Никаких больше дней рождений

Сегодня Бо исполнился двадцать один год. Как и Винсенту. Двадцать один проклятый год ему и его брату-близнецу приходится уживаться на этом свете. Иногда Бо ловил себя на мысли, а может ли его тупой брат вообще до стольки считать? Тот факт, что Винсент вообще прожил так долго, был чудом. Какой он, блядь, тупой… Бо огляделся. В тот вечер в доме Синклеров было тихо, как он и хотел. Он мечтал, чтобы этот день был таким каждый год: никакого торта, специально приготовленного мамой, никаких розовых и жёлтых вымпелов, свисающих с дверных косяков. На обеденном столе не стояли подарки, готовые к тому, чтобы их развернули и наслаждались. Большая зелёная бутылка джина лежала наполовину пустой в руке Бо. Сделав еще один большой глоток, он потер одной рукой онемевшее лицо, чувствуя раздражение щетиной. Весь день он пропивал свой рассудок, страстно желая сбежать от реальности и игнорировать факт праздника. Он не видел Винсента с тех пор, как открыл бутылку, тем лучше для них обоих. Последнее, что ему было сейчас нужно, это чтобы его слабоумный братец встал у него на пути и напомнил, какой сегодня день. Бо снова посмотрел слезящимися глазами на кухонный стол, который был хорошо виден с его места на диване в гостиной. В своем расплывчатом взгляде он заметил маленькую деталь, выбившуюся из общей картины. Небольшой подарок лежал прямо на выцветшей жёлтой скатерти — дрянная клюквенно-красная коробка. «Что за хуйня…» — пробормотал он, встал и на дрожащих ногах подошёл к грубо завёрнутой коробке, которая мелькала и расплывалась в его остекленевших, налитых кровью глазах. Его хмурый взгляд превратился в ненавистный, когда он поднял этот глупый предмет. Почти не интересуясь тем, что находится внутри, он отбросил коробку в сторону, и звук, с которым оно отлетело в стену отозвался мигренью в ответку. С пульсирующей головой и желанием уничтожить что-нибудь еще, он отправился из комнаты на поиски Винсента. Черт возьми, никакого торта, никаких ленточек, никакого праздника, никаких ебучих подарков! Такие идиотские выходки были запрещены в доме с тех пор, как Бо и его брат-близнец узнали о болезни мамы. Почему ей приходилось оставаться в постели, почему папа всегда был таким несчастным, ещё более несчастным, чем раньше… именно тогда закончились дни рождения. Ну и скатертью дорога. Бо всегда ненавидел дни рождения, с самого детства. Винсент же относился к ним по-разному, но, конечно, в итоге был рад. Он всегда был фаворитом, и этот факт особенно остро был заметен во время праздников. Чертовски идеальный маленький ангел, не так ли? Идеальный грёбаный маменькин сынок… Не обращая внимания на брызги спиртного, выплеснутые из бутылки, Бо распахнул двери подвала и направился вниз по лестнице. «ВИНСЕНТ!» При звуке голоса Бо Винсент Синклер вздрогнул, словно его ударила молния, и он поспешил замести следы, в надежде что его маленькую похотливую шалость не заметят. Если бы его брат узнал, что он делал, он получил бы ремнем по спине и пару ссадин. Или, возможно, даже чего хуже. Быстрыми и лёгкими шагами мужчина бросился к одной из своих скульптур, неуклюже подбирая инструмент. Звук походки брата и тон его криков были слишком знакомы Винсенту. Бо снова заливал в себя этот мерзкий напиток, как голодный щенок у соска своей матери. Не то чтобы эта одержимость имела для Винсента какой-то смысл, он мог вспомнить время, в возрасте двенадцати лет, когда Бо украл немного виски и заставил брата попробовать его. У него был ужасный жгучий вкус, и Винсент ненавидел то, как он себя чувствовал после. Более того, он ненавидел то, что постоянные пьянки сделали с Бо. Когда его брат пил, от джина его слова становились грязнее, голос громче, а кулаки тверже. «Где ты, тупой осёл?!» Нырнув рукой под грубую джинсовую ткань своего комбинезона, он бросился заканчивать начатое и отчаянно пытался оглядываться на статую человека которого вырезал. Этого типа было довольно сложно поймать, но, тем не менее, он стал источником развлечения для обоих братьев. Хотя на вид ему было под сорок, хитрый ублюдок был в отличной форме. Он даже сопротивлялся, когда Винсент накачал его наркотиками и приступил к подготовке подтянутого спортивного тела. Из этого получилась бы очень красивая скульптура, более красивая, чем любая из дам, которых он вырезал и нарисовал. Черт возьми, почему он не мог остановить это? Он должен был раньше… «ГДЕ ТЫ, БЛЯДЬ!» Слишком поздно. Дверь в мастерскую с грохотом распахнулась, и Бо ввалилась, как бешеная собака, слишком больная, чтобы понять, куда она направляется. Винсент вздрогнул, и следующий рез его резца глубоко вонзился в воск, достигнув прежде живой плоти и испортив прежде совершенную, гладкую поверхность фигуры. Винсент вскрикнул от шока от того, что он сделал со своей скульптурой. Он испортил его! Мысли о его ремонте были омрачены одной лишь мыслью о совершении такой безобразной ошибки. Он не промахивался ни в одном из своих проектов в течение многих лет. Господь знает, сколько времени назад это было. Его ошеломленная мечтательность была прервана, когда он почувствовал, как грубые руки яростно поворачивают его. Единственный функционирующий глаз Винсента со страхом смотрел сквозь восковую маску на разъяренное лицо, смотревшее на него сверху вниз. Бо выглядел так, словно пытался заставить голову своего брата-близнеца взорваться. Джин мерцал в свете фонаря позади него, его бутылка все еще была не допита. — Вот ты где, — прорычал он, его речь была невнятной, а дыхание — гнилостным. — Что это было наверху, урод? Когда его брат никак не отреагировал, Бо ударил его. Восковая поверхность, покрывающая изьяны Винсента, треснула и прогнулась под ударом, из-за чего фальшивое лицо выглядело трагично. «ЧТО ЭТО БЫЛО, А?» Бо стиснул зубы под безжалостным влиянием своего пьяного состояния.«О, конечно, не отвечай, держу пари, что могу догадаться. Какая-то глупый кусок воска, который ты сделал вместо работы? Я повторял, я повторял тебе ДОХУЯ раз, МЫ НАХУЙ НЕ БУДЕМ ПРАЗДНОВАТЬ ЕБУЧИЕ ДНИ РОЖДЕНИЯ! Ты понял меня? ПОНЯЛ?!» Винсент кивнул, закусив губу под поврежденной маской.. Крик его брата был достаточно громким, чтобы у него зазвенело в ушах. «А помнишь почему?» — спросил Бо, прыскнув слюной. Он снова ударил Винсента, на этот раз тыльной стороной ладони.. «А!?» Винсент, казалось, был готов провалиться в собственную одежду.. Бо не стал ждать реального ответа. — Да, верно, — усмехнулся он. «Это пустая трата времени. Отвратительная, потому что я так сказал! В чем дело, ты слишком глуп, чтобы запомнить? Слишком занят, думая о былых деньках? Тебе нравилось, что мама и папа так хорошо с тобой обращались? А?! А как насчёт твоего брата, а? Где его поздравление с днем ​​рождения?» Винсент только сжался и покачал головой. Было бесполезно рассуждать с Бо в таком состоянии, когда его желудок и мозг были полны алкоголя. Хватка Бо на плечах другого мужчины усилилась. Его речь теперь была близка к примитивной. «Я тебя знаю. Скажи…» Бо замолчал, когда непосредственная близость тел его и Винсента заставила что-то ткнуть его в живот. Его взгляд скользнул вниз, и когда это произошло, он заметил что-то очень странное. Пристыженный своей раскрытой эрекции, Винсент убрал руку с одежды. «Какого хрена, у тебя ебучий стояк?» — пробормотал Бо. Он звучал почти так, как будто разговаривал сам с собой. Он рассмеялся, хотя это был не очень приятный смех. — Какого хрена! Что ты здесь делаешь, мальчик? — спросил он, осматривая комнату с новвм задором. Винсент спрятал лицо руками, хотя на нем все еще была маска. Он просто хотел быть невидимым, когда его брат выпивал. Почему Бо не мог просто пойти где-нибудь проспать и оставить его в покое? «Должно быть, я облажался, ты влюблен в кого-то здесь внизу?» Бо насмешливо усмехнулся. — У тебя спряталась маленькая восковая сучка? Он дернул своего униженного брата за комбинезон, чтобы получше разглядеть накрытую тканью выпуклость. Винсент только снова взвизгнул — неудобное усилие для его редко используемых голосовых связок — и попятился от другого мужчины, подняв руки в знак подчинения. Бо проигнорировала его бессловесные мольбы. «Я не знал, что тебя вообще они могут интересовать. Где это, а? Где восковая киска, которую ты вырезал?» Он огляделся в поисках подсказок, но, кроме мужской фигуры из их последнего убийства, других скульптур в поле зрения не было. Винсент осторожно отступил назад и вскоре с чем-то столкнулся. Бо наблюдал, как мужская скульптура ненадежно качалась, спасенная в последний момент от падения создателем. Он наблюдал, как Винсент цеплялся за чертову штуковину, как за драгоценную религиозную икону, и его пропитанный джином мозг постепенно пришел к очевидному выводу. Медленно моргая и позволяя своим глазам сфокусироваться, он уставился на то, как Винсент цеплялся за незаконченную статую, как он явно стоял перед ней, словно защищая ее от повреждений. Нет, не от вреда, а от вида. — отойдвинся— скомандовал он, дергая близнеца за плечо. Винсент остался неподвижен, и только кулак наготове убедил его подчиниться. Его голова опустилась, позволяя длинным прядям темных волос скрыть маску, и он тихо отошел в сторону. Отгоняя туман от своего зрения, Бо мог различить пристальное внимание к мышцам скульптуры, к деталям между ее ногами, которые Бо никогда раньше не видел на одной из статуй Винсента, и к тому, как одна из рук этой жертвы была согнута вниз, томно сложенные пальцы тянулись к наполовину затвердевшему фаллосу. Винсент встал позади статуи, как будто она могла обеспечить ему защиту, хотя он знал, что это не принесет ему пользы. До унизительного открытия он был для Бо всего лишь ребенком, ребенком, которого нужно было наказать. Но теперь в глазах его брата мелькнуло странное выражение, которого Винсент никогда раньше не видел. У него не было времени обдумывать это. Бо внезапно дернулся, как пуля из дробовика. Его рука качнулась перед ним, и восковой член красивого пожилого мужчины раскололся от удара. По полу разбросаны красные и белые осколки, часть воска, часть не полностью высохшей плоти. Для Винсента статуя умерла, когда с хрустящим стуком ударилась о землю, конечности искривились и сочилась запекшейся кровью. У его создателя не было времени оплакивать потерю, потому что брат Винсента тут же набросился на него, схватил за руки и швырнул к стене. Бо повторил действие еще до того, как напуганная мишень его ярости успела сопротивляться. Голова Винсента кружилась, когда он пытался двигаться, его конечности обмякои. Иногда он сворачивался в клубок и позволял наказаниям случаться, хотя бы для того, чтобы покончить с этим, но сегодня все было по-другому. Он увидел что-то в горящих глазах своего близнеца, чего никогда раньше не видел. Среди ярости было недоверие, возможно, даже шок. Это напугало его, и он не смел догадаться, что Бо запланировала для него. «Какого хрена. Какого хрена, маленький уебок?!» — воскликнул Бо, целясь кулаком. Винсент прикрылся, но его руки были отдернуты. Удар по его лицу на мгновение заставил его зрение почернеть, а когда оно вернулось, его зрение наполнилось зловещим многоконечным силуэтом, который, как он быстро понял, был ладонью и растопыренными пальцами руки его брата. Бо схватила то немногое, что осталось от маски, и стянула ее с лица Винсента. Маска разбилась, когда упала на пол. Винсент отчаянно боролся с захватом брата, но его усилия были напрасны. Воздух на его непокрытом лице заставлял его чувствовать себя грязным, незащищенным. Он мгновенно прижал дрожащие руки к уродливому кратеру, который никогда не был бы правой стороной его лица, но его руки снова были отдернуты, и его дернули вверх за запястья, пока он не был вынужден встать. С трудом выразив протест, Винсент предпринял жалкую попытку закричать, пока не был вознагражден ударом по деформированной части лица. Это больнее, чем удар в неповрежденную половину. Таким образом, он добровольно пошел на поводке своего брата к зеркалу, висевшему на стене, его волосы переплелись с пальцами Бо. Он вздрогнул при виде своего отражения, когда его голова была прижата к стеклу. «Видишь? Тебе ЭТО НРАВИТСЯ?» Бо зарычал. «Мне все равно, что подумает мама. Брат или нет, ты ебаный урод! С горящим от стыда лицом Винсент всхлипнул. Он знал, что не сможет нанести ответный удар, знал, что получит за такую ​​дерзость, поэтому вместо этого ударил в стену. Бо вряд ли нашел это впечатляющим упрёком и отшвырнул брата в сторону, алкоголь в его мозгу приглушил любое беспокойство, которое он чувствовал при виде тела другого мужчины, тяжело приземлившегося на деревянный стул. Винсент только издал сдавленный стон и попытался принять позу эмбриона на полу, но тяжелый ботинок перевернул его на спину, придавив за шею, как пойманного кролика, готового к обезглавливанию. «Я обещал маме, что позабочусь о тебе, и я сделал это, не так ли?» Бо зарычал, слюна полетела, а лицо покраснело. «… и так ты благодаришь все, что я сделал, все годы, которые я провел в этой дыре? Я не защищал своего брата, не кормил его и не поддерживал в нем жизнь все эти годы, он вырастет ебаным педиком! Я не просил брата-педика из сказочной страны!» Издав сдавленный стон, с разбитой губы, брызнувшей кровью, Винсент вцепился когтями в удерживающую его ногу, отчаянно нуждаясь в воздухе. Каким-то чудом ему удалось зацепить кожу под ногтями. Он выкатился из-под трюма как раз в тот момент, когда Бо отпрыгнул назад, спотыкаясь в своем джинном оцепенении и хромая. Однако так же, как Бо замедлила выпивка, Винсента замедлила агония. Его спина чертовски болела от падения на стул, а лицо, несомненно, будет опухшим и багровым в течение нескольких дней. Перед ним лежал один из его резных инструментов, и если бы он только смог дотянуться до него, у него был бы шанс отогнать своего брата и прорваться к лестнице. Он не ушел очень далеко. Ковыляя за ним, Бо легко догнал его и пнул под ребра. Винсент свернулся калачиком, его дыхание было прерывистым. Если бы он мог говорить громко и четко, он мог бы умолять о пощаде, хотя и знал, что его слова мало что сделают для его спасения. Бо не потерпит такого неповиновения. Снова взяв бутылку с джином, он перевернул Винсента на живот, прижал его ногой и прислушался к жалкому хныканью. Он долго и упорно глотал, позволяя напитку стечь по его подбородку и шее, пока не достигла его синих джинсов. Там, где пах переходил во внутренний шов, его одежда начала затягиваться. Неуклюжими руками Бо поставила бутылку и действовала инстинктивно. Джинсы были расстегнуты, и наружу вырвалась сердцевина его похоти. — Ты так сильно хочешь быть педиком? — пробормотал он, потянувшись к поясу и вытащив большой охотничий нож. «Тогда ты должен хотеть этого». Прежде чем он смог бросить вызов своему брату, Винсент почувствовал, как обе лямки его комбинезона разорвались. По какой-то странной причине ему захотелось закричать, но за свои неприятности он получил по затылку. И вот он хныкал, слезы и сопли капали, слюни и пыль превращали его лицо в чумазое. Его пальцы сжались на полу, пока костяшки не побелели, а ногти не смогли зацепиться за гладкий цемент. В мгновение ока его комбинезон и нижнее белье были разрезаны пополам и содраны с его тела. Удивительно, как его не порезали в процессе. — Все еще есть стояк, хм? — спросил Бо, посмеиваясь. Он быстро протянул руку между бедер своего близнеца и схватил член Винсента, наслаждаясь полученным визгом. «Да, держу пари, тебе это нравится, хуесос». Винсент только всхлипнул, его бесформенное лицо было сильно прижато к грязному полу. — Я, черт возьми, так и знал. А теперь раздвинь их, — потребовал голос брата над ним, сильные пальцы раздвинули половинки ягодиц Винсента, словно разламывая буханку хлеба. «Расслабься маленькая шлюха, ты усвоишь урок». То, что должно было длиться всего пять минут, показалось Винсенту пятью часами. Ему не за что было держаться, чтобы удержаться на месте и сосредоточиться; и поэтому он мог только лежать там, и его тело раскачивали по полу, не обращая внимания ни на что, кроме агонии, которая разрывала его, и слов болезненной, жестокой насмешки бо. «О да, ты даже мокрая для меня, сука.» В самом деле, вход был относительно сухим, что привело к тому, что Винсент мог только предположить, что его собственная кровь облегчила толчки. Он чувствовал, как будто его разрывали посередине, начиная с ягодиц. Все это время он слышал, как Бо говорила ему, какая он хорошая стерва. Он попытался вырваться из хватки брата только один раз, и сгиб руки сжал его горло, чтобы не было дальнейшего сопротивления. «Ну же, принимай в себя!» Что он сделал не так? Все, что он делал, это любил свою прекрасную новую скульптуру, и теперь он получил то, что, как он знал, должно было быть худшим наказанием, которое он мог испытать в своей жизни. Все из-за "неправильного" возбуждения. Он ничего не мог с собой поделать. Все эти годы он пытался быть хорошим, пытался угодить своей маленькой семье, но теперь он знал, что этого всегда недостаточно. Мысль о его прежней эрекции теперь вызывала у него отвращение. Пытка благополучно закончилась, когда Бо три последних раза щелкнул его бедрами с натужным стоном. Винсент прислушался к тяжелому дыханию другого человека и почувствовал, как вторжение болезненно выскользнуло из него с отвратительным хлюпающим звуком. Отчетливое ощущение воздуха, охлаждающего внутреннюю поверхность бедер, сказало ему о вытекающих из него липких телесных жидкостях. Он не мог видеть беспорядок, в который превратился его анус, но ему это было и не нужно. Цвет рук Бо уже был достаточно ужасен, чтобы на него смотреть. Рывок Винсента за волосы заставил его взглянуть на Бо, который стоял на коленях рядом с ним. Слюна свисала с самодовольной ухмылки на его лице. Бо пробормотала еще несколько сладких слов поздравления, но травма от того, что только что произошло, не позволила Винсенту сосредоточиться. Бо погладил брата по голове, как будто хваля послушную собаку, и вытер месиво руками о деформированную впадину на лице Винсента. Медленно снова одеваясь, пьяный мужчина встал, неоднократно бормоча «С Днем Рождения», взял бутылку джина и пошел обратно вверх по лестнице. Прошла минута, прежде чем Винсент, наконец, поднялся с пола. Его конечности тряслись, а боль отзывалась при каждом движении, и он снова принял ту же позу, которую всегда принимал после каждого наказания. Свернувшись калачиком, как будто он снова был спящим младенцем из прошлых лет, он плакал, закрыв лицо руками, недоумевая, почему он заслужил столько страданий. Потому что он был уродом? Возможно. Как сказал его брат, его брат, который всегда был прав и всегда все знал. Потому что он был педиком и уродом