Лето продолжается

Мы с Серёжкой лежали на свежескошенном сене и вспоминали былые деньки, когда солнце жарко припекало, но всё равно каждый раз дети высыпали на улицу, и мы не были исключением. Каждый новый день приносил нам всё больше и больше приключений, мы узнавали много интересного и необычного о безлюдных пространствах. Настроение было на высоте; я даже особо не жалел, когда понял, что потерял брелок, подаренный мне когда-то дядей Юрой. Видимо, так было нужно; его тоже притягивали безлюдные пространства. Когда календарь стал ровно вдвое меньше своей изначальной толщины, мы с Серёжкой решили обследовать старое здание на заброшенной территории. Однажды мы уже пытались это сделать, но у нас не получилось: пространство не пустило. Но сейчас-то мы уже опытные лётчики! Неужели не сможем искусно пропилотировать, как я тогда, между столбами? Правда, тени чёрных орлов не оставили меня без повреждений, но я выжил! Я смог! И в этот раз почему-то нам тоже верилось, что у нас получится. Серёжка осторожно заглянул в здание. Никого. Такая приятная, убаюкивающая тишина, и ни единой живой души, кроме нас с Серёжкой. Я осторожно пошёл следом за ним, как вдруг наступил на банку из-под пива, и раздался оглушительный треск. Но нас это ничуть не дезориентировало. Наоборот, мы лишь с удвоенным интересом стали разглядывать то, что валялось на полу. Вокруг были разбросаны окурки и бутылки — меня всегда интересовал вопрос, почему пространство пускает в себя таких свиней? Наверное, оно просто снисходительно смотрит на них, понимая, что этих людей уже не перевоспитать. Мы нашли на полу работающую зажигалку, и Серёжка хотел забрать её себе, но потом мы решили, что мало ли кто на неё мог харкнуть. В общем, в тот день не произошло ничего особо знаменательного, но моё сердце каждый раз по-новому вздрагивало от видов, открывающихся только нам с Серёжкой. Словно весь мир таил в себе огромный секрет — и только для нас. Теперь же мы лежали в деревне у тётки Серёжки и продолжали вспоминать прошлое. — Ромка, — тихо прошептал Серёжка, глядя в стремительно темнеющее небо. — А помнишь твои рисунки мелками? Ну, ещё тогда… Когда ты не был самолётом. И правда. Было время, когда мы только-только познакомились с Серёжкой, и он возил меня в коляске по всевозможным местам. Однажды с огромного пустыря мы вдруг выехали на аллею, ровно залитую асфальтом. — Серёжка, а это как? — спросил я тогда. — Что — как? — Ну… Откуда оно здесь? — А кто его знает, Ромка, — отмахнулся мальчишка. — Безлюдные пространства — они такие. А нам повезло, я как раз мелки с собой взял! И мы стали рисовать. У Серёжки это правда чаще всего выходили какие-то кривые рожицы, над которыми мы вместе громко смеялись, потому что всё равно нас никто не мог услышать отсюда. А у меня… Не знаю, честно. Но Серёжка говорил, что у меня талант. Я нарисовал маму, меня и Серёжку рядом, и этот рисунок навечно остался запечатан где-то в безлюдных пространствах. После рисования мы поехали дальше и вдруг выехали на центральную площадь к остановке неподалёку от моего дома. Серёжка махнул рукой — мол, пора бы уже привыкнуть. А я замотал головой, ведь привыкнуть к такому было невозможно. — А помнишь, когда мы увидели папоротник и начали играть там в джунгли с племенами, а Сойка заливисто смеялась? — улыбнулся Серёжка, взяв меня за руку. Я повернул голову к нему. Казалось бы, такие знакомые глаза — а в них вся моя жизнь. Я ведь встал на ноги и ожил только благодаря Серёжке. Почему-то вдруг резко вспомнились все моменты, в которые Серёжка мог запросто погибнуть. Я вцепился ему в руку так сильно, что он в изумлении уставился на меня. — Ты чего, Рома? — негромко спросил он, как делал всегда. — Серёжка, мы ведь ещё слетаем с тобой в Заоблачный город? — с каким-то безумным отчаянием в голосе прошептал я. Серёжка улыбнулся. — Отчего ж нет. Полетели! Прямо сейчас! Он подскочил с сеновала, схватил меня за руку, и мы вместе побежали по полю. И было так тепло… Не потому, что лето; в душе тепло. Потому что Серёжка был рядом, и сказка нашего лета всё ещё продолжалась. Мы, не прекращая держаться за руки, встали посреди чистого поля. Затем отбежали друг от друга, раскинули руки в стороны — и превратились в самолёты. Кто-то мчится затихшей улицей, Кто-то бьётся в дверь заколоченную. Я больше не бьюсь ни в какую дверь. У меня есть Серёжка, и вместе с ним мы продерёмся хоть сквозь тени чёрных орлов, хоть сквозь само безлюдное пространство насквозь. Это сбудется. Сбудется. Сбудется.