***
Тенген сказал, что хочет танцевать с самого утра до ночи, а Кёджуро заметил, что наоборот – с ночи до утра. Тогда Узуй заявил, что настанет день, когда они начнут лютый движ, едва проснувшись, будут много пить на голодный желудок, танцевать и кататься на машине. Ренгоку мысленно пожалел свой организм и улыбнулся Тенгену. На заднем сидении было много банок энергетиков и две бутылки вина. Узуй смешивал алкоголь в пластиковых стаканчиках на багажнике своей приоры. Пили они много. До часов двух ночи. Двери машины были открыты, музыка грохотала из салона. Кёджуро в начале еще как-то вспомнил, что завтра контрольная по химии, но выпитый алкоголь не дал долго думать над этим, и он забыл об этом. Тенген начинает танцевать, потом просит Ренгоку заснять его флекс на камеру. Кёджуро держит в руках телефон и стакан одновременно, а порядок треков, кажется, уже выучил наизусть. Мимо снуют люди, рядом клуб, но Тенген и Ренгоку в него не ходят, ведь Кёджуро семнадцать. Снова Тенген что-то смешивает. На вкус прикольно, Ренгоку пьёт большими глотками, думая, что его юность проходит потрясно. Наступает момент, когда Узуй теряет всякий страх и совесть. Он прижимает Кёджуро к себе, утыкается носом в его макушку, говорит что-то про запах сирени и не перестаёт повторять, что это наркотик. Стаканы пустеют и парни начинают целоваться. Долго, с языком. Тела вмиг начинают гореть. Ладонь Тенгена ложится на затылок Ренгоку. Волосы у него мягкие, так и хочется трогать. Люди кругом не обращают на них внимания, а им и всё равно. Сейчас они будто одни на свете. Языки сплетаются, поцелуй такой влажный, что губы все мокрые. Давший в голову алкоголь заставляет хотеть большего. Тенген что-то промычал, разрывая их тягучий поцелуй. — Давай в машину. Стаканчики бросили прямо там, где и стояли. Сели в машину, пустые банки-бутылки кинули на заднее сидение. Тенген не помнит, как вёл машину и сдерживался, чтобы не накинуться на Кёджуро. Ночной город весьма ярок, не характерно для него, или это так кажется из-за выпитой смеси всякого? Они подъезжают к небольшому двухэтажному дому, вваливаются в него. Тенген уже с прихожей начинает раздевать Ренгоку. В гостиной они бросают футболку и бомбер, чуть далее в коридоре Тенген избавляется от толстовки. На второй этаж поднимаются лишь шастая руками по телам друг друга. А потом – спальня. Кёджуро тут был не один раз, но все равно не соображает, куда наступать, в какую сторону идти. Всё закручивается быстро, впрочем, как и всегда. Тенген зверем накидывается на Ренгоку, избавляя их обоих от оставшихся вещей, параллельно глядя на румяные щеки возлюбленного. Он горячий, пылает прям. Кажется, будто коснешься кожи – обожжешься. Тенген знает, как заставить гореть его ещё сильнее. Возбуждение зашкаливает. Кёджуро блаженно прикрывает глаза, позволяя Тенгену целовать шею. Узуй неспешно опускается по телу вниз, оставляя поцелуи на груди, ребрах, животе. Сдавленный выдох вырывается из уст Ренгоку. Тенген думает, что хочет уже слышать громкие стоны. Он начинает действовать. Так пошло это выглядит, боже, Тенген не может налюбоваться этой картиной каждый чертов раз. Ему так нравится сжимать бёдра Кёджуро до синяков, в бешеном темпе вбиваться в него, алкоголь сносит ему крышу. А еще ему сносит крышу этот мальчишка. Угораздило ж его связаться со школьником, таким невероятным, таким сексуальным, до чёртиков красивым. Им плевать на эту разницу почти в десять лет. Плевать на все. И Кёджуро плевать на упреки родителей по поводу отношений с "этим хулиганом". Ренгоку царапается, цепляясь за плечи Тенгена, а тот не обращает внимания на это, сконцентрировавшись на лице Кёджуро, будто олицетворяющее разврат. Узуй припадает губами к его губам. Поначалу они нежно, почти трепетно целуются, а потом Тенген вдруг кусает нижнюю губу Ренгоку, и тот издаёт не то крик, не то стон. Этот голос доводит Узуя до того, что он готов поклясться – кончит сейчас лишь от того, насколько ахуенен его непристойно громкий в этот момент голос. — Ты волшебный, удивительный, горячий, — шепчет Тенген Ренгоку на ухо, — Такой очаровательный и восхитительный. Кёджуро уверен, что когда Тенген пьян, несет всякую ванильную чушь. — Прекрати, — не хочет слушать эти смущающие речи. А Узуй берет и за это кусает Кёджуро в шею. Казалось, температура в комнате подскочила до безумия. Было невыносимо жарко. Эта ночь такая же как и все остальные. Они опять с утра устроят суету, Ренгоку в спешке начнет собирать свои вещи по дому Тенгена, тот отвезет его домой, а потом, когда Кёджуро захватит рюкзак, – до школы.***
— Выглядишь устало, — говорит Гёмей, смотря на Ренгоку. Тот не с той лямки закинул на плечо рюкзак. Из-за Гёмея выходит жующий булочку Санеми. — Нихуя ты в спортивке, — громко сказал он, не отрываясь от булочки. На Ренгоку была кофта с полосками от спортивного костюма Тенгена, которую тот отдал Кёджуро просто потому что. Потому что "да она обалденная, возьми!" — Не думал, что ты любитель такого стиля, — признался Гёмей. Ренгоку чувствовал, что весь день не сможет сосредоточиться на учебе, он ужасно хочет спать, и пусть эта гребанная химия идёт к черту. Дорога домой выдаётся спокойной. Санеми рассказывал истории про свои буйные дискуссии с учителями, а Гёмей и Кёджуро слушали его. В руках Шинадзугавы снова какая-то вкусняшка. Он будто ест весь день, но не наедается вовсе. Поистине волчий аппетит. Дружеская идиллия была нарушена, когда они дошли до какого-то магазина, у которого стояла та самая приора, которую Санеми не может терпеть, и на пол-улицы играл фонк. — Ну, блять, а я думал сегодня посидим в парке и попьём пива из нового пивного. Из магазина вышел Тенген с пакетом в руках. Несложно было заметить, что у него там лежат несколько банок энергетиков. — О, здарова, чуваки, — поприветствовал Тенген, бросая в окно машины пакет. Кёджуро уже знал, что раз они встретились, то остаток дня можно не планировать. Они снова вместе. — Пошёл ты, — сказал Санеми, косясь на Узуя, который стягивает капюшон толстовки с головы. Его платиновые волосы выглядели растрепанно, но это лишь придало ему некоего шарма. Они с Ренгоку что-то перетерли и "долбанный гопник" уехал, разнося на всю улицу энергичную мелодию.***
— Боже, он в адидасах! Санеми схватился за голову. Ренгоку немного некомфортно чувствовал себя из-за своего друга. Гёмей положил руку Санеми на плечо, пытаясь дать ему понять, чтобы он успокоился. — Что в этом такого? — Ты всегда гонял в найках! Это тебя этот кретин подсадил на чертовы "три полоски"? — Тебе не нравится адидас, Санеми? — спросил Гёмей. — Да все мне нравится, причем тут фирма? Я к тому, что этот гопарь окончательно опустит его на дно. Кёджуро слушает это чуть ли не каждый день. Но сегодня, придя в других кроссовках, он обрек себя на тайфун со стороны Санеми. — Никакой он не гопарь. На этих словах парни закончили разговор. Около трех дней Тенгена не было видно, но, как выяснилось позже, он просто был в запое, а потом нужно было отвезти одну знакомую и её мужа в соседний город, короче, житейские дела и все в этом духе. Но очередной вечер, Ренгоку вышел на пару минут в магазин и как же без встречи с Узуем, он колесит по всему городу и шанс встретиться велик. А слышно его аж с другой улицы. Он бросил дверь машины открытой, рванул к Ренгоку, сгреб в охапку и медленно произнёс: — Я так соскучился по тебе. Три дня не виделись. Кёджуро обнимает его в ответ, он тоже соскучился. От Тенгена пахнет сигаретами и теми духами от Пако Рабан, которые он держит в бардачке. Такой тёплый и нежный момент. Никто и не подумает, что завтра, возможно, Кёджуро не пойдет в школу, оставшись у Тенгена дома и забыв в машине телефон с кучей пропущенных.