Нормальная

Еду в шестую. Там по комнате гуляет ветер, Клео говорит, что так они пытаются вытравить запах пота, что уже въелся в стены. С опозданием понимаю, что делают псы это из-за любви к ней. Клео на кровати Чёрного. Сам вожак Псов у её ног, читает книгу, приветствую меня лишь кивком, они давно привыкли к ночным визитам. Я устаиваюсь внизу, кажется, это кровать Лавра, Чёрный уверяет, что он против не будет. Открываю свой стукаческий дневник и делаю набросок, на девственно белом листе появляется очертания Клео, а затем и Чёрного, это Ральфу знать не обязательно. Вырываю лист и прячу в карман толстовки, пусть это будет подарок для неё, но не сейчас, для подарка тоже нужно время. — Будешь чай? - Клео ловко спрыгивает с кровати. Я соглашаюсь. Назад в четвертую совсем не хочется, там Табаки снова будет орать свои песни. Клео подает мне кружку, горячая керамика приятно обжигает руки, а сама девушка занимает свое место в объятия Черного. По возвращению в собственную комнату, на меня сразу же налетает Табаки, от него несет обилием настоек и горячим хлебом. Шакал требует, чтобы я записал в своем дневнике, что грядет ночь Сказок, и я понимаю, что время теперь пойдет по-другому. В комнате царил небывалый хаус, то и дело заглядывали лица из других стай, словно ожидали приглашения и оставляли на столе подношения. — Это ужин, который можно будет назвать «Последний полет Летуна», - принялся объяснять мне Табаки, расставляя на столе продукты. Не желая участвовать, в общем, сумасшествие, я отправляюсь на прогулку. Пытаюсь запомнить еще не закрашенные рисунки на стенах, был бы у меня с собой блокнот, я бы с удовольствием оставил пару зарисовок на листах. Еще немного покружив, я возвращаюсь в комнату. В последнюю ночь Сказок в четвёртой появляется Чёрный в компании Клео, которая перестала посещать эту комнату после того, как первый стал вожаком Псов. Девушка улыбается мне, и они вместе с Чёрным устраиваются на кровати. Она, как и раньше, подминает под себя подушку мою подушку, вдыхая аромат сигарет. — Ты гляди, - хмыкает Лорд. — Еще одна семейная парочка. Я бросил взгляд на Чёрного, он прижимал к себе Клео, и что-то шептал ей ухо. На её лице появилась улыбка. Вид у Черного мягко говоря странный: грубые ботинки, две рубашки защитного цвета. Лицо у Клео выражало вселенскую печаль вперемешку с теплым чувством, я уже собирался задать один их своих глупых вопросов, когда Табаки привлекает нас к помощи в накрывание стола. Черный садится рядом со Сфинксом, и диалог у них, на удивление, выходит очень мирный. Перебираюсь на кровать Черного, когда гостей в маленькой комнате становится все больше, и с каждым новым скрипом двери, голосов становиться только больше. Клео застыла у стола, помогая Рыжей разместить бутерброды, до меня долетает обрывок их разговора со Сфинксом. — Это его решение. Он вожак. Почему я должна ему что-то запрещать? - искренне интересуется Клео, и Сфинкс думает, что она в точности повторяет слова Слепого, словно они заранее репетировали этот диалог. — Ты тоже едешь? - лишь один вопрос, который мучает Лысого, пока он прикусывает сухие губы. Их голоса заглушает громкое высказывание Горбача, что он жениться на той, которая приготовила этот великолепный пирог. — Нет, для меня в автобусе места не нашлось, - она качает головой, пока Русалка рассуждает о многоженстве. — Ты.. – он не верит в то, что собирается произнести. — Нет, - резко прерывает его девушка. — Я вернусь домой. Буду жить нормальной жизнью. — Ты ведь не Прыгун, ты из Ход... Дальше я ничего не слышу, а через мгновение Клео присоединяется к нам на кровати, в своей парадно-черной футболке. Появление Спицы в свадебном платье вызывает небывалый ажиотаж, белый шлейф, как могучее нечто, заполняет собой все свободное пространство, и замечают это абсолютно все, кроме Черного и Клео, которые сцепили руки в замок, и смотрели только друг на друга. — Сегодня времени у нас будет достаточно, но все же давайте начнем! – произносит Табаки, и многочисленные гости с ним соглашаются. Сказки льются одна за другой, разбавляя атмосферу настойками Табаки. Высказаться решает Черный. Его сказка странная, про тот самый мифический автобус, о котором ходили легенды. Тут снова встревает Р Первый, с его уст срываются нравоучения о водительских правах и что за собой влечет угон транспортного средства. — Это просто сказка, - добродушно замечает блондин, в его плечо тут же утыкается темная макушка, Клео, его голос разума. Ральф снова начинает кричать, а Табаки просит его вести себя вежливо, да бы не распугать других гостей. Черный гладит запястье Клео, чуть выше которого белеют непонятные шрамы. Клео рассказывает сказку про далекие звезды, ее история кажется наивной и почему-то пахнет палой листвой и бургерами. — И тогда человек сказал ему: только несчастный знает, что такое счастье. Свет не светит, когда светло. Он светит во тьму. Выпьем за тьму! Кто хоть раз попал в грозу, тому нечего объяснять, что такое электричество. Будь проклята гроза! Да будет благословенна та малая толика жизни, что мы имеем! И так как мы любим ее, не будем закладывать ее под проценты! Живи на полную! Есть звезды, которые распались десять тысяч световых лет тому назад, но они светят и поныне! Пейте, пока есть время! Да здравствует несчастье! Да здравствует тьма!* Бурные аплодисменты падают на ее голову, а Табаки с готовностью и горящей преданностью в глазах подает ей рюмку чего-то сильно пахучего. Не смотря на Черного, Клео выпивает содержимое, и сползает на пол, теряясь в обилие людей, а затем до меня доносится скрип двери. Сказки продолжают лить, а когда Клео возвращается, Рыжий затевает сказку про смерть. Зеленые глаза покрылись красной сеточкой, от нее пахнет сигаретами и сырой штукатуркой. Табаки молча протягивает ей еще одну рюмку, она качает головой, и стягивает с моей кровати одеяло, возвращается под плечо Черного. Что между ними происходит? У Клео мило краснеет кончик носа, на который блондин обрушается с нежным поцелуем. Неожиданно место на стремянке занимает Слепой, и комната погружается в тишину. — Я не прощаюсь с уходящими, а только с остающимися, - на этих словах Сфинкс и Клео без сговора зацепились глазами. — И с теми, кто возвращается. Ночь сказок закончилась. Люди неожиданно засобирались, рядом присел Черный, неловко хлопал меня по плечу и сказал, что еще увидимся, а затем ушел. Клео сложила одеяло у моих ног, и упорхнула следом без слов, лишь с печальной улыбкой. Македонский помог мне забраться на подоконник, обеспечивая место в первом ряду на развернувшийся спектакль. Сначала в темноте ничего не видно, но платье Спицы светиться, и я, наконец-то, замечаю автобус. Черный шагает чуть позади, на его плечах огромный рюкзак, а рядом хрупкая фигура, которая бы тоже уместилась в этом походном снаряжении. Этой ночью они прощаются. Пока автобус набивается желающими, Чёрный прижимает к себе Клео, словно пытается целиком вместить в грудь, вместо сердца. Она просовывает в его карман свёрток с бутербродами, и когда приходит время прощаться, дарит самый тёплый и нежный поцелуй. — До встречи в Наружности, - шепчет ей блондин, отсюда этого не слышно, это мне потом расскажет Клео, когда покончит со слезами. Ворота закрылись, провожающие вернулись. Вернулась и Клео, села рядом со мной, игнорируя все знаки Сфинкса. По её лицу было видно, что ей нужно поплакать. Я сказал, что в ванной никого нет, она кивнула и помогла мне залезть в коляску. Она проревела целый час на моих коленях, ей не нужны было мои утешения, поэтому я просто гладил её по голове, потому что так делал Чёрный. — Чего от тебя хотел Слепой? Клео криво улыбнулась, словно совсем не хотела говорить на эту тему. Мы перебрались на подоконник в четвертой, заварив чай, впервые за долгое время, это пришлось делать мне. — Чтобы я нарушила обещание, данное Черному. — Какое? - вяло поинтересуюсь, не рассчитывая на ответ — Чтобы ушла с ними. Выбрала сторону вожака Дома. Сон прошёл, в глазах зажегся огонёк любопытство, и наверное это слишком сильно выдавало меня, потому что Клео склонила голову на бок, и тяжело вздохнула. — Я не верю в их сказки, Курильщик. — А во что ты веришь? Она задумалась, глядя на красные полосы рассветы. — В Чёрного. Утро следующего дня останется в моей памяти до самой смерти. Будит меня Сфинкс, говорит собрать памятные вещи, пока не стало поздно. Скоро я узнаю, что была вторая группа ушедших. Бог знает куда они ушли. Остались, не живые, не мертвые. Клео мрачно говорит, что теперь они не существуют ни там, ни здесь. Она кутается в кофту Черного, и отдает мне свои сигареты. Домой сегодня никого не отпускают, родители ждут в машинах, а допросы, кажется, будут длиться вечно. Мне нечего им сказать. Клео ждет меня на Перекрёстке, перебираюсь на диван, и она кладет голову на мое плечо. Скоро к нам присоединяется Сфинкс, так же молча садиться рядом, и кладет голову на плечо Клео. Их немая поддержка. Но Сфинкс отдалился, и положение не спасала даже Русалка. — Ему нужно время, Курильщик, - волосы Клео развиваются на ветру, унося в Наружность еловый запах. Наконец-то, нас начали отпускать. Место перед Домом наполнилось машинами и нервно дергающимися родителями. Клео неловко сжимала свой чемодан, и уже собиралась к ядовито-зеленой машине, когда я решил, что настало время для моего подарка. — Клео! – крикнул я, и поехал в ее сторону, отец останавливать меня не стал. Она кинула на меня счастливый взгляд, и, упав на колени, приняла объятия. Мужчина за ее спиной смотрел довольно недоброжелательно. Я держал в руке листок, который собирался вручить Клео во время прощания. На нем, мелкими буквами был записан адрес и номер телефона, по которому со мной можно было связаться, и я был уверен, что она позвонит. — Чёрный ведь найдёт тебя? – я давно перестал воспринимать их по отдельности. — Конечно, - на её лице улыбка. — Он обязательно меня найдёт. — До встречи? – робко интересуюсь я, когда отец окликает меня по имени. — До встречи в Наружности, Курильщик.