***
Мокрая тряпка аккуратно скользила по лицу подрывника, стирая с щёк, висков и лба успевшую застыть и покрыться тонкой корочкой кровь. Дейдара сидел на краю кровати, а меж его ног расположился его напарник, до этого момента молча стирающий остатки крови с лица пиротехника, периодически опуская окровавленную тряпку в тазик с тёплой водой. Подрывник не удостоил напарника даже взглядом, всё то время прожигая в стене дыру, не обращая никакого внимания на действия масочника, не обращая внимания в принципе на какие-либо внешние раздражители. Складывалось ощущение, что он просто ушёл в свои глубокие размышления или раздумывал над тем, как подорвать эту вертлявую задницу, что сейчас преспокойно сидела перед ним. – семпай? – резко раздавшийся голос заставил блондина выйти из забытья и вернуться обратно в реальность, медленно переводя свой взгляд вниз, на Тоби, – Дейдара-семпай, как же так вышло? – казалось, голос напарника прозвучал с тонкой ноткой тоски, будто бы только что Тоби разочаровался в нём. Дейдара было открыл свой рот, чтобы ответить, однако не нашёл подходящих слова, лишь только тихо, но не менее тяжело, вздыхая. Действительно, как же так могло произойти? Ответа на, казалось бы, столь простой вопрос он сам не мог найти, сколько он ни копался у себя в голове. Дейдара чувствовал себя отвратительно, сидя прямо сейчас напротив своего напарника. Как будто провинившийся ребёнок, сидящий перед матерью, который не может найти оправдания своему поступку, но прекрасно знающий, что мама в любом случае не станет его ругать. Это было унизительно и его чувствительную личность сильно задевало. – семпай может ничего не говорить. Тоби просто хочет быть уверен в том, что вы не получили тяжёлых ранений, – некогда писклявый, пробирающий до дрожи костей голос сейчас звучал непривычно тихо и спокойно. Дейдаре приходилось вслушиваться, чтобы с точностью разобрать, что говорит его напарник. От чего-то на душе стало так тяжело. Возможно, ему следовало бы что-то сказать, чтобы не чувствовать себя так ужасно. Но, как и говорилось ранее, ничего сказать, увы, он не мог. Возможно, в этой ситуации ему и не требовалось ничего говорить. Пиротехник так и продолжал молча смотреть на оранжевую спиральную маску. Во взгляде не было ни злобы, ни ненависти, ни вообще каких-либо эмоций или хотя бы тени их. Дейдара в тот момент лишь осторожно прикоснулся к шероховатой деревянной маске своей ладонью, чувствуя, как в этот момент напрягается его напарник. Немного поводя большим пальцем руки по маске, юноша поспешил убрать свою ладонь, отворачивая голову от Тоби в сторону окна, где сияло ясное солнце, освещая землю. Где ветер шелестел зелёными листьями деревьев. На какой-то короткий момент в голубых глазах промелькнул блеск. Но Тоби, возможно, просто показалось.Похоже, в этой ситуации им двоим
не нужно было ничего говорить.
Всё можно было понять и без слов.
***
Идя по почти что полностью поросшей высокой травой тропинке, он чувствовал резкую боль в области своего бока, крепко держась за него одной рукой, будто бы надеясь таким образом немного снять нарастающую с каждым разом всё сильнее острую боль. Во время очередной нудной миссии его успели ранить противники и по всей видимости тот кунай, попавший прямо в бочину, был отравлен. В противном случае он бы сейчас не маялся с не столь серьёзной раной и не обращал бы на неё должного внимания. Но яд, попав в организм, действовал слишком быстро. Голова начинала кружиться, а в ногах чувствовалась сильная усталость. Тело будто потяжелело и его всё больше тянуло вниз. И хотя его успели ранить, всех до единого противников он уничтожил. Подорвал, не оставив и мокрого места от них. Сейчас стоило бы подумать о том, как остановить кровотечение. Где можно было бы остановиться и передохнуть. Будь у него сейчас с собой в запасе ещё немного глины, Дейдара смог бы создать птицу, чтобы быстрее добраться на ней до штаба. Однако глины в набедренных сумках не было. Ситуация оказалась ещё плачевнее. Но сейчас думать об этом и вообще о чём-то ещё подрывник не мог. Усталость накатила с новой силой и он, уже не имея возможности стоять на своих двоих, упал на землю прямо в траву, от которой последовал характерный шелест, звук которого уже вскоре Дейдара перестал слышать, как перестал воспринимать вообще что-либо вокруг.***
Подрывник просыпается от чувства, что его тело куда-то целенаправленно несут и открыл свои глаза, встречая взглядом открытое ночное небо, увешанное тысячами поблёскивающих звёзд. К вспотевшему лбу прилипли пряди светлых волос. Сразу после усталости на него накатил неимоверный жар. Дейдара только лишь с силой сжал ткань плаща с кровавыми облаками. Только через несколько секунд он заметил, что сжимает чужой плащ. Прежде чем отпустить ткань из своей руки, юноша в непонимании поднял взгляд на того, кто его нёс. То был Тоби. Привычная спиральная маска как всегда была на нём. У Дейдары не оставалось сил, чтобы злиться на него. Он, наконец отпустив чужой плащ, расслабил руку, задумываясь о том, что здесь делает его напарник. Не то, чтобы Дейдара был против этого, нет, он был благодарен за то, что его спасли. Однако волновало его совсем не это, а то, как же Тоби здесь оказался. Однако даже на раздумья сил у него почти не хватало. И он вновь устало прикрывает свои глаза, потому как держать веки открытыми попросту становилось невозможно тяжело. Голова склонилась чуть в бок, прислоняясь к груди напарника.В тот момент блондин мог с точностью сказать, что не слышал стуков сердца от Тоби.
***
Неизвестно сколько с того момента прошло времени, однако очутился Дейдара уже будучи в своей постели. На нём была чистая одежда. Кажется, его кто-то успел переодеть. Долго гадать кто же это был не пришлось. Приподнявшись на локтях, юноша заметил, что его живот вместе с раненным участком тела перебинтован и, по всей видимости, обработан. Не столь аккуратно конечно, но всё же. Стоило сказать спасибо. На улице всё ещё была глубокая ночь. Только сейчас юноша заметил, что лежит в кровати не один и тогда аккуратно проверил, кто лежит рядом с ним, осторожно хлопая человека по плечу. Это был Тоби. Он решил остаться в кровати Дейдары на случай, если тому вновь понадобится помощь. А почувствовав, что подрывник наконец очнулся, масочник сел в кровати, в следующую секунду прикладывая свою широкую тёплую ладонь ко лбу блондина, проверяя на наличие температуры, которой, к счастью, не оказалось. Однако светловолосый поспешил отстраниться от чужой руки, потерев свой лоб. Словно дикое животное, не привыкшее к прикосновениям, он, конечно же, остро на это отреагировал. Он не любил, когда его трогают без разрешения, однако Тоби такие выходки прощались, хоть он и был вынужден потом всякий раз выслушивать выговоры от Дейдары. – семпай, вы как? Ничего не болит? Как себя чувствуете? – тихо попытался масочник, придвигаясь поближе к напарнику. Разница в их росте и массе была отчётливо заметна даже сейчас. Тоби, несмотря на то, что носил широкую одежду, выглядел накаченным, конечно, был в форме в отличие от своего напарника. Тело подрывника отличалось своей худощавостью и нежными на первый взгляд чертами. Он был гораздо ниже Тоби и явно не превосходил того в массе. Поэтому когда масочник нёс его, чувствовал необычайную для себя лёгкость тела. Он действовал аккуратно, будто бы боясь причинить вред Дейдаре. Словно боялся сломать фарфоровую куклу, к которой нужно было относиться с трепетной аккуратностью и осторожностью. – всё в порядке, гм. Сколько я проспал? Два часа? Три? – семпай... Вы были в отключке несколько дней, – ответ Тоби поверг Дейдару в шок. И он в непонимании смотрит на напарника, будто бы не веря его словам, словно это было что-то нереальное. Что-то, что выходило за рамки возможного для Дейдары. Как он мог проспать столь большое количество времени? – не смотрите так на Тоби, семпай – это правда. Яд, которым вас отравили, оказался слишком сильным. Потребовалось несколько дней, чтобы вы смогли прийти в себя. Всё это время Тоби был рядом с вами и ухаживал за вами, семпай, – вот оно как. Это объясняло причину того, почему Дейдара сейчас был так голоден, а во рту пересохло до невозможности. – семпай, всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, – с этим словами напарник прижал Дейдару к себе, осторожно обнимая за талию, будто бы пытаясь таким образом успокоить, сберечь, одной рукой зарываясь в мягкие волосы юноши, поглаживая по ним. Как же Дейдаре хотелось ему ответить, что никогда уже хорошо не будет.***
– Дейдара, всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, – тихо повторяла ещё маленькому светловолсому мальчишке его мама, поглаживая по мягким волосам, пытаясь успокоить сына. Мальчик не плакал. Не выражал абсолютно никаких эмоций, однако мама всегда знала, когда он чувствовал себя плохо и всегда старалась его успокоить. Но когда в первый раз пролились кристальные слёзы с голубых глаз, мама больше не могла погладить сына по голове, нежно прижать к себе со словами, что теперь всё будет хорошо. Теперь ничего не могло быть хорошо, ведь мамы больше не было рядом. Теперь и впредь её не будет рядом больше никогда, ведь смерть не возвращает людей.***
Неожиданно руки подрывника с резкой силой вцепились в напарника. Он обнял его в ответ, утыкаясь носом куда-то в грудь старшего. Он обнял Тоби так сильно, что, казалось, он хотел его удушить в своих объятиях. Но такое поведение можно было оправдать долгим отсутствием какого-либо тепла рядом. За столь долгое время Тоби оказался единственным человеком, который обнял его. И Дейдаре хотелось продлить этот момент. Он, самого не осознавая, тянулся к теплу и ласке. Не хотел остаться полностью один во тьме, что поглощала его без остатка. Он стремился к свету. Тоби ничего не отвечал, ничего не говорил, позволяя себя так крепко обнимать, в ответ лишь бережно поглаживая напарника по волосам. Этот мир был наполнен болью, убийствами, смертями близких и родных. Им обоим хотелось хоть как-то её заглушить, потушить на время, чтобы она не въедалась так сильно, чтобы не причиняла столько вреда. Они оба хотели этого, но понимали, что долго это не сможет продлиться.***
Дейдара позволял Тоби слишком много. Позволял нежно целовать себя, грубо кусать, оставлять бордовые следы, которые не сойдут с молодого отзывчивого тела ещё очень долго. Позволял Тоби рывком раздвигать свои колени и входить в разработанное колечко мышц особенно глубоко. Позволял завязывать себе глаза протектором деревни, чтобы Тоби мог спокойно снять с лица маску и целовать Дейдару в губы, сколько вздумается, проникая в податливый приоткрытый рот мокрым языком. Позволял иметь себя в самых разных позах, чтобы увеличить ритм толчков или сделать их глубже. Позволял даже связывать себя и хлестать. Они оба извращались так, как только могли, и оба получали от этого невообразимое удовольствие. Дейдара позволял Тоби испускать глубоко внутрь себя горячую сперму, всякий раз чувствуя крупную дрожь от этого. Дейдара позволял своему напарнику слишком много. Почти каждую ночь они проводили время вместе, а утром вели себя так, словно ничего не произошло. Их обоих устраивал такой расклад событий.Что же могло быть лучше плотских утех, которые отлично справлялись с ролью заглушки проблем?
***
Утро в организации начиналось не с горячей чашечки кофе. Уже с восходом солнца на кухне слышится грохот и режущие слух звуки разбитой посуды. Для всех членов организации это стало привычным делом. На кухне, среди обломков, оставшихся от некогда целого деревянного стола, лежало тело жреца, а верхом на нём расположился Дейдара, ритмично вбивая голову Хидана в пол, ещё больше доламывая остатки мебели. У пепельноволосого вместо лица образовалось кровавое месиво, хотя Дейдара не уступал тому. Его лицо тоже было в крови, с носа и разбитой посиневшей губы текла кровь. Однако не прошло и минуты, как подрывника небрежно скинули с себя, следом набрасываясь уже на него. Хидан просто сделал передышку в несколько секунд, ведь в отличие от Дейдары, он получал удовольствие от боли и на то, что его лицо было разбито полностью, он не обращал никакого внимания. Дейдаре, однако, пришлось не сладко. И, хотя их в скором времени удалось расцепить, подобный случай непременно произойдёт ещё раз.***
На миссию с Тоби Дейдара пошёл с разбитым виском и губой, с запиханной ватой в ноздри и перебинтованной вывихнутой рукой и челюстью, которые удалось вправить обратно. – семпай, почему вы опять подрались с Хиданом? – это животное оскорбило моё искусство, за что поплатилось своим лицом, хм. – можно же просто не обращать на его слова внимания, – на слова Тоби подрывник лишь устало усмехнулся, явно не намеренный сейчас на длительные разговоры. – нужно отстаивать свою точку зрения, Тоби. А если человек не понимает с первого и со второго раза, нужно прибегнуть к более радикальным мерам, чтобы поставить его на место. – не всегда всё решается насильственным путём, семпай... – и ты это мне говоришь? – Тоби больше ничего не ответил напарнику.***
– семпай, может нам стоит передохнуть в лесу? Сделаем перерыв? Тоби уже устал идти... – мы не так давно выдвинулись с тобой в путь. Когда ты мог успеть устать, хм? – переведя свой взгляд на напарника, Дейдара заметил в нём что-то странное. Что-то, что было ему не свойственно. Это заставило подрывника немного напрячься, однако больше спорить с ним он не стал. Они остановились передохнуть на небольшой поляне, где можно было развести костёр. Дейдара прогнал Тоби собирать ветки, а сам остался сидеть, прислонившись к стволу дерева. Делать особо было нечего, а двигаться лишний раз пиротехнику не особо хотелось, ведь полученные раны давали о себе знать. Напарника всё ещё не было. Куда он мог пропасть Дейдара в душе не чаял, однако от скуки не знал, куда себя деть, пока в какой-то момент его внимание не привлёк приоткрытый ротик на ладони. Юноша взял ладонь в другую свою руку, притянув её ближе к лицу. Несколько минут он молча смотрел на собственную ладонь, после чего прислонил её к своим губам. Мокрый поцелуй с собственной рукой оказался не таким противным, за исключением привкуса глины, что остался у Дейдары во рту. Только тогда, когда он отвлёкся, заметил краем глаза своего напарника, молча наблюдавшего за этой картиной и не смеющего до этих пор издать и звука. В своих руках он держал стопку сухих веток, а как только на него обратили внимание, заметно вздрогнул. – семпай... Вам недостаточно поцелуев с Тоби? – я тебя взорву, ублюдок!***
Небесное полотно с сияющими осколками далеких звёзд, таинственная луна, окутанная пеленой приближающегося тумана, тихий шепот ветра, ласково колышущего траву. Дейдара даже начал было засыпать под эту прекрасную лесную атмосферу, лёжа среди высокой травы возле потухшего костра. Неподалёку от него расположился Тоби, до этого не проявлявший никаких признаков жизни, однако в этот момент подрывник почувствовал, что его напарник постепенно пододвигается ближе к нему, в скором времени чувствуя на своей талии чужую руку. Дейдара не стал отстраняться, ощущая, как к нему практически вплотную лежал его напарник. Несмотря на то, что на улице было прохладно из-за усиливающегося ветра, блондину стало тепло. Тоби не переходил за рамки и не действовал опрометчиво. Обняв своего напарника, он так и заснул, лёжа рядом с ним. Дейдара заснул не сразу, ещё какое-то время покрутился, после чего наконец сомкнул свои глаза в сладкой истоме, обнимая Тоби в ответ, позволяя телу как следует отдохнуть этой ночью, чтобы к следующему утру получать новые ранения.***
– семпай? — практичечки всю дорогу назад Дейдара с Тоби шли в абсолютном молчании, разбавляемом посторонними лесными звуками, и только сейчас Тоби решил завести диалог, больше не выдерживая этой напрягающей, давящей на уши тишины. – м-м? – не расскажете Тоби про своего прошлого напарника? Тоби ничего не знает о Сасори-сане и ему хотелось бы что-нибудь узнать о нём со слов Дейдары-семпая, – кажется, Дейдара был озадачен такой внезапной просьбой. Он замедлил свой шаг о чём-то на несколько секунд задумываясь. А что ему сказать про господина Сасори? – что именно тебя интересует? Хотя ты можешь прочитать информацию о нём, только это уже к лидеру, хм. – нет, семпай немного не понял. Тоби хочет узнать, какие у вас были отношения с вашим прошлым напарником и что вы думаете на счёт него, — масочнк слегка наклонил голову в бок, смотря на Дейдару, мысленно для себя подмечая, что он всегда остаётся красивым и притягательным. – у нас с господином Сасори были весьма странные отношения. У нас были разные взгляды на искусство. Для него искусство — это вечность. Что-то, что должно всегда существовать и радовать глаз. Несколько иронично, не правда ли? — на лице парня появилась слабая улыбка — ведь он мёртв,– улыбка так же быстро пропала, как и появилась ранее. Повисло неловкое молчание, которое Обито поспешил разбавить. – вы огорчены своей потерей? – не понимаю, зачем тебе это знать. – семпай, ответьте пожалуйста. – нет. С чего это я буду огорчён гибелью господина? Раз он умер, значит был слишком слаб. Он позволил убить себя! Это легкомысленный поступок... Я никогда не мог понять его и его искусство. Для меня это было что-то за гранью возможностей и моего понимания. Но мне нравилось наблюдать за ним, хм, – последнее предложение прозвучало гораздо тише остальных. Тсукури глянул на небо и бегло переместил взгляд себе под ноги. – вы любили его? – что за чушь? Наши с господином отношения были за гранью этой чепухи! Я уважал его... Он же считал меня просто глупым мальчишкой, ничего не смыслящим в настоящем искусстве и ещё не познавшем все страдания этой жизни, хм. – но вы же чувствовали к нему что-то? Тоби прав? – он марионетка. Я – человек. Между нами ничего не могло быть. Так просто невозможно. Тем более в наше-то время. Сейчас бы о чувствах и говорить. Нужно думать о том, как бы прожить очередной унылый день и остаться в живых, гм. – но ведь любить и чувствовать что-то это нормально. Вы же человек, а человеку невозможно спрятать свои эмоции.– Тоби продолжал смотреть на Дейдару, наблюдая, как быстро у него сменяются эмоции на лице. Злость вперемешку с тоской были отчётливо выражены, чем остальные эмоции, не так сильно выраженные в его глазах. – возможно ты прав, но это приносит огромную боль. После потери близкого человека чувствуется пустота внутри, словно твоё сердце пронзило насквозь острым кинжалом с шипами. И излечить его уже не удастся. Ты чувствуешь себя брошенным и ненужным никому в этом мире, так что хорошего есть в любви? Потеряв однажды есть вероятность потерять во второй раз. Поэтому более я не буду повторять своих ошибок. Достаточно с меня этих противных чувств зависимости от другого человека, хм. У меня есть моё искусство, оно всегда рядом со мной и умирать ему тоже со мной, — Тоби продолжал внимательно слушать напарника, лишь изредка поглядывая на дорогу. Как же ему были знакомы эти чувства утраты и длительного одиночества, невозможности принять смерть близкого человека и ощущения, что реальность на деле лживая, что это всего-навсего дурной сон. – мы с вами чем-то похожи, семпай, – от чего-то Тоби усмехнулся сам себе. – м? Чем же? — подрывник, кажется не совсем понял смысл сказанного, поэтому поинтересовался у Тоби. –не... Пойдёмте, семпай, Тоби видел неподалёку прилавок с данго. Тоби очень сильно проголодался... Вы бы знали насколько, семпай, — масочник потащил напарника за собой. Дейдара не стал возражать и вырывать свою руку из чужой хватки. Почему-то сейчас на душе чувствовалась необычайная лёгкость, сравнимая со свободой. Так легко ему ещё никогда не было. Это было такое приятное чувство. Дейдара не ощущал этой лёгкости уже очень давно, возможно – ни разу за свою короткую жизнь, наполненную огромным количеством страданий и горя. Тоби был тем человеком, который помогал подрывнику забыться о многих проблемах. Но даже это было не более, чем коротким мгновением, мимолётной радостью.***
– данна? — в мастерскую ворвался юноша с пшеничными волосами, переливающимися на солнечном свету словно золото, подбегая к рабочему столу, за которым сидел мастер-скорпион. – сколько раз я говорил тебе стучаться, прежде чем войти? Глупый мальчишка, — он всегда говорил таким строгим тоном, но Дейдаре казалось, что за всем этим скрывались тонкие нотки заботы. Всего лишь казалось. – простите господин. Больше такого не повторится, честное слово! – ты всегда так говоришь. И каждый раз делаешь с точностью да наоборот, — Сасори даже не удосужил Дейдару своим взглядом. Ему сейчас было не до него. У него есть более важные дела: требовалось починить одну деталь в сломанной марионетке для следующих миссий, смазать шарниры, заменить пострадавшие деревянные конечности. – так просто получается, — парень пожал худыми плечами, переводя взгляд на стол, на котором лежала деревянная рука, шарниры, шурупы и прочие детали. В мастерской Сасори всегда был полный порядок, за исключением стола. Но даже после работы господин всегда убирал за собой. Дейдара, если честно, не всегда понимал его. Конечно же, ведь он марионетка. Но даже это не мешало Дейдаре чувствовать симпатию к своему данне. И хотя Сасори не мог ответить тем же, подрывнику хватало просто находиться рядом с ним. Возможно, если бы он был человеком, то и он бы что-то чувствовал к этому мальчишке. Но он был всего-навсего куклой – безжизненной и пустой внутри как физически, так и духовно. Всего лишь безэмоциональная кукла. Он ничего не чувствовал. И ему никогда не понять, что такое любовь. Что такое привязанность до любимого человека, что такое чувства в целом. Он сам лишил себя всего этого. И Дейдаре его поступок казался глупым. Разве можно полностью лишить себя эмоций, сделав из своего тела марионетку? Эмоции можно лишь умело скрывать. Но полностью лишиться их было невозможно, ведь даже куклу наделяют разумом, чувствами, эмоциями. Дейдара был уверен в том, что его любовь к господину была взаимной. Мастер Акасуна предпочёл похоронить эту любовь вместе с собой.***
После смерти Сасори мастерская автоматически передалась в руки Дейдары. Он часто сидел за столом Акасуны и размышлял. Думал о былых временах, вспоминая все яркие моменты, коих было очень мало. Редко он бывал в комнате вечером вместе с Тоби. Каждый раз он уходил в мастерскую и находился там до полуночи. Никто не смел заходить в мастерскую к нему. Кроме Тоби, который потом отхватывал за это. Но Дейдара его не прогонял. Тоби вёл себя тихо. Ему нравилось наблюдать за тем, как напарник ловко мнёт кусочек белоснежной глины в своих руках и создаёт что-то новое. Ему нравилось наблюдать за эмоциями Дейдары, когда у него в очередной раз не получалось слепить что-то. Нравилось просто сидеть рядом с ним. Чем-то Тоби напоминал Дейдаре себя. Ведь он также раньше сидел в мастерской и наблюдал за работой Сасори. Пожалуй, это были одни из наилучших воспоминаний Дейдары – сидеть рядом с близким человеком.***
Тучи на небе свинцового цвета стягивались в большой купол. Лёжа в кровати, мужчина смотрел в сторону, где находилась уже пустая застеленная кровать его напарника. И как же так вышло? Как могло дойти до этого? Это не могло быть правдой. Обито отказывался в это верить. – семпай, а, семпай? Почему же ты оставил меня? Неужели тебе было все равно на мои чувства? — зная, что его никто не услышит, Обито говорил своим настоящим голосом. Он разговаривал сам с собой, потому что единственный собеседник покинул его. Он остался один в этой огромной реальности. Опять.***
– это будет мой последний шедевр! Я взорву себя... Смерть ради искусства... Это будет невиданный взрыв! Кричи изо всех сил! Бейся в конвульсиях страха! Потому что истинное искусство – это взрыв! — в голубых глазах читался ярый азарт, безумие и радость. Кажется, он был готов к такому исходу событий. Дейдара дрался с Саске – младшим Учихой. С поля боя никто не должен был вернуться живым. Но у Саске было преимущество. А у Дейдары заканчивалась глина. Оба были уже на выдохе, готовые отключиться. Но в последний момент подрывник сорвал с себя сетчатую майку. Тоби знал, что хочет сделать его напарник. Прекрасно знал, но не мог вступить в драку. –прости меня, Тоби, – это были последние сказанные им в тот день слова. Не факт, что Тоби его услышал, но Дейдара был спокоен, потому что наконец-то извинился перед ним. Но... За что же?***
– семпай? Что это такое? — напарник крутил в своих руках небольшой бумажный свёрток. – ничего важного, откроешь его позже, когда я уйду. – после того, как вы уйдёте? Но куда, семпай? — масочник склонил голову в бок, не понимая, о чём говорит Дейдара. Куда он уйдёт? – просто пообещай. Я не хочу, чтобы ты открывал его прямо сейчас, ты же хороший мальчик, Тоби? — Дейдара еле заметно улыбнулся, после чего направился в комнату, как всегда оставляя своего напарника одного. Да, Тоби был хорошим мальчиком.***
В письме было написано лишь одно единственное слово — «спасибо». И подпись Дейдары. Немного кривая, но было видно, что он старался. Обито держал в руке несчастный скомканный листок бумаги и перечитывал одно и то же слово из раза в раз, искренне не понимая, почему же его оставили одного. Искусство, по словам Дейдары, – это кратковременный взрыв, который оставляет незабываемый след на сетчатке глаз смотрящего. Он утверждал, что искусство – это проходящее мгновение, которое никогда больше не повторится. Оно подобно огню, который горит ярко и красиво, но быстро гаснет. Его искусство было подобно жизни, насыщенной эмоциями и чувствами. Время, проведенное вместе с ним, пролетело быстро, как мгновение. Его творчество отражало, словно зеркало души, реальность во всей своей красе. Вернуть время назад уже было невозможно. Именно поэтому оно являлось таким важным для Обито, потому что время, проведённое с Дейдарой, прошло не зря. Потому что это мгновение оказалось таким же прекрасным, как и искусство Дейдары. Не передать словами, насколько же сильно творец любил своё искусство. Настолько же сильно влюбился и в своего непутёвого напарника, подарившего ему ещё немного счастья в этой жизни.***
– семпай, тут весьма красиво, тебе бы понравилось это место. Здесь так высоко, — Обито сидел на краю обрыва и смотрел вслед уходящему за горизонт солнцу и птицам, что направлялись на юг. Такие свободные птицы. Свободные. Чем же являлась свобода на самом деле? Свобода означает отсутствие зависимости от других людей, что позволяет человеку быть самим собой. Обито сейчас был свободен. Интересно, эту ли свободу так яро хотел получить Дейдара? Смысла от вопросов теперь было мало. Обито теперь уверен на все сто процентов, что совершит свой план. Давний план мести, о котором он успел забыть в момент времяпровождения со своим напарником. Тогда он думал о том, чтобы бросить начатое дело. Однако сейчас появилась новая цель. Сейчас он больше не будет опускать свои руки и доведёт дело до конца и тогда наконец мгновение остановится, чтобы он смог сказать, насколько оно прекрасно.