***
— Тебе помочь? — Чимин вздрагивает всем телом. Сосредоточившись на попытках достать до нужного ящика, Пак не услышал, как младший зашёл в комнату, из-за чего голос его показался слишком неожиданным и немного испугал. Не став дожидаться ответа, Субин неторопливо подходит к Чимину, одной рукой ласково приобнимая старшего за талию, а другой открывая необходимую ему дверцу. — Хён, я же уже сотню раз предлагал тебе переставить эти несчастные кружки куда-нибудь в другое место, или это какая-то особая форма мазохизма каждый раз тянуться, словно балерина? — но Чимин фыркает наигранно недовольно, легонько пихая младшего под ребра локтём. — К твоему сведению я и правда балерина — Чимин не глядя берёт протянутую младшим кружку и ловко выпутываясь из чужих объятий идёт к чайнику. — К тому же, по телеку говорят, что растяжки позвоночника способствуют росту — Пак пожимает плечами наигранно незаинтересованно, но Субину не обязательно смотреть на него для того, чтобы уловить в его голосе лёгкие смеющиеся нотки. Чхве улыбается невольно и абсолютно по глупому влюблённо, в красках представляя себе, как Чимин с трудом прячет звонкий рвущийся наружу смех под излишне серьёзным выражением лица. И всё-таки его хён странный немного, хоть и любимый до нервной дрожи и гулко бьющегося в голове сердца. — Довольно сложно забыть об этом, когда каждый вечер провожаешь до автобусной остановки. — Абсолютно бессмысленно, кстати. Я не маленький, могу дойти и сам! — Субин дует обиженно щёки, душа внутри сплошной поток негодований, потому что больная тема буквально на физическом уровне жгёт язык желанием справедливо возразить. — Вообще-то маленький! — Чимин застывает с чайником в руках на секунду, а потом вспыхивает красный словно облитый бензином факел так, что Субин без проблем может наблюдать за тем, как краснеют его уши. — Я тебе этого не прощу шпала! — Чимин машинально взмахивает рукой от негодования, из-за чего опасно наклоняется чайник. Из-за этого Пак выдаёт тихое "ой", а Субин отступает назад, врезаясь бёдрами в мойку, повторяя за старшим его тихое "ой" словно поломанное эхо. На несколько секунд на кухне повисает напряженная тишина, во время которой Субин успевает тысячу раз переосмыслить всю свою жизнь, пожалеть, что назвал хёна низким, но при этом влюбиться в него, кажется, ещё больше, если это, конечно, возможно. Чимин выдыхает. Он опускает злосчастный прибор на подставку, а после оборачивается стремительно, но плавно, почти изящно. Он смотрит рассерженно, а Субин всё не может в голове у себя уложить как настолько предупреждающий взгляд вообще может так гармонично сочетаться с настолько аккуратными, почти женскими движениями, и... Подвисает. Снова. Если честно, то Субин на Чимине постоянно подвисает, вот только менять в своей жизни абсолютно ничего не хочется. Субин в любви и ему хорошо. Он слишком в старшем тонет, чтобы хоть о чем-то лишним задуматься. Чимин упирается ладошками в края раковины так, чтобы руки его были по бокам от Субина, преграждая ему пути побега и забирая в свой чарующий плен. А после встаёт на носочки, чтобы коротко но чувственно поцеловать в губы. — Можешь начинать прощаться с жизнью, Субин-а...***
— А в постели он тоже маленький? — Чимин растерянно отрывает от переписки с Тэхёном взгляд, упираясь им в хитро улыбающегося Хосока бессмысленно и немного растерянно. — Прости? — Хосок абсолютно не стесняясь ни себя, ни своих дурацких вопросов отпивает немного кофе и продолжает. — Ну в постели. Говорят размер пропорционально равен массе тела... Примерно... А Субин у нас мальчик большой, вот мне и стало интересно... — Чимин всё ещё не до конца осознавая чужое хамство переводит всё такой же растерянный взгляд на стремительно краснеющего Субина и вздыхает. Желание младшего провалится сквозь землю Пак чувствует физически и вполне ощутимо. Сидящий напротив него Чонгук тихонько смеётся в кулак, пока ещё стараясь хоть немного изображать интеллигентность, что в целом бесполезно, учитывая тот факт, что Чимин последние лет десять неприклонно уверен в том, что все его друзья дебилы. Всё такой же расслабленный Хосок умело играет бровями, побуждая к ответу, из-за чего Субин начинает откровенно паниковать, выдавая из себя дрожащие и несвязные звуки. — Ам...м...в...я...мгх.... Нет, ну они полные дебилы! — Хён. Не смей мне смущать ребёнка. — однако, вопреки ожиданиям губы Хосока вытягиваются в чуть растерянном "о". Чон на секунду замирает, а после поворачивается к Чонгуку с до боли серьёзным лицом выдавая — Так вот какие у них предпочтения! И в этот момент Субин с Чимином, впервые за разговор, стонут в унисон под заливистый смех Хосока.***
— Простудишься же, глупый — мягко но с нотками небрежности роняет Чимин, накидывая Субину на голову пушистый розового цвета плед с огромным ярко красным сердцем посередине. От неожиданности Чхве чуть вздрагивает, вжимаясь лопатками в спинку дивана, но заслышав родной голос успокаивается, стаскивая плед с головы и кутаясь в него как в кокон. — Не простужусь — сам не особо понимая зачем роняет Субин в пространство комнаты, и заслышав недовольное фырканье старшего предлагает. — Присоединишься? — он разводит руки в стороны, раскрывая свои тёплые объятия вместо с мягкими стенами не так давно приобретённого убежища. Чимин раздумывает недолго, несколько секунд он стоит в нерешительности, а после садится на диван, устраиваясь между ног Субина и облокачиваясь спиной о его грудь. — Что смотришь? — Титаник — Серьёзно? Тебе пятнадцать что ли? А можно что-нибудь посерьёзнее? — Субин хмурится недоверчиво, но всё же решается спросить. — Например? — Ну... — вопрос явно вводит старшего в секундный ступор, он поджимает пухлые губы в спешный попытках придумать что-нибудь стоящее. — Ну? — Любовники кафе дэ Флор или голодные сердца, не знаю... — Хён, ты плачешь даже над Бэмби. — Не плачу я над Бэмби! — Нет плачешь. — Нет не плачу! — Плачешь. — Нет. — Хён... — и эта укоризна в голосе младшего одерживает победу. Всегда, что б её, одерживает. — Ну быть может чуть-чуть... — Субин улыбается словно довольный кот, и Чимину вовсе не обязательно видеть его лицо, чтобы чувствовать это, потому что младший слишком искренний. Его вообще не обязательно видеть, чтобы влюбиться по уши. По уши и навсегда. Довольный донельзя Субин прячет свою улыбку в ярко розовых волосах Чимина, а после, чтобы удобнее было смотреть, кладёт подбородок Чимину на макушку, высокая зараза. Но Пак не против. Так уж и быть, одной конкретной шпале можно. Но только одной и только ради титаника. Младший кутает их обоих в мягкий плед, спасая не только от одинокого вечера, но и от вязкого зимнего холода. А Чимину кажется, словно греет его вовсе не дурацкий плед, а чужое тепло. Ровно так же, как убаюкивает не усталость и не почти доходящие до часу стрелки, а мерное сердцебиение любимого человека.***
— Я ведь уже говорил, что тебе не обязательно делать это каждый раз, правда ведь? — и тон Чимина напоминает Субину тот, которым взрослые терпеливо объясняют детям важные но очевидные вещи. Возможно, именно поэтому Чхве и чувствует себя чуть-чуть виноватым, однако, он вовсе не намерен отступать. — Я понимаю, хён, просто... Просто мне нравится гулять с тобой, особенно по вечерам. — Чимин фыркает и отворачивается, делая вид, что заинтересован деревьями в парке, но на самом деле он тщетно пытается скрыть смущенную улыбку. Как успел выяснить Субин за пару лет совместной жизни, смутить Чимина оказалось гораздо проще чем кажется. Весь секрет заключался в том, что острее всего Пак реагировал на искренность. Как настоящий дьявол искуситель, он мог искусно флиртовать, завлекать, дразнить, но стоило ему лишь услышать простое признание в лоб, он становился самым ручным человеком во вселенной. Самым ласковым и самым ранимым. Очень ранимым. И, если совсем честно, то привыкнуть к этому было не так то и просто. Однако, Субин любил Чимина любым. И возможно это звучит не слишком красиво, зато... — Эй! Бин-а, ты чего завис? — Субин вздрагивает и сразу же тушуется, сам не понимая чего. — А? — Чимин улыбается ему ласково и понимающе, сжимая ладонь младшего своими заледеневшими пальцами. — Устал? — изо рта у Чимина вместе со словами вырывается облачко пара. Субин делает вывод — замёрз. А потому младший сжимает чужую руку, усмехаясь от того, как маленькие пальчики легко помещаются в ладони. — Со следующего месяца будем разучивать новый танец... — голос у Чимина звучит слегка смушённо, и младший с легкостью распознаёт приглашение. — Когда? — Чимин улыбается ещё более смущённо, отводя взгляд на полюбившиеся за дорогу деревья. Под их ногами тихонько хрустит снег, создавая вокруг атмосферу сказочной умиротворённости и даже какого-то чарующего уединения. Этим вечером улицы Пусана были особенно пустынны, и Субин с ужасом представил, как же его маленький хён идёт по ним абсолютно один. Мысли эти навевали на Субина какое-то тоскливое отрицание и зябкое одиночество. Словно почувствовав перемену в его настроении, Чимин сжал его руку сильнее и остановился. — Хён? — О чём ты думаешь? — и Субин растерялся, потому что у старшего был слишком серьёзный взгляд для того, чтобы воспринять это как шутку. — Я... — Беспокоишься. — Беспокоюсь.... Ой! То есть нет! — Субин кусает губы чуть нервно под серьёзным, чуть взволнованным взглядом. — Я хотел сказать... Я думаю.... — и не давая и слова вставить продолжает. — Я просто думаю о том, как сильно я люблю тебя, хён. О том, что я не смогу без тебя, я... — Со мной. — Субин замолкает, смотря так взволнованно и уязвимо, что Чимин хмурится. С таким парнем как Чхве иногда слишком просто забыть о том, что его Субин ещё совсем маленький и неуверенный. — Ты со мной. Рядом. И если понадобится, то я буду повторять тебе это каждый день. — Хён... — Потому что я люблю тебя