это единственное, что я помнила с утра, не спрашивай ничего больше, просто пойми меня, у меня нет наркотиков, Фин, есть только она и ее воздействие на меня, которое вытворяет со мной вещи похлеще любой наркоты, звучит безумно, знаю, но это действительно так. Рыжеволосый внимательно рассматривал рисунок, словно прикидывая что-то в голове, и вскоре протянул его мне. -это пиздец, Билли, с тобой происходит натуральный пиздец, — я лишь согласно кивнула и опустила взгляд, — я ещё раз настоятельно рекомендую тебе обратиться к психологу, я найду хорошего, я найду самого лучшего, никто ничего не узнает, все наладится, давай? Я отрицательно замотала головой и повернулась к окну. Никакой психолог не помешает ей вытворять со мной всё, что вздумается, ей никто не помешает. Она взялась за меня, а значит исход событий зависит исключительно от нее. -ну почему, Билли? Раз ты не принимаешь, то тебе нечего бояться, значит дело только лишь в твоей психике без каких-либо иных вмешательств, и тебе обязательно помогут, ты должна только захотеть. -не хочу, я не хочу этого, Финнеас, ладно? Мне это не нужно! Хватит вести себя со мной как с ненормальной, пожалуйста, я абсолютно здорова, мне не нужна помощь твоего сраного психолога, понятно? Отъебись от меня, уезжай! -ну все, кукуха реально движется, скоро тебе уже никто не поможет, не советую прятаться от этой проблемы, от тебя скоро люди шарахаться начнут, подумай ещё разок, на связи, — он похлопал меня по плечу и вышел из комнаты, а я схватила в руки первое, что попалось под руку и с полным отчаяния криком со всей силы бросила вслед за ним.