Язык любви

Наредкость ясный осенний вечер инспектор полиции Томас Мартинсон встречал в домике на берегу моря, глядя сквозь стеклянную дверь на сумеречную веранду. За его спиной слышались шаги и шумишки — его любовник не спеша заваривал чай, и эта тихая возня создавала пьянящую атмосферу спокойствия и тепла. Томас снова остался надолго в доме Нюхача после очередной разлуки, но теперь-то у них есть ещё пара недель, чтобы побыть вместе, пока внештатный эксперт Специального Бюро Расследований снова не уехал в Москву. Неужели ему самому не в тягость до сих пор туда мотаться, подумалось полицейскому, когда перед ним возник Нюхач с двумя чашками зелёного чая в руках. Одну он поставил на столик перед Мартинсоном и получил в ответ короткое: — Aitäh¹. Томасу было очень комфортно, когда он не отказывал себе в возможности иногда переходить на родной язык на короткое время, зная, что Нюхач поймёт его. Помня об этом, инспектор решил вдруг спросить в порядке эксперимента: — Miks sa minuga eesti keelt ei räägi²? Нюхач, усевшийся на диван рядом, с лёгким удивлением взглянул на партнёра. — А должен? Это не мой родной язык. — Разве? Тот кивнул в своей привычно-лаконичной манере. — Aga sa ju mõistad³. — продолжил испытывать инспектор. — Mõistnud⁴. — немного неохотно отозвался Нюхач, на что получил лёгкую, беззлобную усмешку. — Ei. «Mõistma»⁵. — поправил Томас. Эксперт только приподнял брови и сделал жест рукой — «Ну вот видишь, я же сказал». — Понимаю, но говорю мало и забыл многое. Этого ответа инспектору оказалось достаточно. — А зачем тебе нужно, чтобы я говорил по-эстонски? — Не нужно. — спокойно убедил Мартинсон и представил цепочку размышлений. — В последнее время ты часто остаёшься в Эстонии надолго. Это похоже на желание вернуться к корням. А для возвращения к корням, в том числе, нужно… говорить на эстонском языке. — Логично. Эксперт оценил доводы, но поспешил опровергнуть невинную догадку — его же не обманешь этой пустой болтовнёй, пусть у Томаса таких намерений и не было. — Но ты же знаешь, зачем я сюда езжу. К тебе. И встретился взглядом с инспектором, замер на несколько секунд. Хоть они нечасто говорили о нежном отношении друг к другу, он всегда с присущей ему прямотой заявлял о своих чувствах и намерениях. Томаса это, однако, не смущало — он тоже привык не кривить душой. Такая ясность устраивала обоих. А вот к чему Томас долго не мог привыкнуть, так это к постоянной дистанции, и дело даже не в том, что Нюхач живёт и работает в другой стране. Дистанцию надо было держать, находясь с ним рядом, да и сам эксперт не позволял садиться близко или подходить вплотную. Лучше было не трогать любые его вещи, не предлагать выпить, не звать к себе домой, даже предложение пообедать вместе заканчивалось тирадой о бесконечном количестве вредных веществ и добавок, содержащихся в ресторанной еде, а что уж говорить о нечистоплотности персонала… Что касается скромных ухаживаний Мартинсона, их Нюхач тоже принимал, кажется, прохладно, но нельзя сказать, что он сам не проявлял интереса к полицейскому. Из всего списка знаков внимания, которые можно было бы оказать, он не отвергал только предложение подвезти до дома или до аэропорта. Томас не был мастером заигрываний или флирта, не умел вскружить голову и не был особенно харизматичным, но, кажется, всё равно чем-то приглянулся Нюхачу. Мужчины долго шли к принятию чувств, к первым жестам заинтересованности друг в друге. Для полицейского вообще в новинку были такие повороты судьбы: совсем недавно он с удивлением обнаружил, что является объектом воздыхания Вилмы — обычной коллеги, которую он до этого вряд ли воспринимал как женщину, и недоумевал, каким же образом в ней вообще зародилось это чувство. А спустя считанные дни обнаружил в своей душе то же загадочное чувство по отношению к эксцентричному долговязому мужчине, талантливому и умному эксперту. Нельзя было назвать это влюблённостью, конечно нет. Но как иначе обозначить трепет сердца, с которым ты подъезжаешь к загородному домику, чтобы просто увидеть Нюхача и осведомиться о его самочувствии после пережитого нападения на набережной? Необдуманный, спонтанный порыв, но такой нужный для успокоения сердца в тот момент. Тот же внутренний трепет испытываешь и в полицейском участке, когда видишь, как к твоему столу подходит знакомая высокая фигура в сером пальто. Зачем он приехал? Тоже без приглашения, тоже нежданно. Чтобы положить широкую ладонь на плечо и поблагодарить за оказанную помощь в расследовании? Или чтобы просто… увидеть? Повод не такой уж смешной. Ещё раз посмотреть в знакомое лицо перед тем, как уехать надолго — и успокоить жгучее, бьющееся под кожей волнение. Ошеломляюще, не правда ли? Они в самом деле работали, чтобы своим отношениям придать более тёплый, нежный, а затем и более интимный характер. Когда оба ведут себя столь сдержанно, им бывает легче друг друга понять, но совсем не всегда. Но тяжелее всего далось Томасу почти полное отсутствие тактильного контакта. Он спокойно принял то, что возлюбленный его чрезвычайно чувствителен не только к неприятным запахам, но и к любым запахам вообще, так что пришлось мириться с небольшими стрессами, которые неизбежно возникали в неожиданные моменты жизни, когда мужчины были вместе. Разумеется, Томас старался понять, насколько тяжело его возлюбленному живётся в мире, столь сильно заполненном всевозможными запахами, что даже если он, Мартинсон, присядет ненадолго на диван Нюхача или коснётся рукава его рубашки, то всё равно оставит здесь, в чужом доме, свой дух. Должно быть, невыносимо после каждой встречи проветривать помещение и стирать рубашки — любовью тут и не пахнет. Такой вот каламбур. Так что полицейский понимающе воздерживался от прикосновений и оказался прав — внештатный эксперт оценил это как чуткое желание не торопить события, дать ему, Нюхачу, самому проявить инициативу. Благо, теперь они оба спокойно держались за руки, обнимались и дарили друг другу желанную ласку. Нюхач не был таким уж чудовищем, он просто был одиноким. С одиночеством трудно свыкнуться, но отвыкнуть от него — гораздо сложнее. И теперь, сидя в мягкой тишине, мужчины неотрывно глядели в глаза друг друга. Инспектор Мартинсон ощущал нарастающее с каждой секундой волнение, с ним и дыхание участилось. Он опустил взгляд и покрутил пуговицу на рубашке, недолго пытаясь понять, чем вызвана эта робость. А потом вновь посмотрел прямо. — Я очень хочу поцеловать тебя. Взгляд эксперта, до этого спокойный и немного лукавый, теперь наполнился нежностью. Он ничего не ответил, только медленно придвинулся ближе, слегка наклоняясь, и Томас аккуратно подался ему навстречу, отметив, что тот не спешит вынимать из носа фильтры. Он уже успел слегка расстроиться, как вдруг у самого его лица мужчина замер и выдохнул в губы: — Подожди. И слегка отодвинулся назад, всё-таки вспомнив о фильтрах. Когда футляр защёлкнулся, Нюхач вернулся в прежнее положение, наклонился к чужим губам и подождал, позволив Томасу его поцеловать. Уткнулся носом в чужую щёку и вдохнул запах кожи. И инспектор почувствовал облегчение и восторг — его опасения напрасны. Его любят, и дух его здесь желанен. Эти мысли заставили его слегка улыбнуться в поцелуй, положить тёплую руку на чужую талию, чтобы притянуть поближе. Сопротивления он не встретил — мужчина мягко повиновался и углубил поцелуй.

***

В полицейском участке было спокойно, даже скучно. По оконному стеклу лениво стучали капли противного мелкого дождя, и Томас порадовался, что в промозглую и сырую погоду может посидеть в тёплом офисе, а не ехать куда-то на вызов. Едва полицейский успел подумать об этом, как зазвонил телефон. Но не стационарный, а мобильный, причём инспектора удивило, кто именно ему звонит. На дисплее высветилось «Nunnu¹». Томас позволил себе этот очаровательный сокровенный жест — обозначить контакт в списке именно так. Если бы об этом узнал сам «nunnu», он бы сильно удивился, а потом с ироничным выражением в лице отпустил бы ядовитый комментарий, это точно. Инспектор поднял трубку. — Да? — Я не смогу завтра прилететь, поменяю билеты на следующую неделю. Это звонил раздражённый и взволнованный эксперт, и звонил в спешке — было слышно. Они с Виктором вели сейчас новое дело об убийстве и почти подошли к разгадке, но так сложно было не упустить преступника. Нюхач рассчитывал, что они закончат расследование на днях, и он вновь полетит в Эстонию на месяц, но выяснились новые обстоятельства дела, которые только путают и не слишком способствуют скорейшей поимке преступника. А теперь он суетливо одевается перед выходом из дома — Витя уже ждёт его, нельзя терять время. — Что-то случилось? — в голосе полицейского появились напряжённые нотки. — Нужно задержаться здесь, еще раз помочь расследованию. Не думал, что всё так затянется… — эксперт фыркнул от досады, что так расстроились его планы, но не мог скрыть и огорчения. — Понятно. Буду ждать. — сухо, расстроенно ответил Томас. Он хотел добавить что-то ещё, но услышал на заднем плане в трубке голос полковника Лебедева: «Надо ехать, ты скоро?» и даже ощутил укол ревности. Поняв, что эксперт не один, Мартинсон предусмотрительно перешёл на родной язык, чтобы всё-таки сказать напоследок: — Ma igatsen sind². — Мina ka³. — ответили на том конце провода с небольшой заминкой, но искренне. Это заставило полицейского улыбнуться, и приятное тепло разлилось в груди, так что даже огорчение отошло на второй план. А на следующей неделе Томас без предупреждения приезжает в аэропорт, чтобы самому встретить любовника, потому что оба заждались, и даже лишние пару часов ожидания перенести тяжко. Едва увидев полицейского, ждущего рядом с машиной, Нюхач, удивлённый и обрадованный, прибавляет шаг. — Tere⁴. — Мартинсон распахивает объятья. — Рад тебя видеть. — мужчина отвечает улыбкой на улыбку и тепло обнимает. И, к изумлению Томаса, выдыхает тихо, чтобы слышно было только им двоим: — Nunnu.