Феликс и другие алкоголики

Рассекая воздух, машина, за рулём которой сидит Хван, с бешеной скоростью летит вперёд по пустой дороге. Недавно появившееся солнце на горизонте, пробиваясь сквозь прозрачные стекла, печёт плечи, заставляя сидящих в автомобиле снять верхнюю одежду и включить, хоть и на слабую, кондиционер. Сидящие внутри чёрной Kia увлечённо разговаривают ни о чем. Феликс счастлив. Поставив будильник в пять долбаных часов утра и проснувшись от его доставучего звона, Феликс резко подскочил. Похмелье накрыло сразу, отдаваясь дикой жаждой. Как и в прошлое пробуждение, он не понял, где находится, и почему он лежит, прижавшись к Хвану и закинув на него ногу. Пытаясь разбудить парня, который совсем не хочет вставать, Ли ничего лучше не придумал,чем укусить Хенджина за сосок через майку. Это помогло, и испуганный парень подскочил, розовея и потирая больное место. — Доброе утро, блять. Растрепанный Хван, не успевший продрать глаза, вымученно уставился на не менее потрепанного Ликса, который пытался встать с кровати, но пока только, опять-таки, пытался. Хенджин с момента пробуждения не произносит ни слова, разглядывая своего слегка опухшего парня. Но он даже не подозревал, что сам выглядит много хуже. Феликс, увидев, что парень вставать не собирается, а вместо этого ошеломленно разглядывает его, будто видит впервые, машет рукой перед лицом Хвана, привлекая внимание. — Вставай! Чего завис? Нам к Чанбину надо. Хенджин, встрепенувшись, подскочил и побежал в туалет, оставляя Феликса одного. — Эй, я первый! — Ли быстро встал и попытался догнать парня, который, смеясь, забегает в туалет и закрывает дверь. — Это не честно! — Ли возмущённо бьёт дверь, только что закрывашуюся перед его носом, кулаком. Из закрытой комнаты доносится голос. — Долго думал. — Фраза сопровождается добрым смехом. Феликс, постояв перед дверью секунд десять, возмущённо вздыхает. — Тогда я тебе ванну обосу. — Парень включил свет в соседней небольшой комнате, открывая дверь. Но зайти не успевает. — Стой! Я всё. — Испуганный Хван выкрикнул из туалета, быстро открывая дверь и пропуская парня. Феликс что-то буркнул под нос, проходя в туалет. Хенджин улыбнулся и зашёл в ванную комнату. Сделав все утренние процедуры, Хван сварил обоим парням кофе, разливая его по чашечкам, наспех собрал чемодан и подготовил Кками для переезда, пёс будет гостить у мамы. Парень дал Феликсу новую зубную щётку и бритву. Сидя за кухонным столом, Хван смотрел на все ещё обиженного Ли. — Да ладно тебе, не дуйся. — Хван тянет руку к лицу Ёнбока, убирая прядь его волос за ухо. — Хочешь, я тебе торт куплю? Феликс закатывает глаза. — Чувствую себя Джисоном. Когда Минхо с ним ругается, всегда предлагает какую-то хуйню купить. Хван чувствует себя неловко. Он растерянно отводит руку, прижимая её к стеклянной чашке. — Ну что мне тогда сделать, чтобы ты не обижался? Феликс показушно приложил руку к подбородку, поглаживая губы и делая вид, будто думает. — Купи мне торт. — И отпил глоток крепкого свежесваренного. Хенджин сидел и смотрел на парня лицом, которое всем своим видом спрашивало "ты серьёзно?". *** Чанбин простил Феликса. Он совсем не ожидал, что Ли вообще придет просить прощение, чем был приятно удивлён. Они крепко обнялись, и младший пообещал больше так не делать. Поговорив о чем-то не столь важном, ребята разошлись по своим делам. По дороге заскочили к матери Хвана, отдали собаку в её, смотря в ошарашенные глаза, руки, объяснив все на бегу, и ровно в семь сорок две рванули в Пусан. *** — А ты был в Пусане? — Феликс, очередной раз зевнув, смотрит на сосредоточенного на дороге Хвана. Тот кидает улыбающийся взгляд на Ли и возвращается к дороге. — Два раза. — Хенджин хмурит брови, пытаясь вспомнить. — Первый раз с родителями, лет в пять, а второй, — парень чешет висок, — на соревнованиях. Феликс моментально веселеет, и разговор для него становится интереснее. Он подвигается ближе к парню, облокачиваясь на бокс‐подлокотник между передними седениями, кладя на него левое предплечие. — Соревнования? Ты занимался спортом? Хван давит усмешку и секундно поворачивается на Ли, смотря на него самодовольным взглядом. — Это моя работа, малыш. — Парень пытается выглядеть максимально круто, но не выходит. Феликс начинает смеяться, а Хенджин смущаться, понимая, как "малыш" нелепо звучало из его уст. Старший убирает одну руку с руля, толкая в плечо и отодвигая ближе к стеклу на двери машины смеющегося Феликса, надувая губы. — Да хватит ржать. — Рука возвращается на руль, а парень опять быстро смотрит на Ли. — Ты не пристегнут! — Он тянется, чтобы пристегнуть младшего, параллельно наблюдая за дорогой. — А если серьёзно? Кем ты работаешь? — А если серьёзно, — Хван подавляет желание понизить голос, делая его более томным, как у крутого богатого мужика, имеющего по пять женщин в день, говоря вместо этого обиженно и надув губы, из-за чего у него появились шечки, — я работаю в профессиональном боксе. Парень перестаёт смеяться, смотря на Хвана с недоверием и переспрашивая, будто тот врёт, щуря глаза и хитро улыбаясь. — Боксер? Хенджин оскорбленно косится в сторону Ли, но ничего не отвечает. — Да, Хенджин! — Феликс опять двигается ближе, облокачиваясь на бокс между ними. — Хе-енджи-и-ин! — Но Хван игнорирует. Ли складывает губы в линию, закусывая изнутри нижнюю. Хитро улыбается и нежно и медленно произносит имя. — Джин-а-а. Подействовало, старший краснеет, а Ёнбок победного улыбается. — Я тоже в детстве мечтал стать боксёром, но у жизни другие планы. — Ли садится на сиденье, отлипая от Хвана и смотря в окно. Картина странная: размазанные деревья, которые едва ли вообще походят на растения, пустое голубое небо, и одинокое солнце, светящее ещё не высоко, но уже не низко. Взгляд парня мутнеет. Хоть он и направлен в окно, глаза видят лишь мысли. Он неосознанно подносит руку к лицу, поглаживая пальцами пухлые губы. — Больше всего я хотел быть певцом. Думал, это просто. Поёшь себе, а деньги сами появляются. Ты знаменит, тебя все любят, все знают. Но после, когда я вырос, я понял, как ошибался. И дело даже не в самой профессии, дело во мне. Я бы не смог, мне не хватит сил даже сейчас. Это непосильный труд, и, знаешь, если я родился в этой семье, в этом городе и в этой жизни, значит так надо. Возможно из моих уст это прозвучит странно, но я рад, что мы встретились. — Феликс поворачивается к Хенджину и улыбается, из-за чего глаза становятся меньше. Хван, слушающий все это время Ли, до боли в груди рад искренности парня. — Я тоже рад, что встретил тебя. В машине повисает легкая тишина. Из звуков только дыхание парней и соприкосновение шин с дорогой. В голове Ли возникает несколько вопросов, которые кажутся ему слишком личными. Но он же заноза в заднице, верно? — Хенджин-а, — Но Феликс сразу замялся, не зная, как преподнести вопрос. Он сглатывает, облизывая губы. — М? — Ну, а...какие у тебя отношения с родителями? Они же...ну, не родные. Ты говорил это, я помню...я.. — Феликс опускает взгляд и начинает трогать хванову майку, надетую на младшем. — Знаешь, они немного сложные. — Хенджин чувствует серьезный настрой парня, немного тяжелую атмосферу и неловкость к откровением. — Я благодарен им, они меня не бросили и взяли под свою опеку, но я не чувствую той родственной связи. Они мне будто чужие, но в то же время нет. Я их действительно люблю и боюсь потерять. Но вчера, когда мне сообщили о состоянии отца, я ничего такого не почувствовал. Только сочувствие и грусть. Я искренне хочу, чтобы этот человек жил. Он много для меня сделал и стал мне дорог, но недостаточно близко к сердцу. Возможно...я эгоист? Я люблю их, но это не та любовь. — Вчера ты так холодно воспринял эту информацию... Я думал, тебе плевать. — Нет, это не так. После разговора с мамой, когда мы были уже в клубе, я ей писал.... Я знаю, что вспылил тогда сильно, про отца забыл расспросить...мама сказала, что к нему не пускают, поэтому я просто перевёл ей деньги. Просил держать меня в курсе. В машине снова становится тихо. Хван усмехается, безжалостно разрывая ее. — А ведь это именно отец решил отдать меня в спорт. Он хотел сделать из меня боксёра, а я и не сопротивлялся. И не жалею. — А какой он человек? — Отец? Ну... — Хенджин выруливает на обгон машины впереди, хмуря брови. — Он хороший, но строгий. Нет, я не говорю, что он все запрещал, — и повторяется, — нет. Он разрешал мне больше матери, но он более сдержаннее. — Хван чешет щеку. — А собака твоя? Подарок? — Да, родители на двадцатый день рождения подарили. — Хван улыбается, вспоминая, и чешет подбородок. — Че ты весь чешешься? Хван удивляется, он и сам этого не заметил. — Волосы щекочат. — Парень поворачивается голову к Ли, игриво смотря и улыбаясь, будто на что-то намекая. Он крутит головой, от чего его светлые волосы болтаются.— Они у меня длинные. Феликс смотрит на старшего без эмоций, а потом сразу вспыхивает, крича на всю машину. — Блять, Джин-а! — Что? — Хван действительно не понимает, о чем подумал парень, но даже до жирафа дорастает дерево. — Да я не об этом! — Хенджин возмущённо округляет глаза. — Фу, Феликс, блин. Поняв всю ситуацию, парни начинают смеяться. Когда смех заканчивается, Феликс думает, как так получилось, что судьба свела их? Три встречи, все случайны, но безумно важны. И парень ему удивительный попался: хоть в бар, хоть в Пусан, и, главное, так спокойно, будто они в магазин по-дружески идут. — Как у тебя все легко, Джин-а. *** Джисон страшно болен, у него неизлечимый диагноз: "ебасосень конченный", так сказал доктор Минхо. Анализы пришли хорошие и Минхо еще раз вздохнул, кинув недовольный, но облегчённый взгляд на Хана. Младший тоже обрадовался, не хотел он умирать, хоть уже и смирился со своей печальной участью. Сейчас же все так, как было раньше: снова клуб, нытье Джисона, недовольный Сынмин, и счастливый (удивительно, правда?) бармен. Хан изливает душу бедному Киму, который с взглядом с просьбой о помощи смотрит на усмехающегося Ли. — Он заставляет меня смотреть русские мультики. — Хан закрыл глаза, имитируя плач. — Я больше не могу их смотреть. — Парень меняется в лице, наклоняясь ближе к официанту и смотря в самые глаза, с ужасом говоря, — И все про котов. — Да ладно тебе, они же действительно интересные. Взять даже кота Леопольда, смешной мультик, ха-ха. — Минхо улыбается, вспоминая этот мультсериал. Тупой, но смешной, он прав. — Нет, не смешной. — Хан жмурится и страдальчески воет. Сынмин закатывает глаза и достаёт свой телефон, не обращая больше своего внимания на этих двух. — Минхо-о... — Родной, но давно не слышимый голос приятно режет по уху, заставляя удивлённо вскинуть взгляд на его обладателя. Лицо мгновенно меняется на счастливое, а глаза начинают сиять ещё больше. — Чан! Давно не виделись, как дела? — Ли старается подавлять желание наброситься на мужчину с долгими и сильными объятиями, вместо этого наливая алкогольный напиток в стеклянный стакан. — Держи, за мой счёт. На вопросительный взгляд Сынмина, Джисон пожимает плечами. — Вот он, — Хан тыкает пальцем в мужчину, — у Минхо записан как "Кот Леопольд". Мультик...русский. Рядом с только что вошедшим садится незнакомый парень, но, кажется, он пришёл с Баном. — Даже старого друга не обнимешь? — Чан усмехается, взбылтывая содержимое стакана и отпивая немного. Жидкая жидкость моментально проходит вдоль тела, оставляя ожоги. — Я на работе. — Минхо усмехается, так же как и Чан. — Вспомнишь говно, вот и оно.... — Джисон демонстративно закатывает глаза, складывает руки. Но надолго его не хватает, и он уже виснет на старшем. — Джисон! Оставь Чана в покое! — Ли отворачивается к стойке с бутылками, оказываясь спиной к компании, продолжая бурчать под нос, — а меня ты так не обнимаешь... — Потом поворачивается, скрещивая руки на груди. — Что-то случилось, что ты вспомнил про своих друзей? Бан смеётся, закатывая глаза. На его лице появляются милые ямочки. — Просто решил навестить старых друзей. Соскучился, да и выходной сегодня, почему нет? Минхо хитро улыбается, подходя ближе и смотря в глаза. — Парень твой? — Он кивает на рядом сидящего, который, видно сразу, смутился, нервно почемывая руки и кидая взгляд на все предметы клуба сразу. — Да, мой, не всю же жизнь мне быть одиноким. — Чан прикладывает руку к груди, наигранно корча грустную гримасу. — Чонин, это Минхо, там, — Чан кивает глазами, — Джисон, а это — Он смотрит на официанта, — Сынмин. — После уже обращается к остальным. — Парни, это Чонин. *** Проведя в пути долгих пять часов, парни наконец-то заселяются в отель. Не сказать, чтобы он был шикарным, но довольно хорошим уж точно. — Это что, тут только одна кровать? — Феликс встаёт на пороге комнаты, хмуря светлые брови и смотря на почти единственный объект в комнате. — Да, а тебя что-то не устраивает? — Хенджин быстрым шагом добегает до кровати, плюхаясь на неё. — Как же хорошо, я думал, не доедем. Феликс смеётся, прыгая к Хвану. Кровать большая и мягкая. Парень прав, как же хорошо. Вот только верхнюю одежду они не сняли, но разве это важно? — Тогда, — Ликс зевает. — Сегодня будем отдыхать? — Да, Ликси, будем отдыхать. — Старший перекатывается на бок, закидывать руку на Ли и обнимая его. — О, нет, только не это дурацкая вариация моего имени. — Ли закатывает глаза, но продолжает улыбаться, пытаясь убрать руку Хвана, который смеётся и обнимает сильнее. — Ликси, Ликси, Ликси, Ликси, Ликси, Ликси, Ликси, Ликси, Ликси.... — Ну все, хватит! — Ли все же вырывается из объятий старшего, убегая в ванную комнату. А Хенджин ложится звездой на кровати, потягиваясь и зевая. Живот начинает свой ансамбль, надо сходить поесть. — Ликси-и! — Хван кричит, не поднимая головы, хотя стены в отеле картонные, а значит, что слышно всё (возможно, даже шепот). Но ответа нет, и парень цокает, повторяя. — Да что, блять? — Из ванной комнаты доносится раздражительный крик. — Не матерись! — Злобно кричит старший, продолжая уже мягко, — пойдем есть? — Дверь ванной открывается, и спустя пару мгновений снова появляется худая фигура Ли. — Идём, — Феликс подавляет желание прыгнуть на кровать снова, продолжая стоять. По непонятным причинам голова продолжает болеть. Сколько это длится? А кто его знает. Но уже давно, достаточно. И разговор идёт не о нескольких часах, а о неделях. — У тебя есть таблетка от боли? — парень зевает, ожидая подходящего к нему Хвана. Рука тянется к глазу и потирает его. Как же это мило, Хван уже растаял. — У меня?.. Н-нет. — Но тревожные мысли не заставляют ждать. — Болит что-то? Голова? Живот? Пойдём, надо купить. — Парень хватает Ли за руку, утаскивая его на улицу. Сначала нужно зайти в аптеку, а потом уже и поесть можно. *** Когда чувство голода удовлетворено, а таблетки куплены и приняты, можно спокойно вздохнуть. А вообще хорошо становится тогда, когда ты рядом с человеком, которому ты нужен, и ты ясно это ощущаешь. Решив не отсиживаться, молодые люди идут гулять. Куда идут? А они сами не знают. Просто идут, и на этом всё. Множество разговоров ни о чем, смех и шутки, даже дождь успевает уже пойти и закончиться. Сейчас действительно хорошо. Уже давно стемнело, и стрелка часов подходит к двенадцати. Парни лежат на лежаках около моря, прохладный ветер со стороны воды обдувает их, но есть в этом что-то прекрасное, что-то создающее атмосферу. Тёмное звёздное небо возвышается над их головами, а редко проходящие люди не мешают этой идилии: купив неподалёку два больших стаканчики пива, они наслаждаются не только им, но и друг другом. Тёмное море приятно ласкает слух, и не закрыть глаза уже, чтобы окунуться в эту атмосферу с головой, невозможно. Можно подумать, что им холодно, но это не так – их согревает алкоголь, пальто и пьяные разговоры. — Можно вопрос? — Хван ставит пластмассовый стаканчик на песок. Почему, когда человек пьян, его тянет на откровения? И когда Ли кивает, продолжает. — Ты девственник? — Но Хенджина сразу окутывает смех, — До чего же глупый вопрос, ха-ха, это же белыми нитками шито. Прости, конечно я понимаю, что нет. Феликс молчит, поднимая голову к небу. Какое оно прекрасное, миллиарды звёзд, и все для них. — Я не девственник. Спасибо отцу. Смех Хвана тут же перестаёт быть слышен, а самого парня накрывает непонятное чувство, похожее на стыд и замешательство. — О-отец? — Ну, я подумал, если мы в отношениях, то скрывать смысла нет. — Парень отпивает глоток алкоголя, который держит в своих руках. — После смерти матери, это странно, но он начал... — парень замялся, — ну, срываться. А так он лечил свои нервы. Вот. Хван побледнел, но из-за темноты этого видно не было. Что значит, лечил свои нервы? — Ты хочешь сказать, он тебя насиловал? —Старший приподнялся, садясь на лежаке. — Да, именно это я и хочу сказать. — Злобно и обида вырисовывается на лице Ли, он отпивает ещё один глоток напитка, допивая его до конца. — Но не беспокойся, я засадил этого ублюдка в тюрьму. — Он комкает в руках стаканчик, кидая его в сторону. Мусорить нехорошо, но как-то плевать. Но злоба и обида проходит ровно в тот момент, когда тёплые объятия накрывают его. Хван подошёл к Ли и, сев на колени, обнял. Крепко и со всей любовью. — Он отвратительный человек. Мне так жаль, что тебе пришлось это все испытать на себе. — Ли находится в испуге, его обняли, и что делать, он не знает, поэтому решает, что обнять в ответ – и сеть лучшее решение. Небольшие ладони младшего сжимают спину Хвана, а нос прячется между его шеей и плечом. Вот это значит...быть любимым? — Ты замёрз. — Феликс решает перевести больную тему. Но Хенджин правда холодный. — Пойдём уже? Парень не спешит заканчивать объятия, но отвечает. — Пойдём. До отеля парни доходят быстро, все это время Хван сжимает холодную ладонь Ли. Он ещё не может переварить полученной информации, но уже ненавидет этого человека. Они не помнят, как сняли одежду, не помнят, мыли ли руки, но помнят, что уснули вместе. Помнят, что Ёнбок закинул на Хвана руку и ногу, а Хенджин прижал к себе парня, гладя его по голове, и обещая, что все будет хорошо. Ли эти слова не нужны, он и так знает, что все будет хорошо, но не просил остановиться, а слушал и успокаивался. И ещё эти поглаживания, голова, которой даже таблетка не помогла, благодаря им прошла, какой же Хван волшебный. Уже перед погружением в сон, Хенджин шепчет. — Завтра в парк пойдём. Говорят, там красиво. Но Феликсу уже без разницы куда, главное, чтобы с Хенджином.