Трудности социализации анимешника-даоса

«Нет безвыходных ситуаций», - размышлял Вэй Усянь (для друзей – Вэй Ин), балансируя на чужом заборе. Ему нужно было выбрать один из двух вариантов: упасть вниз, к лающему псу, который и загнал его на недосягаемые прежде высоты (по крайней мере, по отвесной плоскости), или рухнуть навзничь в колючие даже на вид кусты, росшие аккурат внизу с другой стороны забора (и судя по буйной поросли, оставили их там не просто так). В обоих вариантах неизменно фигурировали порванные штаны, которыми парень зацепился за забор, а в долгоиграющей перспективе – выговор от тети. И незадачливому заборному альпинисту ещё повезет, если она не прознает, что разодранные штаны и вмятину на велике (с которого юноша и сделал отчаянный рывок в сторону забора от собаки) её племянник получил, выслеживая своего одноклассника. «Нет, госпожа Юй этого точно не оценит…» - Вэй Ин и так получит на орехи от Цзян Чэна за то, что он умотал в неизвестном направлении, бросив брата одного (и сообщение по чату: «Не жди меня!» - отнюдь не смягчало ситуацию). Уж юноше хватало воображения, чтобы представить, как его кузен чуть ли не сплевывает с досады, когда видит эту отписку (а до этого – едва не швыряет телефон в ближайшую стену). Цзян Чэну вообще кровь легко ударяла в голову… «Наследственность – такая наследственность! – пытался ехидничать Вэй Ин, вспоминая, как у тети Юй и его брата почти одинаково подрагивает бровь за секунду до эмоционального взрыва, а потом снизу вновь раздались лай и рычание. Пальцы, державшие опасно балансирующее тело, задрожали – и юноша вновь наклонился в сторону оскаленной пасти, готовой оттяпать от него кусок побольше. - … и в кого, интересно, я такой везучий?» Своих родителей Вэй Ин не помнил: они погибли, когда он был ещё слишком мал, и заботу о нем взял на себя Цзян Фэнмянь, дальний кузен его отца. Так что о своей семье юноша знал лишь со слов дяди и тети. Первый говорил о неистощимом оптимизме и легком характере брата и его жены, а вторая – о неискоренимой дурости и тяге к авантюрам. Истина, как говорится, находилась где-то посередине – и Вэй Усянь на своем скромном личном опыте почти её отыскал (вместе с подзатыльниками от тетушки и братца). Забор под юношей угрожающе скрипнул – и он судорожнее вцепился в деревянные доски, заодно пытаясь наклониться в сторону от блестящих от ярости глаз собаки. …так о чем это он? Ах, да, о том, как он оказался в такой… незаурядной ситуации. «Да как-как? – передразнил себя мысленно Вэй Ин, чуть ли ни грудью ложась на забор, пытаясь подтянуть ноги выше: озлобленный пес подпрыгивал высоко, норовя ухватить юношу за штанину – и стащить вниз. – Из-за Лань Чжаня, как иначе?» И, кое-как успев вновь поджать ногу до того, как на ней сомкнутся челюсти, тяжело вздохнул (и нет, он не выл и не плакал!). Справедливости ради, надо сказать, что Лань Чжань (на самом деле – Лань Ванцзи, но когда это волновало Вэй Ина?) его никуда не втягивал. Более того, с первого дня появления Вэй Усяня в новой школе одноклассник всеми силами избегал с ним общения. Даже когда единственным свободным местом оказалось лишь то, что было рядом с бедным Лань Ванцзи. Даже когда у новенького не оказалось с собой учебников (а заодно скромности, чтобы умолчать об этом) и им пришлось сдвинуть парты. Даже когда он задавал своему соседу вопрос напрямую, Вэй Ин не получал в ответ ничего более содержательного, чем «Убожество». Но разве это помешало Вэй Усяню навязаться самому? - Шуайгэ-шуайгэ, а учебником поделишься? - … - А давай сядем рядом, а то мне не видно. - … - Шуайгэ, а запасная ручка у тебя есть, а то я свою забыл! - … - О, так тебя зовут Лань Ванцзи? А меня Вэй Усянь! Но можешь называть меня Вэй Ин! - … - Лань Ванцзи! Ванцзи! Лань-гэ? Шуайгэ? Гэгэ? - … - надо ли уточнять, что говорил юноша за двоих, в то время как его одноклассник молча буравил его взглядом? Но разве это могло остановить Вэй Усяня? «Да и как тут вообще пройти мимо? - рассуждал подлинный виновник всех своих бед, балансируя на заборе между двумя почти не метафорическими огнями. – Тут же – тайна!..» Лань Ванцзи, хоть и не производил впечатление хулигана, сидел на последнем ряду в гордом одиночестве. Ещё и с выражением, которое навевало мысли о параличе лицевых мышц – казалось, парень не то что улыбаться не умел, а просто не мог. Остальные одноклассники по какой-то общей молчаливой договоренности его избегали, а на переменах в коридоре травили байки об ужасном «демоне Лань Ванцзи» (собственно, откуда юноша потом и узнал имя своего соседа, который за время урока не проронил ни слова, а учитель его не спрашивал). Сам «демон» большую часть времени сидел в классе с отсутствующим видом, что лишь усугубляло слухи. Сам Вэй Усянь, пока сидел рядом с Лань Ванцзи понял лишь одно: он парень неплохой, но какой-то… некоммуникабельный. «Не социализированный! – вспомнил он умное слово, пока его сосед глядел на доску, а сам Вэй Ин - пристально смотрел на соседа, подперев рукой голову. Пару раз ему даже прилетало мелом в лоб от учителя, но каждый раз, когда бедный наставник пытался подловить юношу на том, что тот его не слушает, получал настолько блестящий ответ, что едва сдерживал желание выгнать это недоразумение вон. – Будто его привезли из глухого леса – и бросили в городе выживать одного!» Картинка перед глазами Вэй Усяня встала настолько яркая, что проступали слезы на глазах: вот вывозят спеленатого красавца из-за густого елового лесочка на грузовике, доезжают до городской черты – и выбрасывают на ближайшую улицу! Одного! В страшном и огромном городе! Где куча злых собак и просто нехороших людей. «Бедный Лань-гэ! – вздыхал про себя юноша: как человек, не мыслящий себя без друзей и различных авантюр (в которых должны принимать участие все знакомые), Вэй Ин не мог не сочувствовать бедолаге-соседу, который, определенно, просто не мог – не знал! – как приобщиться к чужому веселью! – Но ничего, гэгэ, теперь у тебя есть я!» Уж Вэй Усянь поможет!.. Наверное, Вэй Ин сильно бы удивился, узнай, что есть люди, которые в принципе чужды… массовости. Но до этого открытия юноше ещё нужно было дойти. … на долю секунды он вновь уплыл в свои мысли – и пришел в себя лишь тогда, когда почувствовал, что его тело вновь опасно накренилось в сторону колючек. Не соскользнул только потому, что, ободрав руки, едва не перевалился на соседнюю сторону (и, кажется, успел рассмотреть зубы в собачьей пасти во всей их неприглядной подробности). Вновь кое-как устроившись на тонкой перекладине, парень огляделся по сторонам – и окончательно приуныл. Пока он выслеживал Лань Чжаня, умудрился зайти в какой-то глухой, почти спальный район, где даже машины проезжали реже, чем раз в час! А сам умудрился забраться на забор даже не чьего-то жилого дома, а какого-то ветхого старенького храма! «И дедок, который за ним присматривает, определенно туг на оба уха…» - потому что пес надрывался уже как бы не полчаса, и никто даже не пришел проверить, в чем дело. Либо бродячие собаки здесь были обычным делом (последняя мысль заставляла Вэй Ина покрыться гусиной кожей от макушки до пяток). … самая подходящая иллюстрация того, чем могут обернуться благие намерения. Особенно, когда «страдающему» они на дух не сдались. Да, Лань Чжань держал оборону крепко. Настолько крепко, что все в школе обходили парня по широкой дуге, а когда он садился на свое место – а сидел он, напомним, на последнем ряду! – в классе устанавливалась просто идеальная тишина, и учителю не нужно было делать ничего, чтобы поддержать дисциплину. Ну, так было до появления в их классе ходячей катастрофы в лице Вэй Ина. Вэй Ин не мог сидеть ровно – его всегда начинало качать из стороны в сторону. В лучшем случае, он просто ложился на парту, а в худшем – то есть самом частом! – лезть к соседу. Соседом был Лань Ванцзи – и ситуацию это не спасало. - Ванцзи-Ванцзи! А я сегодня снова забыл учебник! – радостно сообщал об этом раз -дцатый юноша, пододвигая вплотную свою парту к столу соседа. - … - у бедняги Ланя, вопреки расхожей молве, лицевого паралича не было, в чем Вэй Усянь давно убедился, вызвав у своего одноклассника нервный тик. - Ванцзи-Ванцзи, давай вместе делать лабораторку! - … - на это предложение сосед молча отворачивался, но и не спорил, когда учитель спрашивал: «Студент Вэй, ты с кем в паре?» - «С Лань Чжанем!». - Ванцзи, я записал нас на школьный проект! - … - то, что этот проект можно было делать и одному, Вэй Ина не волновало. Но и Лань Ванцзи не стал настаивать на обратном, лишь прикрывая веки, точно всеми силами желал оказаться где угодно, но не рядом со своим соседом. - Ванцзи, я случайно услышал, что вообще-то твое имя Чжань! Тогда я буду называть тебя Лань Чжань, оки? Лань Чжань! Лань Чжань! - … - своего разрешения юноша так и не дал, но и не сказал ничего против. - Лань Чжань! Утречка!.. … за месяц общения с Лань Ванцзи Вэй Усянь смог сделать с точки зрения его одноклассников невозможное: за все время этих «издевательств» ледяной демон не сделал даже одной попытки приструнить зарвавшегося новичка. Более того, кое-кто начал замечать, что если в коридоре появлялся Вэй Ин, Лань Чжань таинственным образом из него куда-то исчезал. Единственным местом, где парень не мог избегать свой непрошенный банный лист, был кабинет, где Вэй Ин утраивал усилия по включению Лань Чжаня в социум. Даже если сам «больной» был против. - Вэй Усянь! – как-то рыкнул учитель, у которого от бесконечного повторения «ланьчжаньланьчжаньланьчжань» уже начиналась мигрень, - ещё один звук с твоей стороны, и я вас с Ванцзи рассажу! Надо сказать, угроза подействовала (на некоторое время), и Вэй Ин, рухнув грудью на парту, принялся корчить рожи затылку вредного старикана (хотя учителю было всего сорок с небольшим). Лань Чжань, точно ничего не замечая, продолжал строчить конспект следом за объяснениями на доске. … а потом Вэй Усянь отчетливо услышал короткий гул вибрации – и, повернув голову в сторону звука, увидел, как его сосед, его Лань Ванцзи (!) достает из кармана телефон. «Черт, да я был почти уверен, что у него вообще нет мобильника!» - от шока Вэй Ин даже не смог подобрать подходящий комментарий для ситуации: он мог лишь молча смотреть, как Лань Чжань быстро читает небольшое сообщение в Wechat, а потом сворачивает программу. На короткое мгновение юноша увидел картинку на его рабочем столе – и едва не подорвался на ноги. «Это же «Сердца Пандоры!» - успел подумать Вэй Ин, а потом с шумом стукнулся коленкой о парту – и едва не уронил её на соседа спереди. - Вэй Усянь! – и под вопль учителя парню пришлось пересесть временно на первую парту. Об этом решении преподаватель, конечно, быстро пожалел: Вэй Ин весь урок крутился, оглядываясь на оставленного в тишине и покое Ванцзи, и по-прежнему не слушал никаких объяснений, но всегда отвечал правильно, когда и о чем его ни спроси. … а самого виновника переполоха волновало: показалось ему или нет? «Ладно, допустим, Лань Чжань не большой любитель соцсетей, - и телефон ему нужен лишь для общения с родными и близкими, - но даже если и так… почему у него на обоях стоит картинка из анимехи?!» Если бы кто его до этого спросил, какую картинку Лань Ванцзи может поставить себе на телефон, юноша, не думая, ответил бы: «Да какой-нибудь пустынный пейзаж, типа тех старых стандартных обоев для Windows», - небо и поля. Ну, или камешки там какие. Для медитации. А шкатулочка-то оказалась с двойным дном. И теперь Вэй Ин не только пытался втянуть Лань Ванцзи в общественную деятельность – на самом деле, нет – а просто наблюдал за ним. Следил. Сталкерил. Сам Лань Чжань, видимо, не понял изменений этой легкой грани их взаимоотношений – и решил, что Вэй Усянь от него все-таки отстал. Только этим можно было объяснить его ослабление обороны: несколько раз Вэй Ин заставал его за тем, что тот слушал музыку в наушниках (и, прислушавшись, узнал опенинг из одного старенького аниме), а однажды спалил на том, что тот в обеденный перерыв на крыше читает мангу с телефона! И в эти краткие мгновения лицо Лань Ванцзи не казалось таким застывшим и холодным, а напоминало Вэй Усяню лишь чуть скованную заморозками поверхность озера: обманчиво неприступную, а на самом деле ужасно – пугающе! – хрупкую, готовую сломаться от одного неосторожного слова. «Это слишком мило!» - не мог не признать Вэй Ин, который почти прописался рядом с Лань Чжанем. Окружающие уже перестали удивляться тому, что куда идет Лань Ванцзи – туда же тянется и Вэй Усянь. Многие даже стали сочувствовать «демону», который явно не мог справиться с этой ходячей катастрофой, преисполненной оптимизма и желания причинить добро насильно. По крайней мере, своей жертвой он выбрал достойного оппонента, а не простого смертного. … так что было вопросом времени, когда Вэй Ин попробует увязаться за Лань Чжанем следом после школы. И, улучив день, когда занятия у Цзян Чэна заканчивались позже, чем у него (а значит, кузен не мог где голосом разума, а где крепким подзатыльником - остановить его), Вэй Усянь самым наглым и безобразным образом поехал на своем велосипеде следом за своим одноклассником. - Лань Чжань! Лань Чжань! Давай вместе погуляем! – кричал в спину юноше Вэй Ин. Его жертва, хоть и шла на своих двоих, умудрялась идти ровно настолько быстро, чтобы Вэй Усянь не мог его нагнать на велике. Впрочем, юноша пока не пробовал гнаться за одноклассником всерьез. – Лань Чжань, я хорошее кафе знаю! Там есть милые кролики! Лань Чжань!.. Его не удостоили даже взглядом, и единственное, что было видно неспешно едущему на велосипеде Вэй Ину, так это отчетливо алевшие на фоне бледной кожи мочки ушей Лань Ванцзи. Это, к слову, тоже выглядело мило. Чем дальше они отходили от школы, тем больше начинал петлять Лань Чжань. Он сворачивал в какие-то узкие улочки, считай, кошачьи тропки между домами, спускался по подземным переходам, и даже пролезал через кусты (удивительное дело, между прочим!). Но Вэй Усянь делал все, чтобы не отстать. Правда, у него не получалось проделывать это так же изящно и грациозно, как его цели: он ударялся локтями о все выступающие кирпичи в стенах, запинался обо все торчащие провода (+1 к ободранным коленкам и ладоням), а заодно собрал комплект прически «птичье гнездо», включавшее в себя веточки и листочки с той поросли, через которую он пробирался следом за одноклассником. … а потом Лань Ванцзи точно сквозь землю провалился. Вэй Ин лишь на несколько секунд позже свернул следом за ним за угол – и так и застыл на месте. На маленькой пустынной улочке не было ни следа Лань Чжаня, точно он испарился или применил какой-то хитрый прием кунг-фу. Вэй Усянь не исключал магии: ну, а иначе как его одноклассник, почти метр девяносто росту, вот так исчез посреди безлюдной улицы?! Сдаваться юноша не собирался и в итоге принялся колесить на велосипеде вдоль этой улицы туда-сюда в надежде заметить хотя бы издали знакомый силуэт одноклассника. Но вместо этого он нарвался на злую собаку и был вынужден спасаться бегством. … вот так Вэй Усянь и оказался на чужом заборе в ситуации с двумя неприглядными по разным причинам вариантами. И без Лань Чжаня. Последнее отчего-то было особенно обидным. Шмыгнув носом, Вэй Ин откашлялся, а потом заорал, что было сил: - Лань Чжань! Спаси меня! Лань Чжань! – а потом явно раззадоренная этим криком собака подскочила почти до самого носа Вэй Усяня, звонко клацнув пастью. Юноша с криком отшатнулся назад – и окончательно потерял равновесие. Заключительный вопль Вэй Ина был бессодержателен, но эмоционален: упал он аккурат в колючие объятия кустарника, расцарапав себе всю голову, шею, руки и ноги (а заодно – так невовремя оголившуюся поясницу). А где-то вдалеке послышалось недовольное ворчание – на удивление громкое и внятное! – и быстрые шаги в сторону незадачливого гостя. Бедолага Вэй Усянь мог лишь лежать, стараясь не шевелиться, и плакать от обиды и боли. Ему было плевать, что его увидят в таком неприглядном виде. Ему было даже почти наплевать, что ему сейчас даже не надерут уши, а скорее всего потащат в участок. Даже тетя Юй перестала казаться таким уж страшным пугалом, способным обратить в камень одним лишь суровым взглядом. Да и крики Цзян Чэна тоже не мотивировали поскорее подхватить самого себя за шкирку и потащить обратно за забор (пускай и в пасть к взбешенной собаке). Ему хотелось просто лежать и не шевелиться! И когда над кустом наклонилось суровое лицо мужчины с бородкой, преисполненное возмущения и праведного гнева, Вэй Ин лишь громче взвыл, перекрывая вой пса по другую сторону от стены. - Там собака! Злая, голодная, наверняка бешеная собака! – и, хоть это было совсем нелогично и глупо, добавил на ещё более высокой отчаянной ноте. – ЛА-А-АНЬ ЧЖА-А-АНЬ! … и, на удивление, этот призыв сработал, даже слишком: из-за поворота какого-то странного строения под старину появилось аж целых два Лань Ванцзи. От увиденного у Вэй Ина даже истерика сама собой прекратилась: он во все глаза смотрел на раздвоившегося Лань Чжаня, не понимая, то ли собака его все-таки укусила и он бредит, то ли он так сильно стукнулся о землю, что у него начались галлюцинации. Правда, когда они подошли ближе, стало видно, что это не один и тот же Лань: своего Лань Чжаня Вэй Усянь узнал сразу – даром, что большую часть времени в классе он смотрел на него, а не на доску, а второй, хоть и был похож почти как брат-близнец, но все же совершенно точно, абсолютно не был Лань Ванцзи. Хотя бы потому, что и выражение лица у него было мягче, да и само присутствие не вызывало острого желания куда-нибудь закопаться (последнее, правда, не действовало на Вэй Ина, сколько Лань Чжань ни старался). Этот другой Лань окинув взглядом живописную картину раскуроченных кустов, зареванного незнакомца, расцарапанного так, как не могла бы справиться и целая стая кошек, в удивлении приоткрыл рот: - Дядя, что здесь происходит? - А ты сам не видишь?! – раздраженно бросил мужчина с бородкой, махая руками в сторону Вэй Ина. – Опять какой-то паршивец вздумал залезть во двор! - Я не паршивец! – возмущенно отозвался Вэй Ин, пытаясь потрясти кулаком. Но стоило ему шевельнуться, как колючки с новой силой впились ему во все приличные – и не очень – места. Ойкая и айкая, юноша вновь заплакал. – Лань Чжань! Помоги!.. Лань Ванцзи мученически прикрыл глаза, а взгляды дяди и брата теперь сошлись на нем в немом вопросе: «Так это твой знакомый?». Первым отмер молодой Лань и, обернувшись на невольную жертву этого цирка, спросил: - Ванцзи, так это твой друг? - Я его не знаю, - с мрачным, куда более ледяным, чем обычно выражением, отозвался Лань Чжань, отведя глаза в сторону. Вэй Ин едва не взвизгнул, когда услышал: - Эй! Мы сидим за соседними партами! – и, уже не обращая от прилива злости внимания на боль, принялся молотить по воздуху руками и ногами. – Мы едим рядом во время обеда! Мы занимаемся по одному учебнику больше месяца! Я даже знаю, что ты часами гоняешь опенинг из Клуба свиданий старшей школы Оран! А ещё у тебя краснеют уши! … надо сказать, сейчас у Лань Чжаня багрянцем покрылись не только они, но и вся шея. Это выглядело забавно: хоть юношу явно едва не разрывало на части от смущения, лицо у него оставалось по-прежнему бледным-бледным. - Чепуха, - буркнул он, под вящий ужас дяди, который в своем племяннике, видимо, понимал гораздо больше, чем Вэй Ин. - Ничего не чепуха! – возразила сама ходячая катастрофа. – Между прочим, я из-за тебя знаешь какие страхи претерпел, пока куковал на этом заборе?! Там, между прочим, жуткая псина-людоед, которая явно караулит невинных школьников, чтобы ими потом всласть подзакусить! А я сидел! Звал! Тебя! А ты исчез в неизвестном направлении! Да после этого ты на мне жениться должен! Ужас дяди плавно перешел в гнев, но он, потрясая пальцем на лежавшего Вэй Ина, мог из себя выдавить лишь: «Ах, ты!..» - а дальше у него начиналась внутренняя дилемма воспитания с эмоциональной экспрессией. Первое пока побеждало. Брат Лань Чжаня молча вскидывал брови и не без удивления посматривал на своего младшего родственника, который, по-прежнему стоя с красными ушами и шеей, буравил Вэй Усяня тяжелым, совсем не дружелюбным взглядом. - Убожество! – резко выдохнул из себя юноша, на что Вэй Ин расхохотался, потом, вновь напоровшись на шипы, ойкнул и вновь заныл: - Лань Чжань! Лань Чжань! Я застрял! Я не могу встать! Колючки острые! Мне больно! Лань Чжань!.. – конец фразы вообще перерос в бесконечный поток «ланьчжаньланьчжаньланьчжань», который вызывал невольно уважение к тому, кто был способен так долго произносить его не сбиваясь. Лань Ванцзи, хмурясь (что уже можно было назвать определенным прорывом), бурчал себе под нос не менее постоянно: «Убожество», - шагнул к кустам и принялся вытаскивать оттуда Вэй Ина. Дядя, почти заготовивший обвинительную речь, аж подавился, когда увидел. Брат Лань Чжаня вновь вскинул брови, а потом, что-то про себя поняв, взял дядю под локоть и повел за собой обратно в дом. - Ну, мы же уже разобрались, в чем дело. Это друг Ванцзи пришел в гости. Ничего страшного. - Друг?! Какой ещё друг?! – пытался яриться мужчина, то и дело оглядываясь на Вэй Усяня, совершенно беспардонно потиравшего нывшую поясницу (а заодно место, где она утрачивала свое благородное название). – Да где такое видано!.. Бесстыдство! Но брат Лань Ванцзи уводил его все дальше, и бухтение старшего поколения становилось все менее и менее отчетливым. Лань Чжань, хоть и уже выпутал Вэй Ина из цепких веток куста, по-прежнему стоял рядом – и его уши сохраняли нежный пунцовый цвет. Вэй Усянь, расцарапанный и явно утративший какой-либо презентабельный вид, вновь поймал себя на мысли, что это выглядит чертовски мило. - Лань Чжань – Лань Чжань! – позвал его Вэй Ин, и юноша, к удивлению своего одноклассника, искоса оглянулся на него. – Лань Чжань, скажи, а разве это не территория храма? Что вы здесь всей семьей делаете? Взгляд Лань Ванцзи вновь уперся в землю: - Живем, - и глухой ответ прозвучал будто бы откуда-то из груди юноши, а не из горла. Вэй Ин, однако, расслышал его достаточно четко. - Живете? А почему? Голова Лань Чжаня опустилась ещё ниже: - Семейный храм, - прозвучал краткий ответ, ввергший Вэй Усяня в недоумение. - А? Зачем вам храм? Теперь Лань Ванцзи молчал гораздо дольше, и когда Вэй Ин уже хотел махнуть рукой и сказать: «Ой, да ладно, забей, хочешь – не отвечай», - юноша на грани шепота добавил: - Даосская школа. Дядя в ней наставник, - будто по меньшей мере признавался в каком-то страшном преступлении. - А, так вот почему у него такие нравоучительные интонации! – стукнул кулаком по ладони Вэй Усянь, совсем не впечатленный «ужасным открытием». – Я уж решил, что он учитель! Но так тоже неплохо. Хранит какие-то секретные даосские техники? Лань Чжань ошарашенно помотал головой, явно не готовый к такому бурному потоку вопросов. - А летать он может? – юноша вновь покачал головой. - Нет? И хотя Вэй Усянь старался поймать взгляд Лань Ванцзи, он упрямо опускал взгляд и наклонял голову. - Ну, а каких-нибудь лекарств у вас не найдется? Только можно что-то посовременнее, а то боюсь я и секретные даосские техники плохо сочетаемся… Лань Чжань вскинул голову и молча посмотрел на Вэй Ина. Что-то в этом взгляде невольно заставило юношу умолкнуть. Будто он ступил на этот ненадежный осенний ледок – и провалился под воду. На какие-то неведомые глубины, где обитали невиданные никем раньше рыбы. Сравнение вышло странным, и Вэй Усянь неловко потер нос с неловкой улыбкой: - Но, если ничего нет, можешь и просто подуть на ранку! И отчего-то шея Лань Ванци вновь покрылась ярким-ярким, видным даже в свете вечернего солнца румянцем.