Ты залечишь мои раны?

Он не знал как ему пришла в голову эта затея. Не помнил как убедил Ваймака отпустить его сюда, и что ещё важнее, как ему удалось договориться о том, чтобы его впустили в столь охраняемое и закрытое от посторонних взглядов место. Он так же не знал что именно им движет: вечный круговорот мыслей, что разрывают его голову нескончаемым потоком слов, что иногда, словно, шёпотом пробираеться в его сны, и зовет, манит его к себе из отдалённых закутков его сознания; или неутолимый крик тех самых мыслей, что заполняют его голову, не обращая внимания на любые попытки Нила избавиться от них. Он знал что изначально проиграл, но он старался изо всех сил, пробуя все что угодно, чтобы заставит столь ненависные, пропитаные ядом и непостижимым никому мысли и фразы, что как будто вьедаються в подкорку его разума, навсегда оставляя там свой след, убраться оттуда, оставляя там лишь блаженную тишину. Или лучше подобраны словом будет не след, а  назвать это шрамом? И хоть на первый взгляд кажется, что шрамов больше, чем на его теле и быть не может, но к велечайшему сожалению самого Нила, шрамов, что скрываються внутри, что покрывают душу вдоль и поперёк, что закрыты не только от взора окружающих его людей, но иногда и от самого Нила куда больше, чем тех, что представлены взору каждого и "украшают" его тело. Он заклеил эти шрамы и закрыл их на миллионы ключей, стараясь навсегда изгнать их боль из своего сердца, ну или хотя бы из головы, чтобы избавить себя от мук кошмаров, что приходили к нему ночами и медленно, будто наслаждаясь его страданиями, открывали каждый ключ, что сдерживал эти воспоминания глубоко внутри и выпускал их наружу, словно монстров, выходящих из тени. Он не знал что должен сделать чтобы освободиться от невидимых оков прошлого, и все что было в его голове это желание—бежать. Бежать, бежать и бежать, пока лёгкие не будут сжиматься от каждого вдоха, а ноги, будто свинцовые, будут трястись от приятной боли. Но он не мог. Его тело до сих пор не оправилось от многомесячных пыток Рико, и его "прекрасного" Рождества, что Нил, не по своей воле, провел в Гнезде. Говорить об этом Нил не хотел, просто не мог заставить себя проговорить все это вслух и поделиться с кем-то. И хоть Ваймак, так же как и другие Лисы видели его шрамы и вкратце знали откуда они появились, но Нил все ещё не хотел выводить это наружу, оставляя это все внутри себя, наполняя свои кошмары все большим количеством ярких картинок сведетельствующих о том, что все эти раны на его теле реальны, а данные картинки не просто больная фантазия, вызванная психологической травмой из детства от его отца. Но сейчас, идя по мрачному коридору, он выкинул все эти мысли из своей головы. Он слышал лишь стук, размерный стук своего сердца, что гулом отдавал в висках. Он нервничал и у него потери ладони, из-за чего неприятно ссаднило все ещё не заживщую кожу на руках. Он не знал чего ему ждать, но то, в чем он точно был уверен на все сто, так это в том, что он хочет видеть его. Эндрю Одно его имя заставляло отобразить прекрасный образ парня в голове Нила. Он не знал что это за чувство, никогда прежде он его не испытывал, но избавляться от него ему не хотелось. И вот он уже стоит под дверью, не решаясь открыть её и войти. Что его там ждёт? С тех пор как Эндрю уехал в эту больницу и слез с таблеток прошло не так много времени, но по ощущениям прошла словно вечность. Нил понимал что многое изменилось, что то, что было раньше больше не будет как прежде, но его это не пугало. Он жаждал этого, жаждал встретиться с Эндрю лицом к лицу. Он открыл дверь, и сердце встрепетнулось. Гул сердца, что все это время отбывал некий ритм в его висках, затих, а реальность перестала существовать. Он мог видеть лишь его, исхудавшего, но все ещё прекрасного, сидящего на железной лавке в комнате для посещения. Его взгляд был прикован к окну, единственному источнику света в этом мрачном помещении, его плечи вздымались вверх и он как будто не замечал присутствия кого либо. Но это была не правда. Он знал... знал, кто именно пришёл к нему и стоит за его спиной ещё с того момента как Нил только подошёл к двери. Пройдя вперёд и закрыв за собой дверь, Нил сел на холодную лавку с другого края стола, но холод был не важен, ведь в теле парня разливалось тепло, что впервые за долгое время согревало его сердце. И вот их взгляды встретились и сердце Нила снова на секунду пропустило удар. На его лице не было улыбки. Той самой зловещей улыбки, что сопровождала лицо Эндрю с их первого знакомства. Конечно Нил знал, что скорее всего её не будет, ведь она была лишь ещё одной побочкой его таблеток. Но знать и видеть это своими глазами это разное дело, но он был не против. Ему нравилось видеть Эндрю без неё, понимая что теперь он не под кайфом, а такой– какой он есть на самом деле. И пусть ему хотелось забрать его отсюда, пусть он видел что теперь и так не толстое тело парня исхудало вдвое, и рёбра торчат острым углом, но он ему все равно нравился, даже в этой больничной рубашке. А что касаемо Эндрю, то несмотря на картину перевязаного и израненого Джостена на его лице не отразилось ничего. Никаких эмоций не было на его лице, ничего не отражалось в глазах, он просто молча и спокойно переводил свой взгляд с одной повязки на другую и в скоре остановившись на голубоглазой бездне, что поглащала тебя, как морское дно тянет к себесвоих жертв, и по совместительству была глазами Нила. Они молча смотрели друг на друга, и оба пытались найти там ответы. Это могло продолжаться вечно, но первым тишину разорвал Джостен: — Когда тебя выписывают? В ответ лишь тишина, Миньярд спокойно продолжает смотреть прямо в глаза не обращая внимания на заданый ему вопрос, как будто специально игнорирую его. Так и не получив ответа на свой вопрос Нила остаётся довольствоваться лишь вопросом в ответ. — Скажи мне на милость, Джостен, каким образом защищая Кевина и оставаясь в Лисьей Башне ты сумел так искалечиться? Неужели на ваших с Кевином тренировках он решил тебя потрепать? В его голосе не звучало никаких гневных ноток, ни капли раздражения не было слышно в данной фразе, так же как и сочувствия к представшей у него картины у него не возникало. Но его взгляд был неприклонен, он судилось лишь одно— желание чёткого ответа на свой вопрос, а главное правды. Нил никогда не врал Эндрю, возможно по началу, но как только они начали свою игру в правду, Нил понял, что не будет лгать, только не Эндрю. И поэтому сейчас, смотря в его глаза, он не хотел бежать, и говорить всю правду он тоже не хотел, но он был готов. Он был готов дать ему тот ответ, который его устроит, и когда он будет готов он расскажет все. — Я не был в Лисьей башне это время, но Кевин в безопасности, в полной безопасности. — Разве мы не ясно обговорили всю договорённость? Ты должен был оставаться с Кевином все время пока я буду здесь, не отходя от него ни на шаг. — Я сделал выбор, который защитил всех кого я смог защитить. — И все же, ты нарушил сделку и бросил Кевина одного. —Он не был один, но да, сделка была нарушена. Но я бы не поступил иначе, никогда. — Какой же именно выбор ты сделал, что он стал выше нашей договорённости? И только попробуй солгать. Нил знал что он это спросит, и он готов был дать ответ, ведь рядом с ним Эндрю. И пусть он врежит ему, пусть назовёт идиотом за его выходки, пусть делает все что он хочет, но это все ещё Эндрю, а значит—он в безопасности. — Я выбрал провести Рождество, не в Нью-Йорке с мамой Мэта, Кевином и Аараном. Я отправился в Гнездо и выбрал Рико с его прелесными ножами, но если бы мне нужно было сделать выбор ещё раз, я бы не изменил решения. А теперь, могу ли я взять с тебя ещё одно обещание? — Да. Да, да, да—это слово отдавало звоном в голове Эндрю. После отказа от таблеток от каждой мысли его голова ныла, а тело пробирала дрожь изнеможения. Он все ещё не восстановился и выходки Пруста никак не помогли ему в этом и так не лёгком процессе, но он не думал об этом. Сейчас его голова была заполнена лишь словом да. Он согласился на то, о чем и сам ещё не подозревает. А вдруг это что то, что он не может обещать.  С чего ему вообще доверять Джостену? Он нарушил их последнюю сделку, тем самым доказал то, что он не соблюдая то о чем Эндрю его попросил, так почему же он сказал да? Так непринуждённо, без колебаний это да слетело с его уст. Он даже не успел осознать эту мысль, но уже готов был согласиться. И ответ, на вопрос почему простой—его просил Нил. Будь это кто-то другой, он бы с такой же лёгкостью ответил отказом, но только не ему. Эндрю не хотел отказывать ему, и пусть он отрицает что "это" между ними есть, пусть он думал, что Нил просто очередной побочный эффект его таблеток. Но это не правда и Эндрю это понял, он это знал. С первого взгляда на голубизну глаз и рыжие волосы, что скручено свисали на лоб Джостена, он это понял. Разглядывая шрамы его тела, он это понял. Таблеток больше нет, как и их эффекта в его организме. Так почему же какое то чувство, неведамое Эндрю до сих пор осталось? Почему оно не пропало так же, как и тот злобный оскал с его лица? Почему этот парень, что с первого дня не сулит ничего хорошего, вызывает это в нем? На всё это ответов у него нет, и сейчас не время их искать. Сил нет, голова тяжелеет, руки начинают подрагивать от остатков ломки, что не заканчивается с момента отказа от таблеток, но он смотрит на него и отводить взгляд совсем не хочеться. И пусть его сердце, покрытое не меньшем количеством шрамов, чем у Нила, все ещё покрыто льдом, но этот парень по немного, как капля воска плавит эту броню, и Эндрю ничего не может с этим поделать. И сейчас он полностью сосредоточен на том, какое обещание с него хотят взять на этот раз — Ты залечишь мои раны?— слетает с уст Нила. Нил сам не понимает что спросил, зачем и почему. Он впадает в ступор, оставаясь под впечатлением от того, что он выговорил это в слух. Он смотрит на Эндрю пытаясь понять хоть что то по его лицу, но ничего. Он не понимает о каких ранах он говорит: ранах, что сейчас покрывают его тело или о ранах, что новыми рубцами остаются в душе. Он знает, Эндрю единственный кто может это сделать. Хоть немного но он может ему помочь, стать для него лекарством и залечить те шрамы, что ноют болью годами, и неважно будь то шрамы на теле или в душе. Эндрю не знает почему его сердце сейчас щемит, почему дыхание, которое до этого оставалось ровным начинает сбиваться, и почему в нем возникает желание взять тоже обещание в ответ. Ему страшно.  Глубоко внутри все ещё сидит тот маленький мальчик, чьи чувства были растоптаны и казалось разбиты навсегда. И он боиться боли и страданий, не хочет чтобы все повторилось снова. Но ведь это Нил. Тот самый идиот Нил, с которым какого-то черта он чувствует себя спокойней. Нет, это все ещё не чувство безопасности, но это именно то, что сейчас сердце Эндрю может почувствовать. Он ненавидит этого парня, считает его поступки абсолютно не логичными, но при этом, глубина его глаз заставляет тонуть в себе, а его присутствие заставляет его чувствовать. —Какой же ты идиот— говорит Эндрю, продолжая смотреть тому прямо в душу. Они оба понимают смысл данной фразы, так же само, как и понимают, что сейчас не время. Они смотрят друг на друга, без всяких слов, но понимая, что дают это обещание. Они обязательно залечат раны друг друга, пусть медленно, но залечат...