as above, so below

      Сет всегда следит за собой, несмотря на кризис в Египте: душистые масла для массажа, парфюм, благовония, мыло и бижутерия. Вся эта роскошь по количеству не уступает сестринской коллекции, а даже имеет губную помаду с привкусом пчелиного воска, тени для век, подводку для глаз из сурьмы с сажей с отдушкой касторового масла. Как Бог, он себе не отказывает.       Его макияж говорит за него: изящные стрелки подчеркивают жестокий взгляд, красные тени акцентируют цвет радужки. Его знойная красота и непоколебимые принципы — его убийственная визитная карточка Бога войны, способного пойти на многое. Просто не всем дано его рассмотреть с другой стороны. Или же не все хотят.       Прямо сейчас, затопив Нил песком, Сет сидит за столиком и красит глаза сажей, смотря в ручное зеркало. Аккуратно проводит палочкой по веку, поправляет мизинцем края. В комнате ненавязчиво гуляет запах корицы. Нужно немного подготовиться, чтобы не выглядеть дураком: и себя накрасить, и привести в порядок комнату. Эфирные масла попросту не тратит: некоторые растения уже не достать из-за страшной засухи. Сет не печалится. Даже если вина лежит полностью на нем.       Он спокоен. Даже слишком.       Даже когда слышит тихие шаги у входной двери.       — Снова палочка в руках, Сет?       Даже когда узнает его за секунду.       Оборачивается — в дверном проеме, облокотившись на косяк, расположился Анубис. Руки на груди сложил, головой покосился в маске шакала. Маска скрывает половину его лица, и золотой Анкх прямо на Сета смотрит, бдит. В полумраке Анубиса с трудом можно разглядеть, если бы не аккуратный схенти на бедрах с шендитом, не скрывающий его фигуру и не укорачивающий рост; повязка для усех. Его тень уходит далеко назад. Весь Анубис — сплошной черный цвет. Ну… в Дуате нет солнца.       — «Снова»? С каких пор ты говоришь так, словно мы стали каждый день видеться? — укалывает Сет с порога. — Где мои цветы и фрукты? Ты поздоровался, прежде чем войти?       — Я прихожу по возможности, а не когда вы попросите.       — Мы не виделись три недели. Что, возможности не было? — Сет откладывает палочку и зеркальце. — Папочка не отпускал? Или ты у нас внезапно превратился в Сизифа?       Когда-то Сет был другим. Возможно, Анубис его даже другим и знает.       Но он не помнит этого.       И не помнит то, что он не помнит.       Анубис устало вздыхает, прежде чем пройти вглубь комнаты, не спрашивая разрешение. Становится напротив Сета, оглядывается на косметику, улыбается уголком рта. Красные глаза маски смотрят прямо на Сета, рассматривают его аккуратно выточенный макияж. Сет долго ждать не стал: по-хамски щелкает маску по носу, и она растворяется среди черных волос Анубиса, оголяя его необычайную красоту. Сет усмехается, заметив некоторые косяки в его макияже. От самого Анубиса идет тонкий шлейф свежести и реки, по которой сопровождает Ба умерших.       — Судя по всему, у тебя также не было возможности уделить себе время, — подмечает Сет, игриво одернув его черно-золотой схенти. — Давно ты на себя забил?       — У меня нет времени. В Дуате не продуманы перерывы.       — Тогда что ты здесь делаешь? — пожимает плечами. — Кто же сейчас сердца на суде взвешивает?       — Тот взвешивает. И справляется с этим отлично, — Анубис делает предупреждающий шаг вперед. — Вам стоит прекратить упрекать меня в редких визитах, ведь мне ради встреч с вами приходится лгать отцу, что я хочу навестить мать. Я ее-то навещаю, но потом иду к вам. Ваши капризы выше вас. Учтите, на что я иду, чтобы видеть вас. Отец не будет рад, узнав истину.       Ох. Почему так больно?       — Говоришь так, будто я заставляю тебя лгать.       — Кажется, эти визиты нужны больше вам, а не мне.       — Поэтому иди сюда, я подправлю твой поплывший макияж, — Сет берет палочку с сажей.       — Это ни к чему.       — Не говори чушь.       Первое, что услышал Анубис, стоило пройти глубже в спальню — благовоние с корицей. Анубис, Бог мумификации, как никто другой разбирается в ароматах. Они играют огромную роль: в большинстве случаев служат для ритуалов и лечении разных недугов. Даже по сторонам смотреть не нужно, чтобы увидеть благовоние или оценить обилие баночек с маслами. Их освещает несколько свечей и полная луна, и такое освещение демонстрирует всю мрачную красоту служителя Дуата. Жизнь в царстве мертвых мимо него не проходит.       Сет знает: он не станет говорить то, что разрушит их семью.       Именно по этой причине жестом палочки «вверх-вниз» намекает, чтобы Анубис упал на колени.       — У меня нет второго стула, если ты заметил.       Сет улыбается.       Ведь Анубис падает на одно колено.       Сет хватает острый подбородок Анубиса и поправляет его стрелку. Вырисовывает по-новому линию на нижнем веке. Анубис даже не капризничает. Обычная встреча после долгой разлуки, но Сет живет от встречи до встречи: таково его чертово проклятие. А цена тому — молчание. Ни слова не сказать, каково положение дел на самом деле. Не горит желанием расставаться с тем, что имеет сейчас: он останется обреченным на вечные страдания в одиночестве.       А никто не любит одиночество. Уж точно не Сет.       — Макияж остался более-менее приличным, чем я тебя видел в прошлый раз. И ты явно не сам красился. Это не твой почерк. Твои руки не могут так рисовать. Кто тебе помогал?       — Я сам себе рисую стрелки, — спокойно ответил Анубис. — В этом не нужен какой-то особый талант, но достаточно тяжело добыть качественную сурьму, конечно. Я не жалуюсь.       — Ты в любой момент можешь прийти ко мне и за сажей, и за сурьмой, — Сет останавливается; упрямо смотрит на него. — Боишься лишний раз показаться, дабы не получить?       — Прекратите. Не время ругаться.       — Я и не пытаюсь.       — Я ваши провокации уже выучил, Сет.       Сет не сможет дать ясный ответ, почему делает это: пускает Анубиса в свою комнату и себе под кожу. В какой-то степени он совсем этого не заслужил, а с другой: почему нет? Что ему запрещает проводить идеальную стрелку по этому идеальному лицу, скользить взглядом по идеальным вьющимся черным волосам, которые так похожи на его собственные, огненно-красные?       Весь Сет — сборник крови и ненависти к собственному брату.       Весь Анубис — единственный, кого Сет не ненавидит.       Анубису и правда предстоит узнать очень многое.       Сету и правда предстоит осознать очень многое.       Что вся его любовь исказилась.       Когда Анубис упал на второе колено, опустил взгляд на черный шендит, не показывая ни одну эмоцию на лице. Палочка с сажей сама упала на пол — Сет и правда в этом не виноват, — а ноги под схенти раздвинулись. Пальцы впиваются в ладонь. Сет мысленно умоляет себя остановиться, но очевидное скрыть невозможно. От пристального взгляда Анубиса не скрыть это — иррациональное желание, покрытое толстыми слоями боли и отчаяния. Хотеть быть ближе, чем дозволено.       Анубис многозначительно поднимает взгляд исподлобья. Серьги Анубиса выбились через черные пряди, стоило ему немного склонить голову, словно сова. Сильные и гладкие руки аккуратно, словно бояться напугать, оказываются на крепких квадрицепсах Сета. Их наполовину скрывает схенти, а резкий толчок к спинке стула и вздох выдают Сета с потрохами.       Идеально инсценированная сцена.       — Вы слишком предсказуемы для меня.       Одна рука, все же, без воли тянется вперед — в шелковистые волосы Анубиса.       — Ты закрыл дверь? — Сет знает, что будет дальше.       — Конечно.       С каких пор Сет считает это неправильным?       С каких пор Сет теряет самообладание, а не доминирует над этим?       Главная идея фикс, ломающая Бога надвое: пальцы ползут по голове, расчесывая черные пряди. Легкие и мягкие. Такие же, как и шаловливые пальчики на его ногах, ползущие под схенти. Изящные. Искусные. Спокойные.       Сет вниз смотрит — черные омуты в ответ смотрят через пряди волос и брови.       Сет вверх смотрит — черный схенти оказывается на полу.       Прихоти свойственны даже Богам. Даже таким, как Сет — младшему сыну Геба и Нут; Богу, которому поклоняются и отдают женщин. Но Сет прямо сейчас не выглядит как Бог: не по-божески поддается грязным манипуляциям. Анубис молча убирает с колен Сета схенти, дабы увидеть то, ради чего здесь оказался: изученный со всех ракурсов член.       Анубис распределяет вес на коленях и выглядит абсолютно бесстрастным в отличие от Сета, который, такое ощущение, сейчас станет одним цветом со своими волосами. Его член ровный и бордовый, а еще стоит. Когда кровь успела прильнуть — риторический вопрос.       Анубис хотел бы уже взять в рот, но хват в волосах его остановил.       — Ты и правда молчишь Осирису, за чем ты выходишь из Дуата? — и Сет смотрит ему в глаза с такой наивностью, аж сам не понял.       — Думаю, отцу лучше не знать, что нас связывает.       Отцу.       — Поэтому чем меньше мы тратим времени на болтовню, тем больше времени на нас.       Сет пахнет как невоплотившиеся мечты: также сладко и недосягаемо. Анубис вдыхает этот сладкий аромат вперемешку с корицей, слегка сжимает его бедро и двигается ближе. Держит член у основания и сплевывает накопленную слюну на головку. Распределяет ее по длине ритмично, оставляет влажные дорожки. Капли томно падают на пол. Анубис прикасается губами — Сет шумно вздыхает.       Сет от ощущений сдерживает громкие стоны и страстное желание трахнуть эту глотку. Его наполняет желание перевернуть собственную спальню вверх дном, сжать черные волосы до скулежа и слиться с песком. Красные глаза смотрят на скрытое за черными волосами лицо в медленном минете: идеальные черты, густые волосы, уважаемый Бог, у которого во рту член худшего. Губы Анубиса гуляют по стволу за дрочащей рукой, смакуя и издеваясь. Сет в этом убежден: Анубис специально берет в рот так, чтобы засуха была не только в Египте — в головах.       Именно по этой тупой причине, когда такой охуенный член стал бордовее и твердее, Анубис взял по гланды.       Справа, слева, сверху и снизу — вся длина оказывается во рту, практически по лобок. Анубис растопырил ладонь на лобке, черные волосы падают на плоский живот, сам Сет — умирает и воскресает чаще самого Бенну. Сет откидывает голову к потолку, стискивает волосы у корней, помогает давлением Анубису брать по гланды с похабными звуками. Тупая похоть и затуманенные ориентиры — это все отзывается тупыми титрами «повторить». Анубис пропускает в себя всю длину, не жалеет собственное горло.       Если сам Бог взял по самые гланды, не поднимает взгляд и позволяет над собой так издеваться, то все в порядке.       В порядке, когда рыжий лобок путается среди черных прядей.       В порядке, когда член искусно скользит по горлу и так же выходит.       В порядке, когда у Анубиса текут слюни и слезы.       Весь Анубис — сплошной беспорядок. Рука в волосах избавила его от какой-либо прически, по щекам ползут черные ручьи, раскрасневшиеся губы и щеки от духоты и жесткой амплитуды в собственное горло.       Сет пытается оттащить Анубиса за волосы от глубокого горлового, но в итоге тупо двумя руками схватил за голову и вынудил взять до самого конца на пять секунд. По телу гуляют волшебные импульсы, намекающие на скоротечный оргазм, но в итоге полный вакуум, язык под стволом, томное дыхание и изобилие слюны заставляют в миг оттащить от себя. Сет громко дышит, пальцы на ногах сжимаются, от члена до губ Анубиса тянется слюна. Пару секунд — и деструктивный для психики оргазм настиг бы его.       Сет умирает еще раз: то, что с лицом Анубиса, убивает.       Рукой проводит по его мокрым губам и рвет нити слюны. Анубис невзначай поправляет волосы за ухо, протирает уголки губ пальцами. По щекам расползлись ручьи черной сажи, создавая многообещающий и мрачный взгляд исподлобья.       — Хорошо выглядишь, — очевидно язвит Сет. — И сосешь.       — Искренне ненавижу, когда в сексе показываете свой характер, — голос Анубиса слегка дрожит. — Это всегда мешает наверстать упущенное.       — А?..       — Поэтому, пожалуйста, садитесь на меня.       Глаза Сета на секунду расширились, а потом зажмурились: Анубис, действуя инстинктивно, совсем как зверь, подхватывает Сета и перемещается с ним на кровать. Кровать роскошная, огромная и из слоновой кости, присутствует позолоченная облицовка. Мягкая и чертовски удобная. Даже когда Сет садится на Анубиса, выпучив глаза с голым, измазанным слюной, членом. Анубис успел стащить со стола массажное масло: льет себе на пальцы, взглядом показывая свою позицию.       Сет сверху смотрит, рассматривает Анубиса. Красивый, очень красивый мальчик, которому пришлось согласиться на страшное. Пройти обиду, ненависть и боль, чтобы сейчас, смотря в глаза Сету, видеть его никем иным, как Богом войны. И все. В этом все их общение. Скоро Анубис вновь уйдет в Дуат на пару недель — в лучшем случае, — вернется на час, и так по новой. Тяжелый, мучительный цикл. Который Сет согласен проходить из раза в раз.       Может, хотя бы так Анубис будет ближе.       — Вижу, вы задумались, — как ни в чем не бывало, вытаскивает из мыслей Анубис. — Что у вас в голове?       Он действительно хочет знать или просто тянет время?       Сет не хочет знать.       Потому что двигается к нему, к груди, склоняется и зарывается одной рукой в волосы. Такие любимые и родные. Аж дурно, сука.       Риск потери… слишком велик.       — Анубис… Ты со мной или против меня?       Горячее дыхание обжигает. Тело напротив трясется. Кровать продавлена под весом двух Богов. Анубис чувствует пряный аромат от тела Сета — возможно, масляные духи на шее и за ушами. Красные волосы падают на грудь. Что все это значит?       — Мне нужно знать. Ответь честно.       — Что вам это даст?       — Повод.       — Повод для чего?       — Когда придет время, не быть против тебя, — Сет сжимает волосы Анубиса. — А оно будет. Поверь мне.       Реакция Анубиса ясна: схватить Сета за шею и глубоко поцеловать.       Вместо ответа, который никому не нужен.       Анубис страстно изучает рот Сета, гуляя юрким язычком по всей территории. Рот — сплошная эрогенная зона, от которой Сет истекает вожделением и влагой. Сет прикрывает глаза, стягивает в ответ затылок Анубиса и не позволяет отстраниться ни на сантиметр. Второй рукой в масле Анубис смазывает свой член, и Сет сам находит задницей влажную головку. Поцелуй — тупой отвлекающий маневр от проникновения в эту узкую задницу, которая обещает за собой только хорошие воспоминания.       Глубокий поцелуй сбивает все знаки «стоп» в божественных головах. Сет громко стонет, дразня член Анубиса и его терпение. Его литые мышцы и роскошные черные волосы, которые никак нельзя оставить без внимания, манят к себе и провоцируют. Рука на шее Сета сжимается, кадык впивается в глотку, но стоило ее расслабить — Сет отстраняется с громким вздохом. Анубис замечает: его макияж все еще на месте. Будто все в порядке.       Сет выставляет руки ему на грудь, виляет задницей и ухмыляется во все свои идеальные зубы. Взгляд пропитан безумием. Анубис обильно смазывает свой набухший от прелюдий член, смотрит на великолепие перед ним, и Сет грубо сел наполовину. Из него вырвался животный стон; такой, который не спрячут стены гробниц. Они оба раскрасневшиеся до ужаса, потные и воняют анисовым маслом.       Анубис тут же подхватывает его за бедра, чтобы контролировать проникновение. Сет норовит сесть полностью и сразу, но нахмуренный взгляд Анубиса твердит об обратном. Но Сет всегда шел против: в одно блядское движение, игнорируя руки на бедрах, садится на член полностью, выгнув спину. Их охватывает шторм ощущений и эмоций, и если бы не осознание, что в храме они не одни, то застонали бы в унисон: боль граничит с животным удовольствием. Анубис тут же одной рукой хватает Сета за затылок, чтобы притянуть ближе, ощущая узкую и ненасытную задницу каждым сантиметром.       — В сексе всегда участвуют двое, Сет, а не один. Хватит.       Сет не различает красное и черное: мироощущение изменилось так же, как и любовь к родному.       — С каких пор ты предпочитаешь долгие прелюдии? — хрипит Сет. — Неужели служитель Нижнего мира обзавелся чувствами?       — Прекратите играть в одного.       — Расслабься и получай удовольствие. Так уж и быть, научу тебя резвости. Начнешь добавки просить.       — Тогда мне стоит научить вас взаимопониманию. Уверен, попросите добавки.       Сет не понял, что только что произошло, но резкий толчок в задницу выбил из него извилины.       Анубис ухватил его за шею двумя руками с обеих сторон, чувствуя сердцебиение. Сердце — высший, абсолютный и безоговорочный Владыка человека. Голос его совести. Единственный судья.       Относиться нужно бережно.       С пониманием.       И защищать от тленного.       Они давно вышли за рамки: Анубис с молекулярной точностью контролирует подачу кислорода, сдавливая шею руками. Трахает эту задницу ненасытно, встречаясь с бедрами Сета, который захлебывается в ощущениях: грубые движения, циничное удушье, бездушная амплитуда в задницу. Он не выглядит как Бог. Здесь, при Анубисе, самом близком человеке, ему насрать, как он выглядит. Его настиг апогей удовольствия с редким гостем, который вызывает привыкание. Вверх-вниз, вверх-вниз — и Анубис получает неимоверный экстаз.       Им это нужно как земле вода. Как человеку кислород.       Сет не в состоянии ни говорить, ни мыслить — все забито полоумием и отчаянием. Анубис везде: на шее, в заднице, под ним.       Хотя бы так будешь ближе?       Хотя бы это и есть повод — не уходить через пять минут?       Сильные руки сжимаются. Сет хватает Анубиса за запястья, но не просит ослабить хватку. Его мальчик его не задушит — знает. Грубый темп в задницу вынуждает Бога войны стонать так, словно он получил ранение. Они могут делать это бесконечно. Сет может бесконечно хапать кислород как рыба на суше, умалишенно смотреть Анубису в глаза и на испорченный макияж. Никто столько тепла не приносит Богу войны, как его второе «я».       Которое, кажется, его не узнает.       Просто Анубис слишком юн, чтобы критически мыслить. Еще пара сотен лет — и тогда он все поймет и без подсказок. Не сейчас… Не сейчас, трахая Сета в задницу и контролируя подачу кислорода в легкие.       Не сейчас.       Не когда Сет закатывает глаза и шепчет мольбы.       Не когда Сет внезапно становится раком.       Схватить не за шею — за волосы в хвостик как девочку.       Чтобы вернуть жесткую пенетрацию, довести Сета до безумия и резко остановиться.       В чем ваша истинная проблема, Сет?       — Я знаю, что вас не разговорить, и я не стану лезть вам под кожу, — и, кажется, Анубис впервые за весь вечер ухмыляется. — Вы молчите, кто вы мне. Вы молчите, когда я прошу объяснить, что между вами и моим отцом. От вас не бывает обратной связи, что бы я не делал — только злое выражение лица и ухмылки. Мне уже не интересно, почему вы оскорбляете моего отца. Все, чего я хочу — простое взаимопонимание. Так что, будьте любезны, начните двигаться. И то, что ваши колени дрожат, не оправдание.       В том, что не смирились?       Сет хрипит вместо внятного ответа. Его макияж, на удивление, все еще на месте.       Анубис жестко давит Сету на поясницу и плечи, выпячивая охуенную задницу. Дергает за хвост — о себе напоминает.       — Анубис…       — Мой отец тоже назло мне молчит. Судя по всему, это что-то семейное — держать рот закрытым от детей своих. Хорошо, что я его сын, и тоже молчу про то, в каких условиях мы привыкли встречаться.       — Ты со мной или…       — «Взаимопонимание» — залог счастливой семьи…       — …против меня?       — …как и запоминающегося секса. Сет, двигайтесь.       Анубис натягивает волосы Сета на себя, вынуждая его двигаться самостоятельно.       Возможно, они прокляты. Иначе не объяснить, почему они вышли за края разумного. Анубис в раю. Сочная задница и Сет в коленно-локтевой изводят инстинкты до максимума. Красные волосы стянуты в кулак, сам Сет — активно двигается, мужественно игнорируя боль в коленях. Звуки массажного масла и хлопки кожи дополняют спальную комнату. Анубис не помогает — наблюдает и наслаждается, как Сет делает все сам с агрессивной уверенностью. Сет упал щекой на кровать, выгибаясь подобию кошки, сжал покрывало пальцами и оглянулся — Анубис, стоящий на коленях сзади, трахающий его по самую завязку, в глаза смотрит.       И Сет начал рыдать.       Его пределы достигли градуса кипения прямо сейчас.       Анубис знает как достучаться до самых бренных мест души. Ему ничего не стоило довести Сета до слез. Вторую руку спускает Сету на позвоночник, пробуя эту трепетную и дрожащую Хат. Бренная оболочка Бога, прячущая Сах и Иб. Тело поддается на каждую нехитрую манипуляцию: лопатки торчат, Сет выгнулся, утыкаясь в кровать, дабы спрятать свое зареванное лицо. Теплые пальцы скользят по позвоночнику, уходят ниже, на талию. Анубис упивается этим, как наркотиком. Простые вещи, доводящие его до исступления. Сет отупело отвечает на фрикции, не зная, как угомонить всплеск эмоций. Нужно лишь расслабиться и получать удовольствие.       Это секрет двоих. Никому и никогда.       Анубис убирает руки, чтобы схватить Сета за бока и всунуть по яйца.       Анубис кусает Сета за плечо, чтобы искоса взглянуть на смазанный от слез макияж.       Анубис прикасается к члену Сета, чтобы тот кончил с его именем на губах.       Медленно-быстро — Сет толкается назад, впритык к Анубису. Чтобы Анубис горячо дышал у уха, путал их волосы, целовал в щеку и показывал прелести взаимопонимания. Огненные волосы закрывают глаза и уши. Анубис склонился над ним, рассматривает профиль лица. Стенки сжали его, он на грани кончить в это трепетное тело, но Сет в сотый раз делает по-своему:       — Вытащи.       Чтобы кинуть раскрасневшегося Анубиса головой на подушки, сесть на его колени и взять в рот. Анубис приподнимается на локтях, от перенасыщения чувств громко стонет, наблюдая, как именно Сет сосет: медленно, чувственно, давится слюнями и маслом. Оно немного горчит, но не помешает Сету не отвлекаться и брать в рот так, как ему необходимо.       Рука догоняет губы, макияж Сета потек на щеке, стрелки потеряли величественный вид.       Анубис кончает вслед через пару минут — Сет глотает все до последней блядской капли.       С потекшей сажей на щеках.       Анубис не может собраться после феерического оргазма. Но то, что рыдающий Сет принял все до капли, до него доходит. И как он губы протирает, как выпрямляется, волосы поправляет и дрожит. Свет полнолуния отблескивает в его слезах и слюнях, размазанных по подбородку.       Анубис замечает все: как дергается кадык, как льют черные слезы, как Сет пытается собрать себя по кусочкам. Молчит. Смотрит. Вердикта или первого шага ждет. Анубис делает по-своему: приподнимается и резко обхватывает эти черные щеки.       Цикл повторится. Даже когда на небесах прогремят взрывы.       Сет застыл. Где желание сжечь дотла?       Почему Сет аккуратно поправляет волосы Анубиса за ухо? Почему сам льстится к нему? Почему губы сами тянутся в поцелуй? Анубис не закрывает глаза и уходит в этот огненный поцелуй с мрачными звуками, чтобы насытиться и запомнить, каковы они. Отложить в памяти на неопределенный срок, — Анубис никогда не узнает, когда настанет последний раз. Зареванный, измазанный и беспорядочный Сет выглядит как то, что будет очень жаль сжигать дотла.       Попытки уйти от ответа и разрушить отстроенное: почему нет?       Все тщетно. Все предопределено.       Даже когда Сет, купаясь глубокой ночью в водах Нила, умывается. С себя плохой день смывает.       Даже когда Анубис стоит в воде по голень в трех метрах. За маской шакала видна потекшая сажа.       Из воды рождаются шакалы, забирая служителя за собой домой.       Его Шуит, рожденная из яркого полнолуния, по воде гуляет без привязки к хозяину.       — Хотите знать, с вами я или против вас?       Цикл повторится. Даже когда в Дуате начнется пожар.       — А вы сами, Сет, как думаете?       Чтобы еще раз показать, каково это — взаимопонимание и один язык на двоих.       И разбитая вдребезги семья.