время отдохнуть

раньше эйден не любил тёмное время суток: всевозможная плотоядная фауна выползала из своих укрытий, в которых пряталась от губительного ультрафиолета солнечных лучей, и начинала рыскать по округе в поисках несчастного, которому сегодня они отгрызут конечность-другую. особенно эйден не любил, когда темнота заставала его посреди дороги, а такое случалось часто в самом начале его бытия пилигримом: он не умел правильно рассчитывать время, был слишком самонадеян, планировал пройти слишком большие отрезки пути, из-за чего попадал не в самые приятные ситуации. приходилось с первой космической искать убежище – самое высокое дерево с самыми толстыми ветками, чтоб выдержали его тушку. спать было неудобно, и вообще получалось с трудом. он постоянно прислушивался к окружающей среде, на случай, если какая-нибудь зараза – мёртвая ли, живая ли – решит, что эйден достаточно пожил на этом свете. но при всех недостатках это было всё равно безопаснее, чем идти туда, где раньше были люди, потому что, во-первых, большинство местных жителей всё ещё обитает там и жаждет урвать лакомый кусочек живой плоти, а во-вторых, живые люди там тоже были. и трудно сказать, кто из них был опаснее. но это всё было раньше, ещё до того, как он попал в вилледор. это место изменило многое в его жизни. это место изменило многое в нём самом. до прихода сюда эйден чувствовал себя если не чистым листом бумаги, то уж точно слегка исписанным собственным неровным почерком где-то в самом уголке страницы. город же превратил его в целый холст. даже в грёбаную сикстинскую капеллу – эйден не видел её вживую, но хакон показывал ему старые иллюстрации в книгах и много про неё рассказывал. каждый местный житель, с кем эйден хоть сколько-то контактировал, сам того не осознавая, оставил на нём свой собственный след. они были кистями, их мысли, слова и истории – красками. эйден слушал-впитывал всё, что они говорили, – ему, друг другу – и с каждым разом что-то неуловимо менялось в нём. в том числе, его отношение к ночи. каким-то удивительным образом жизнь в городе умудрялась бурлить и кипеть двадцать четыре часа в сутки. причём в разное время была разная жизнь: днём люди работали, решали дела, а ночью… ночью всё менялось. будто госпожа нюкта собственной персоной наведывалась в здешние края, принося с собой особую атмосферу. она окутывала своей незримой вуалью каждого человека, даря ощущение расслабленности и спокойствия. на ближайшие несколько часов забывалось всё: разногласия, ссоры и обиды, тот факт, что там, где заканчиваются границы ультрафиолета, всех их поджидает смертельная опасность. на ближайшие несколько часов не существовало страха – он растворялся, терялся в складках черных одежд богини ночи и оставался там до первых лучей; не существовало никакого апокалипсиса, никакого падения и никакого страшного вируса – всё это оставалось где-то далеко-далеко, валялось у ног величественной богини в чёрном. она благосклонно забирала всё это себе, бережно хранила и лелеяла, как мать оберегает своё дитя. прикрывала подолом длинного чёрного платья, позволяя не отпустить, но забыть, – не навсегда, всего на несколько часов – и снисходительно наблюдала, как глупые и наивные, вроде бы взрослые, но на фоне бессмертной ночи совсем ещё дети, люди распрямляют спины, расправляют плечи, двигаются свободнее и легче, словно узники, наконец, избавившиеся от оков. она тихонько посмеивается, прикрывая губы изящной ладошкой, подмигивает звёздами-глазами и аккуратно поглаживает мирно спящее на своих коленях чудовище – неведомую сущность, которая рождается только ночью, и растворяется с первыми лучами солнца. рассыпается чёрным песком кошмаров кромешника и возвращается песчинками страха и боли к своим истинным хозяевам. удивительное дело, самое опасное для жизни время оказывается спасительным для измученных душ. холодный ночной воздух бесцеремонно лезет под одежду, ерошит волосы и трогает ледяными руками лицо, охлаждая горящие щёки. он как старый знакомый, которому неведомо понятие личного пространства – обнимает крепко, хлопает по плечу так, что вышибает весь воздух из лёгких, а когда настроение особо хорошее, то тянется чмокнуть тебя, куда успеет дотянуться. кого-то такое поведение определённо бы оттолкнуло, и он бы грубо закрылся от любвеобильного товарища, натянув пониже капюшон и плотнее застегнув куртку. но эйден не относится к этой категории людей. наоборот, он любит ветер. он ему уже почти родной. единственный спутник, который всегда с ним, не покидая и не отставая ни на шаг. две тысячи километров бок о бок – хочешь, не хочешь, а полюбишь. и, кажется, любовь эта абсолютно взаимная – ветер у эйдена всегда попутный, в какую бы сторону он не шёл. его не раздражает ни бесцеремонность, ни ледяные руки. во-первых, у него у самого ладони всегда холодные. «ну ты и лягушка, малыш». во-вторых, сейчас это как нельзя кстати. в помещении было невыносимо душно, и лицо у него, эйден уверен, как варёный рак. на самом деле, он не знает, как выглядят варёные раки, но, по словам людей, они красные, а судя по тому, что их достают из кипящей воды, они должны быть горячими, так что всё сходится. эйден подходит к краю платформы и опирается локтями о перила. делает пару глубоких вдохов, до краёв заполняя лёгкие кислородом. голова незамедлительно начинает кружиться от переизбытка кислорода, и вкупе с бегущим по венам алкоголем ощущения неповторимые. приходится крепче ухватиться руками за поручень, чтоб не осесть прямо на пол или, чего хуже, мимо него. закусочная осталась уровнем ниже, но даже так слышно играющую внутри музыку и чей-то смех. внутри было какое-то колоссальное количество людей – они сидели на стульях, на столах, кто-то даже на полу. кто-то даже за пределами закусочной. кажется, такого ажиотажа это место не видело уже много лет. ещё бы, сегодня ведь особый день – возвращение легендарных ночных бегунов. «это историческая херня, малыш», – радостно провозгласил хакон и ускакал в поисках горячительного. мысли о мужчине отдались неприятным ощущением внутри черепной коробки. они так и не поговорили после той ситуации в церкви. эйден бы может и хотел обсудить всё по-человечески, наедине, без третьего лица в виде лоан, без оружия и борьбы, но хакон благополучно скрылся в неизвестном направлении, а времени на его поиски у парня просто не было. «значит, настолько сильно ему нужен этот разговор», эйден пылал праведным гневом. ему было очень обидно, что после всего, что хакон сделал, после всего, что эйден сделал для него, мужчина просто взял и смылся, не дав даже намёка, что они после ещё встретятся. злость и обида затопили сознание кипящим океаном, не давая мыслить хоть сколько-нибудь адекватно. желание спокойно поговорить растворилось в этом чане, оставляя после себя ядовитые пары, похлеще химикатов. они туманили разум, отравляли трезвый рассудок, оборачивались одной единственной мыслью: «уничтожить». возможно, некоторые ренегаты остались с парой лишних синяков. возможно, лишились пары нелишних костей. не то чтобы эйдену есть до них дело. он уверен, что они этого заслуживали. бой с ними помог несколько остудить пыл. пелена бешенства постепенно спадала, казалось, даже взгляд стал как будто яснее. желание почувствовать ладонями хруст шейных позвонков хакона отошло на второй план, потеснённое возродившейся мыслью об адекватном разговоре. встретиться до вечеринки им не удалось, как не удалось и во время. со стороны это не выглядело странно – в «рыбьем глазе» собралось огромное количество людей, и не пересечься в такой толпе не то чтобы очень сложно. и только двое знали, что на самом деле происходит. хакон его избегал, для эйдена это ясно, как белый день. он чувствовал на себе его взгляды, парочку даже словил. он знал, что хакон тоже чувствует, как парень смотрит на него, но упорно не поворачивается, делает вид, что всё хорошо. ну и похуй. эйден уже заебался за всеми бегать. если хакон соберёт яйца в кулак и решит поговорить, то парень ему не откажет. пусть хоть кто-то в этой жизни побегает за ним для разнообразия. – красиво, правда? – чужой голос вытягивает его из водоворота воспоминаний. эйден поворачивает голову и видит стоящую рядом лоан. девушка на него не смотрит – её взгляд устремлён куда-то вверх, в непроглядную тьму ночного неба. света вокруг слишком много, поэтому звёзды видно слабо. на плече у неё висит рюкзак. – ты куда-то уходишь? – а? эйден молча кивает на груз за её спиной. – а, это. нет, там кое-что интереснее обычных вещей. – и что же там? – давай посидим где-нибудь вдвоём? столько всего произошло, а обсудить всё не получается. – я думал, ты весь вечер должна быть в центре внимания. новый ночной бегун и всё такое. – я уже заебалась быть в центре внимания. так мы посидим или как? – посидим-посидим. веди. они поднимаются ещё на пару уровней выше. теперь музыки и разговоров почти не слышно. здесь это больше похоже на эхо или остаточный след некогда бурного праздника. они усаживаются на нечто отдалённо напоминающее диваны – поддоны и накинутые сверху матрасы, быстро, удобно, легко перемещается вовнутрь, если вдруг на улице дождь. пока эйден перетягивает поближе железную бочку и возится с огнём, лоан, наконец, являет миру содержимое рюкзака. на столе по очереди появляются две кружки, а за ними три бутылки, наполнение которых остаётся для эйдена загадкой. единственное, в чём он уверен, что там что-то алкогольное. – это что? – выпивка. – я вижу, что не еда. а конкретнее? лоан усаживается на диван и откупоривается одну из бутылок, наливает в обе кружки и слегка толкает одну в направлении эйдена. он закатывает глаза, – неужели так сложно просто ответить, к чему вся эта театральщина – заканчивает свою экзекуцию над дровами и садится рядом с ней. понять, какого цвета жидкость в его кружке, не представляется возможным, – слишком темно – но пахнет она очень приятно. ягодами и, кажется, немного мёдом. – интересно. кто это сделал? – один парень тут, ты его не знаешь. делает лучшую наливку во всём вилледоре. пробуешь? – а как же тост? – будем до конца делать вид, что у нас тут культурное мероприятие? – ну, хотя бы начнём. – ладно, тогда раз предложил, то и тост с тебя. – эээ… за ночных бегунов? – за ночных бегунов. слабый «дзыньк» от столкновения чашек, и ягодная наливка приятно обжигает пищевод. за свою недолгую жизнь эйден пил не такое уж большое количество разного алкоголя, – зачастую это было выдохшееся пиво, но бывало и такое, что особо щедрые товарищи типа хуана угощали чем-то действительно стоящим – но он с уверенностью может заявить, что эта наливка – определённо в его личном топе. – ммм, хороша, – лоан откидывается на спинку дивана, но уже через секунду садится ровно и начинает озираться по сторонам. – что потеряла? – рюкзак. – вот он, – тот валялся на полу со стороны эйдена. он отдаёт вещь девушке, и она чуть ли не по пояс залазит в него. – что ищешь? она ничего не отвечает, только ещё секунд десять усердно пыхтит в сумку, а потом с победным кличем достаёт какой-то свёрток. – и что это? – наша закуска, – лоан демонстрирует эйдену коктейль из различных сушёных фруктов и ягод. она аккуратно кладёт его на диван между ними, чтоб было удобно тянуться. девушка снова откидывается на спинку, и на этот раз эйден повторяет за ней. они ничего не говорят, хотя лоан позвала его сюда как раз для того, чтобы обсудить последние события, но прямо сейчас не хочется никаких слов. хочется просто полусидеть-полулежать на не самой удобной тахте, пить вкусный алкоголь и есть сухофрукты. хочется поставить этот момент на паузу и провести так хотя бы пару часов. мир вокруг них живёт своей собственной жизнью, ни на секунду не останавливаясь. снизу доносится музыка – совсем тихо, слышно только мелодию, но слов не разобрать. кажется, все там присутствующие должны танцевать сейчас медленный танец. эйден еле заметно усмехается, вспоминая свой первый – и единственный – медленный танец. украл его, что не удивительно, хакон. да, трудно воспринимать слова «украл» и «танец» в одном предложении. украсть можно вещь – если материально – и поцелуй, – если абстрактно – но никак не танец. но эйден считает ту ситуацию именно воровством и ничем иным. с тех событий прошли всего две недели, – одна из них уже в сентрал-луп – а по ощущениями всё происходило в какой-то иной жизни. на базаре было какое-то празднование – сейчас эйден уже и не вспомнит, что именно отмечали. точно так же играла музыка, было много алкоголя, много людей и та чарующая атмосфера, которой нет в обычные дни. эйден сначала думал, что всё из-за алкоголя, но потом понял, что нет. в помещении не хватало нескольких жёлтых гирлянд, которые висели вдоль улиц, из-за чего освещение было приглушённым, делая всё каким-то слегка нереальным. *** – кхм, эйден? – да? – он отрывается от разглядывания потолка – очень увлекательно он, наверное, в этот момент выглядел, сидит на стуле и пялится куда-то вверх, разве что рот не открыв – и перевод взгляд на стоящего рядом. эйден его знает – кажется, это сын мастера. – не помешаю? – нет-нет. ты что-то хотел? – да… ам… выпьем? поболтаем? если ты, конечно, не против. если против, то я… – не против, не против, – этот парень бесконечно умиляет его. он явно старше эйдена, но в нём столько неловкости и какого-то смущения, что на его фоне эйден выглядит умудрённым жизнью стариком, а не двадцатилетним «щеглом», выражаясь языком небезызвестных «стариков». – о… круто. хах… ой, я же не представился. моё имя… – винченцо, да? – оу… а… ахах, ты знаешь моё имя? – да. твой отец говорил. – а, понятно. здорово. – давай выпьем, что ли? – эйден поднимает свою бутылку на уровень их лиц. он предлагает не потому что действительно хочет выпить, – алкоголь тут так себе – а чтобы немного скрасить атмосферу. это первый раз, когда ему, абсолютно социально неловкому человеку, приходится разряжать обстановку, потому что рядом стоит кто-то ещё более неловкий. это очень странно, потому что винченцо казался ему очень даже общительным. то, как он с полуслова понимал не только родного отца, но и своих клиентов, и всегда умел завести скромную беседу, пока чинил или мастерил что-то. стоя по ту сторону прилавка, он выглядел очень уверенным в себе и в том, что он делает. но стоило ему оказаться бок о бок с эйденом, весь этот образ начал крошиться, как разбитое стекло под подошвой ботинка. – да, давай, – парень улыбнулся так радостно, что эйдену показалось, будто все снятые лампы на секунду снова засияли. винченцо определённо был очень хорошим человеком – улыбки плохих людей никогда не смогли бы осветить этот мир. они стукнулись горлышками бутылок и выпили. эйден еле сдержался, чтоб не дёрнуть плечами и не скривиться. ну и дрянное же пойло. – ну и дрянь же. – а? – пиво. только не говори, что тебе нравится это дерьмо, – ругательные слова из уст винченцо звучали слегка странно. – не скажу, потому что это пиздец. пить невозможно. жаль, выбор у нас не особый. – и не говори. эйден, слушай, можно личный вопрос? можешь не отвечать, если не захочешь, я пойму. – ох ты ж, насколько личным должен быть вопрос. ну, задавай. – почему ты решил стать пилигримом? – ох ты ж блять. самый нелюбимый вопрос. не то чтобы это было каким-то секретом – ну, скажет он, что ищет сестру, и что с того. просто оттого, как люди относятся к пилигримам, – заклеймили всех преступниками и тварями хуже кусак – всякое желание показывать что-то выбивающееся из этого образа отпало. какая разница, если в их глазах ты всё равно остаёшься ублюдком? видимо что-то из его мыслей отражается на лице, потому что винченцо тут же идёт на попятную, – прости, я не хотел лезть не в свой дело. – не-не, порядок. всё хорошо. просто… это слишком грустная история, не хочу портить нам настроение. расскажу в другой раз, идёт? – эйден старается говорить максимально мягко и спокойно и улыбается той улыбкой, которую хакон называет «мальчик ангелочек». – да, хорошо. – расскажи лучше, как идут дела в мастерской? карлос больше никого не жарил заживо? кажется, эйден выбирает правильную тему, потому что винченцо расцветает на глазах. следующие двадцать минут он увлечённо рассказывает об отце, новых изобретениях, как их общих, так и своих личных, о том, что карлос делает большие успехи, и всё-таки зря он тогда отзывался о нём, как о провале. парень он, на самом деле, толковый, просто не всегда внимательно всё проверяет, из-за чего случаются ситуации, как та с козой. именно поэтому ему нужны альберто и винченцо: все свои проекты он несёт им на проверку во избежание казусов. эйден слушает внимательно, задаёт вопросы, когда что-то очень интересует или когда он нихрена не понимает. винченцо всё говорит и говорит, пока в один момент не замолкает на полуслове и начинает как будто прислушиваться. – что-то не так? – эйден слегка настораживается и тоже вслушивается в окружающую среду, но ничего подозрительного не улавливает. играет какая-то музыка, люди говорят, уже не так громко, как пару минут назад, но это нормально. – а, нет, ничего, всё хорошо. просто… эта песня… – он замолкает, так и не договорив, и эйден перестаёт что-либо понимать. – что с песней? – с ней всё хорошо. просто… слушай, эйден… можно я… – не возражаете, если я украду у вас этого молодого человека. талию тут же обвивают чужие руки, а от слов у самого уха по коже бегут мурашки. он ненавидит хакона и его грёбаную беззвучную походку. надо однажды исполнить давнишнее обещание, и всё-таки сломать ему ноги, чтоб он стучал костями о пол, когда будет двигаться. эйден задолбался ловить мини сердечные приступы из-за него. мужчина не дожидается хоть сколько-нибудь внятного ответа, а просто стаскивает эйдена с барного стула и тащит в неизвестном направлении. – мы возражаем?? – эйден пытается возникать, но кто бы его слушал. – возражения не принимаются. – какого хрена, хакон? – кажется, это я должен задавать этот вопрос. – пардон? – какого ты так спокойно с ним разговариваешь? – мне разговаривать беспокойно? – эйден, блять. – что? я не понимаю, что ты хочешь от меня хакон. мы просто болтали, в чём проблема. – о нет, малыш, вы не просто болтали. – мы сложно болтали? – я тебе сейчас врежу. – рискни, – по лицу хакона видно, каких трудов ему стоит сдержаться и не сместить эйдену переносицу на пару сантиметров вправо. – только не говори, что ничего не понял. – не скажу. а ты, будь добр, объясни всё-таки. – этот парень тебя глазами пожирал, малыш. – хех, – истерический смешок вырвался против воли эйдена, – чего? крыша поехала? – ещё давно. ты только заметил? поверь, малыш, я прекрасно разбираюсь в подобного рода взглядах. ты ему нравишься. готов поспорить, он хотел пригласить тебя на танец. – бред какой-то. – неужели? и что же он говорил до того, как я подошёл. – про мастерскую рассказывал. потом… начал что-то невнятно про песню, хотел что-то спросить, но тут выскочил чёрт из табакерки. – всё ещё не понимаешь? – у эйдена уходит десять секунд на загрузку и обработку данных, прежде чем до него доходит. – а… вот оно что. – ага. а я тебе о чём. – в любом случае, тебе не надо было так врываться и прерывать его, во-первых. и во-вторых, я бы всё равно отказал. – могу полюбопытствовать, почему? – я никогда в жизни не танцевал. понятия не имею, как это делается. – неужели? а если я тебе скажу, что всё то время, пока мы разговаривали, мы танцевали. – ээ? – эйден только сейчас обращает внимание на окружающий мир. они стоят где-то посреди импровизированного танцпола и медленно раскачиваются в разные стороны. – с уверенностью эксперта заявляю, что у тебя отлично получается. – с каких пор ты эксперт? – у меня было три свадьбы, малыш. минимум три танца у меня есть. но, поверь, их было больше. – убедил, засранец. – не понял. почему засранец-то? – украл мой первый танец. – ооо, и в чём я ещё у тебя первый? – грозишься стать первым, кому я откручу голову голыми руками. – я тоже люблю тебя, малыш, – говорит хакон и целует эйдена. *** – приём, приём, земля вызывает эйдена. он быстро моргает, прогоняя наваждение воспоминаний. – приём, приём, эйден на связи. – ну наконец-то. я думала, ты с открытыми глазами уснул, – она снова наполняет опустевшие «бокалы», – уже двадцать минут тут сидим, а бутылки всё ещё полные. мы вроде как поговорить пришли. – какая связь между полными бутылками и разговором? – прямая. на трезвую голову такие разговоры не ведут. – вас понял. твоё здоровье, лоан, – они чокаются и пьют до дна. судя по количеству бутылок, притащенных лоан, разговор будет долгий. наливка оказывается лёгкой только на первый взгляд – уже после второй кружки эйден чувствует, насколько пустой становится голова. тело наполняет приятная нега, мышцы становятся ватными. он и не подозревал, что настолько сильно устал. события последних двух дней возникают секундной вспышкой: телебашня, настройка вышек, хакон и ренегаты, опять вышки – этого оказывается достаточно, чтобы эйден осознал, что да, он определённо нуждается в отдыхе. – итак, – эйден придаёт голосу торжественности, – теперь ты официально ночной бегун. как ощущения? – честно? я в полнейшем восторге. я, знаешь, – она замолкает на пару секунд, собираясь с мыслями, подбирая слова. эйден не торопит её, – я столько лет жила своим списком, и мне казалось, что если его не станет, я не буду чувствовать себя полноценной. но сейчас… сейчас я понимаю, что список нихрена не помогал. я просто сменила одну зависимость на другую и продолжала медленно умирать. и когда фрэнк предложил стать ночным бегуном… я как будто заново родилась. непередаваемое ощущение. спасибо тебе, эйден. – а я-то тут причём? – при всём, эйден, при всём. всё, что здесь происходит, происходит лишь благодаря тебе. ты будто своим приходом вернул жизнь этому месту. она наливает им ещё по одной, и эйдену кажется, что с каждым разом она льёт всё больше и больше, но он решает закрыть на это глаза. какая разница, сколько пить, если рано или поздно содержимое этих бутылок окажется в их организмах? – на этот раз за тебя, эйден. «дзыньк», и снова до дна. – знаешь, я вообще-то не об этом поговорить хотела. – о чём же тогда? – он копается в пакете с сухофруктами, выискивая яблочные дольки. – о хаконе. – блять, лоан, может не будем? – от брошенного в неё кусочка яблока спасает только тот факт, что этот, кажется, последний, и тратить его таким образом эйден себе не позволит. – будем. я хотела сказать, что ни на что не претендую. – хорошо, – слова о том, что эйден и не рассматривал её как соперницу, он решает оставить при себе. – расскажешь мне о вас? – эйден кривится, будто ему попался гнилой фрукт, и сам тянется за бутылкой, разливая им алкоголь, – что, всё так плохо? – та нет. всё было относительно хорошо. просто рассказывать особо нечего. он спас мне жизнь на базаре, потом напел о прекрасной жизни у океана, я ему поверил, потом я узнал, что он мне соврал, оставил его в живых и убежал ловить тебя, товарищ снайпер. вот и вся история. давай-ка лучше тебя послушаем. ваша история явно больше моей и его. – боюсь, для такого трёх бутылок не хватит. – ну, ты уж постарайся. «дзыньк» *** – … и потом он говорит: «упс, кажется, я опять выиграл»… ик… но это же не честно! он мухлевал! – от пронзительного голоса лоан у эйдена уже давно звенит в ушах, но он не смеет её останавливать или просить быть потише, – скажи, эйден, он мудак? – мудак, – эйден не до конца уверен, что произносимое ими слово существует, но раз у лоан вопросов нет, то и ему нет смысла ими задаваться. вместо этого он закидывает в рот сушёную вишенку. – а ещё! – девушка вскрикивает на этот раз особенно громко. от неожиданности эйден вздрагивает и проливает на себя немного наливки. а он только недавно постирал куртку. но долго расстраиваться ему не дают – лоан настолько взбудоражена, что аж на ноги вскакивает. опирающийся о её плечо эйден к такой подставе оказывается не готов, поэтому он мешком летит на диван, прямо в полёте осушая кружку. не хватало ещё больше алкоголя перевести. полежать тоже не удаётся, потому что в лоан минимум одна полная бутылка наливки на ягодах, и если сознание у неё относительно ясное, – хотя эйден даже в этом сомневается – то ноги уже давно ушли в отказ. у парня есть буквально две секунды, чтоб подняться, а не оказаться придавленным её, без сомнений, шикарными формами. – я ненавижу его волосы!! – лоан делится этим фактом, кажется, со всем вилледором, и залпом опрокидывает в себя оставшийся в её кружке алкоголь. – а мне наоборот они нравятся. они всегда такие мягкие и гладкие, как шерсть у котёнка, – он вспоминает, как любил по утрам зарываться пальцами в волосы хакона, пока тот ещё спал, и лёгко перебирать их, ощущая всю мягкость. или как сам хакон постоянно лез под руку, выпрашивая, чтобы эйден помассажировал ему голову. в такие моменты он действительно напоминал огромного кота, хотя всё остальное время он был точно шаловливый пёс. жаль только, что преданность у него явно не пёсья. – вот именно! как он это делает? я сколько не спрашивала, он всё повторял: «ничего не делаю, они такие от природы». – но это чистая правда, пташка, – кажется, лоан так сильно кричала, что вызвала сюда дух хакона. другого логичного объяснения тому, что они видят, у него нет. хотя стоящий рядом с ним фрэнк всё-таки несколько нарушает картину. на него лоан вроде бы не кричала. или эйден уже оглох? – ложь!! – девушка в порыве бешенства быстро озирается по сторонам, выхватывает у эйдена из рук пакет из-под их закуски и кидает его в призрака хакона. парень всю траекторию полёта наблюдает за этим с лицом, будто летит не какая-то упаковка, а его самый верный товарищ с крыши здания сорвался. там оставалось ещё две вишенки. – а вот и пропавшие бутылки, фрэнк, – как будто не замечая лоан, которая вот-вот и заискрит так, что ею можно будет питать весь вилледор где-то пару дней, хакон подходит к столу и рассматривает натюрморт из двух пустых бутылок и одной наполовину полной. – да уж вижу. когда только успели. – это всё она! – эйден тычет пальцем в лоан. – что?! ах ты, да я тебя…! от будущих синяков эйдена спасает вовремя подошедший фрэнк. он аккуратно отводит девушку в стороны, держит крепко, но не сильно. но лоан не была бы лоан, если бы так просто сдалась. она ловко (нет) выворачивается из чужих рук, чуть не заезжая фрэнку в глаз, и снова злобно шагает в сторону эйдена. на этот раз парень решает принять всё-таки какие-никакие меры безопасности, поэтому быстренько переползает на соседнюю тахту, на которой уже расположился хакон. он перелезает через мужчину, попутно отдавив пару внутренних органов, и старается спрятаться за ним. выходит так себе, и препятствие в виде мужчины ни капли не смущает девушку. она старается проделать тот же финт ушами, который только что сделал эйден, но её вестибулярный аппарат оказывается не готов к таким приключениям, поэтому она просто валится хакону в руки. эйден быстренько поднимается с дивана, обходит стол по оставшемуся кругу и падает на своё прежнее место, на котором сидел последние несколько часов. – эйден, гад, хватит бегать! – господи, лоан, успокойся. ещё немного и у меня кровь из ушей пойдёт, – хакон принимает вертикальное положение, каким-то чудом не уронив лоан, и передаёт её в надёжные руки фрэнка. – всё, ребёнок, пора спать, – он уводит её под возмущённые крики самой девушки. – сколько времени её знаю, а пить она всё так и не научилась, – посмеивается хакон. он тянется к недопитой бутылке, и, абсолютно игнорируя кружки, пьёт прямо из горла. эйден бы и рад возмутиться, но силы стремительно покидают его, поэтому он просто падает на диван и вытягивается во весь рост. ноги, конечно, какой-то частью лежат на полу, но ему не привыкать. – чем вы тут занимались? – тебя обсирали. – ахаха, серьёзно, малыш? – более чем. – вы обсирали меня несколько часов? – ты тот ещё засранец. – ранишь в самое сердце, малыш. – я старался. они замолкают на какое-то время. хакон продолжает опустошать бутылку, а эйден просто лежит, даже не думая ни о чём особо. он чувствует, как сознание постепенно уплывает, и ухватиться за реальность с каждой секундой всё тяжелее, но он честно старается. судя по всему, безуспешно, потому что, когда он открывает глаза, – он хотел только моргнуть, честно – хакон уже сидит не на соседнем диване, а рядом с ним, и осторожно тормошит за плечо. – не засыпай здесь, малыш. на улице слишком холодно. – отстань. – не отстану. подъём. пойдём в тепло. – не пойду. – ну что мне, нести тебя? – можешь попробовать. эйден надеется, что хакон, наконец, оставит его в покое, но не тут-то было. вместо этого мужчина воплощает угрозу в жизнь – просовывает одну руку под спину, а другую под ноги, и аккуратно поднимает эйдена. тот от неожиданности резко открывает глаза и вцепляется в шею хакона, чтоб не свалиться. – осторожнее, малыш, задушишь. – чёрт, меня раскрыли. он не знает, куда хакон его несёт, но решает просто оставить всё как есть. эйден закрывает глаза и опирается головой о такое родное чужое плечо. знакомый запах окутывает его со всех сторон, и эйден просто вырубается. когда он в следующий раз открывает глаза, он уже лежит наполовину раздетый в кровати, укрытый одеялом. хакон ходит туда-сюда по комнате, стягивая с себя вещи, и аккуратно складывая их в шкаф. эйден понятия не имеет, где они находятся, и как сюда попали, но, кажется, это очередная комната хакона. – не спишь? я тебя разбудил? – нет, я сам. эйден поворачивается на правый бок и продолжает наблюдать за хаконом. тот выключает какой-то ночник, оставляя гореть только уфэшку, и тоже залезает в кровать. – спасибо, что принёс сюда, а не оставил мёрзнуть там. – как я мог, малыш? – даже не знаю. кстати, где мы? – в одном из моих убежищ. «рыбий глаз» буквально через дорогу. – круто, – произносит эйден и поворачивается на другой бок, спиной к хакону. это весьма иронично – поворачиваться спиной к тому, кто уже раз предал, но, во-первых, эйден благоразумием никогда не отличался, во-вторых, он пьян, в-третьих, он уверен, что прямо сейчас хакон ему ничего не сделает. – эйден? – ммм. – мы обязательно поговорим, малыш. обещаю. – мгм, – эйден сильно хочет спать, и душевные метания хакона в данный момент волнуют его примерно никак. он знает, что они поговорят, им просто некуда деваться, но прямо сейчас он предпочитает сон серьёзным разговорам. – эйден? – что ещё? – можно тебя обнять? – можно. спину окутывает теплом, когда хакон подвигается ближе и закидывается на него правую руку, а левую просовывает под его подушку. «большая и маленькая ложки», кажется, так хакон называл их, когда они лежали в такой позе. когда он произнёс это в первый раз, эйден, мягко говоря, ничего не понял, причём тут вообще ложки, а хакон сначала сильно смеялся, а потом всё ему объяснил. иногда эйдену хочется вернуться в то время, когда он ещё не знал о предательстве. когда их план был прост и понятен: найти мию и пойти к океану. и если ещё день назад он готов был отдать всё за такую возможность, то сегодня, глядя на счастливых людей, на вновь возродившихся ночных бегунов, он уверен, что всё не зря. и даже мужчина, прямо сейчас обнимающий его, уже не кажется таким уж плохим – возможно, эйден даже его понимает. они обязательно поговорят, и эйден выскажет ему всё, что думает, и попросит того же в ответ, но это будет утром. а пока эйден очень сильно хочет спать.