In Darkest Red

У нее красная помада, красные ногти и каблуки. Яёи помнит красные кружева с розовой отделкой, красноватую внутреннюю часть ее рта и ткань платья, которое она видела слишком часто надетым и слишком часто снимаемым, сминающимся под ее пальцами. Единственный красный цвет, которого она никогда не видела, это цвет на лице Шион. Шион слишком горда, чтобы позволить себе когда-либо покраснеть. Яёй думает, что существует вероятность того, что Шион не знает, что такое смущение, и не знает никакого другого цвета, кроме пылающего красного кончика ее сигареты, прежде чем он превратится в темный пепел. - На что ты смотришь? - Шион смотрит на нее краем глаза. Яёй моргает, не двигаясь с места, прежде чем снова взглянуть на папку с документами, лежащую на ее коленях. - Ничего, - говорит она. Ее расстраивает, что Шион все еще спрашивает, когда она уже знает ответ. Она растеряна и разочарована, именно это чувство она хочет терпеть. Когда она впервые заговорила с Шион, ее серьги были красными. - Инспектор Гиноза попросил меня передать вам эти отчеты. - Яёй в свою очередь кланяется перед тем, как выйти из лаборатории. Воздух в комнате пахнет духами и сигаретным дымом. Это смесь чего-то, с чем она не контактировала долгое время. - Уходишь так скоро? - спрашивает незнакомка. - Знаешь, вокруг всех этих мужчин это место превратилось в настоящий праздник храпа. Я рада видеть, что сейчас здесь ходит еще одна женщина. Яёй слышит скрип вращающегося стула, оглядываясь через плечо. Она задается вопросом, что побудило ее вести себя так дружелюбно. Вряд ли кто-нибудь в Бюро Общественной Безопасности вел себя подобным образом. - Яёй Кунидзука. Исполнитель Первого Подразделения. Я с нетерпением жду возможности поработать с вами. Добрый день. - Такая занятая новая пчелка, не так ли? Что ж, когда у тебя будет свободное время, обязательно заскочи ко мне. Мне ужасно одиноко в этом мрачном месте, - сказала женщина со смехом, который несколько раздражает Яёй. Она не думает, что когда-нибудь сможет так смеяться. - Шион Караномори. Но, пожалуйста, зови меня Шион. - Кунидзука на связи. - Привет, Яёй-чан! - голос Шион, раздающийся из наручного коммуникатора, заставляет ее врасплох. - Масаока подарил мне немного лишнего алкоголя, и мне нужен собутыльник. Что скажешь? - Я занята, - отвечает Яёй. - Твоя следующая смена начнется только через десять часов, - отвечает Шион, поет уверенная в своей убедительности. - Первое, что тебе нужно знать: ты не обманешь меня. У меня есть доступ ко всему. Яёй это не впечатлило. - Пожалуйста, Яёи-чан. Она задается вопросом, не является ли все это просто вызовом. Она спрашивает себя, не пытается ли Шион просто ворваться и отнять у нее вещи, от которых она уже избавилась. Почему ее мысли в последнее время были такими удручающими? Должно быть дело в ее оттенке. - Только если ты перестанешь меня так называть, - отвечает она. Затем вешает трубку. - Итак, какое темное, трагическое прошлое заставило тебя очутиться в этом дерьмовом месте? - спрашивает Шион, взбивая вино в своей чашке. - Потерянный любовник? Потерянный сон? Что-то вроде этого? Что так повлияло на твое психоэмоциональное состояние? - Нет. - Яёй делает крошечный глоток. Хороший ликер. Он обжигает ей горло и по вкусу не похож на дешевый алкоголь, который подавали в клубах, но все же напоминает ей о них. - Я так не думаю. - Женщина улыбается, и Яёй не хочет в этом признаваться, но она хочет знать, что кроется за этой улыбкой .. Она не думает, что можно утверждать, что Яёй потеряла любовь или музыку. Она вспоминает, как была молода, обнажала живот и все время теряла свой любимый медиатор. Она вспоминает, как Рина держала ее за руку и говорила: «Если что-то потеряно, не означает, что ты не можешь найти это обратно». И Яёй тогда была слишком наивна и полна надежд, поэтому она прислушалась к этому. Какая-то часть нее все еще там, так как эта часть прощает Рине все. И, как и ожидалось, она больше никогда не сделает этот выбор. Она чувствует на руке прикосновение и поднимает глаза от недопитого бокала вина. Пальцы Шион теплые, красные и легкие, как перышко на ее напряженной руке. - Эй. Ты все еще здесь? - спрашивает она. Яёй не отвечает. - Вы видели, что произошло сегодня утром в Северном округе? - Я была там. Настоящая бойня. Когами пытается выяснить, почему преступный коэффициент преступника взлетел так высоко. Разве это не должно быть задачей анализатора данных? - Яёй полностью сосредоточилась на экране и клавиатуре перед ней. Шион прислоняется к ее столу и изящно избегает словесного укола. - Нет, нет, как будто меня волнует такая банальная вещь. Я говорила о большой распродаже! - Шион поправляет ее. Яёй хочет спросит, что с ней не так, но полагает, что, возможно, ей следует сначала разобраться в своих собственных проблемах, прежде чем она имеет право спрашивать о них других. - Гиноза-кун так обеспокоен такими вещами. Если ты пойдешь со мной, может быть, мы сможем заставить его вытащить нас, - рассказывает Шион о своем гениальном плане. Яёй наклоняет голову и пытается избавиться от боли в шее. - Видишь ли, этот парень не знает, как обращаться с женщинами - если мы набросимся на него, он будет мертв. Яёи не особо беспокоят преследования Гинозы. Гиноза, который строг и осторожен и в худшем состоянии, смотрит на нее так, как будто она постоянно совершает преступление. - Пойдем, ну пожалуйста? Не эти слова заставляют Яёи напрячься. Это рука Шион кружит вокруг ее большого пальца и запястья, гладит ее кожу, пробегает по суставам, сжимает пальцы, а затем отпускает, не говоря ни слова. Глаза Яёй мерцают, прежде чем она успевает остановиться. Шион хихикает, когда не получает другой реакции, но даже этот звук выходит расчетливым и готовым заставить Яёи сжать руки. Яёй садится на диван в лаборатории Шион. Положение, в котором она сейчас находится достаточно уязвимое. - Длинная неделя. Как скучно. Ничего не произошло. На этот раз все в мире в порядке. Сивилла наконец-то делает свое дело, да? - Шион садится рядом с ней, край ее юбки скользит вверх и чуть задирается. Снова эта улыбка. Вызов, «извините, но я войду, нравится вам это или нет», и это заставляло Яёй приблизиться, это заставляло ее хотеть увидеть, как эта улыбка будет выглядеть, если перевернуть ее вверх дном. Ключицы Шион отчетливы, словно они прижимаются к гладкой коже, а ладонь открыта и пуста. Яёй думает о запрещенных клубах и слишком большом количестве людей, о ярких стробоскопах, грохочущей громкой музыке и о том, что она никогда не позволит себе забыть. Она делает паузу и ничего не говорит, ожидая, пока Шион расслабится и расставит ноги, прежде чем поцеловать эти красные губы. Яёи плавно опирается на свои бледные руки и непоколебимые бедра и отчаянно не думает ни о чем другом. Ее расстраивает то, что Шион не выглядит удивленной, а вместо этого радуется и торжествует, все еще улыбается, и она использует это как причину, чтобы продолжить. Лицо Шион красное, но не того оттенка красного, который хочет видеть Яёй. - Знаешь, мы много времени проводим вместе, - шепчет она. - Не то чтобы я жалуюсь или что-то в этом роде, - добавляет она, а затем улыбается, а Яёй все еще не понимает, что это должно означать. - Только ради бесплатных напитков, - отвечает она и смотрит, как Шион хохочет от души, ее щеки краснеют еще больше. Даже на грани, она все еще выглядит так, будто полностью держит все вокруг себя под контролем. Она опустошает свой стакан и тянется через стол, чтобы снова наполнить его. Яёй хватает ее за шею и без предупреждения тянет вниз, но Шион упирается руками в ее плечи, готовая ко всему. Яёй пытается найти смысл всего этого, но это еще одна вещь, которая ускользнула от нее. - Сыграй мне как-нибудь песню - неожиданно говорит Шион. Яёй чувствует трение между каблуком ее туфли и полом. - О чем ты говоришь? - спрашивает она и надеется, что ее предчувствие неверно. - Раньше ты играла в группе, - почти радостно восклицает женщина. - Гитара, да? Никогда не ожидала этого, учитывая, насколько ты встревожена сейчас. Красный цвет ее платья, кажется, меняет цвет, темнея в тусклом свете комнаты. Шион организовала все это только для того, чтобы сказать ей эти слова? Она эгоистичный человек, который больше всего обожает себя. Конечно, возможно, она все время хотела, чтобы кто-нибудь написал ей песню или назвал что-нибудь в ее честь. Яёй ей ничем не обязана. Тем не менее, самым несправедливым образом часть Яёй всегда ожидала, что Шион спросит ее об этом с тех пор, как они впервые поцеловались. Часть ее была готова отказаться и посмотреть, как она изменится в лице. Каково это - хоть раз быть тем, кто держит все под контролем? Яёй все еще не знает. - Нет. - Она чувствует, как ее волосы развеваются за спиной, когда она поворачивается к двери. Со всем своим самообладанием она спокойно уходит, и думает о том, что, почувствовала Рина, когда она ушла от нее. Ничего, наверное. Вообще ничего. - Мне любопытно. Расскажи мне все о своем веселье - эй, эй! Куда ты идешь? - Привет. Привет! Кагари решает ткнуть ее пальцем в бок. Один раз. Второй. Затем он сдается. После того, как его приставили в напарники из-за слишком большого количества расследований, Яёй узнала, что лучший способ справиться с ним - это игнорировать его и предоставить его собственным детским выходкам. Она даже не двигается с места и внутренне вздыхает над нависшей реальностью, которую она обречена провести остаток своей жизни, работая с этим парнем. - Шион хочет поговорить с тобой, - ворчит Кагари, когда понимает, что она не обращает на него внимание. Он сует руки в карманы и опускает плечи. - Не знаю, почему она попросила меня сказать тебе это, когда она могла сделать это сама. Вы двое поссорились, или как? Рука Яёй сжимает угол клавиатуры. Это единственный ответ, который она соизволила ему дать. Он даже не замечает. – Очень по-взрослому с твоей стороны, Кунидзука», - слегка смеется Кагари. Мысль о том, что он читает ей лекции, слишком нервирует. Он еще немного стоит рядом с ней. Яёй понимает, что насколько она знает, как обращаться с ним, Кагари, должно быть, тоже имеет какое-то смутное представление о ней. - … Я бы послушал ее на твоем месте, - небрежно говорит парень, прежде чем уйти. Яёй взвешивает, как мало для нее значит совет Кагари. Тем не менее, она все еще отодвигает стул от стола. - Хочешь одну? - Шион кидает в нее открытой пачкой сигарет. Яёй отказывается, проигнорировав этот жест. Шион опускает руку. Она начинает тянуться за сигаретой, но останавливается на полпути. Громко вздохнув, она засовывает коробку в карман пальто, складывает руки на груди и поднимает глаза. Они смотрят друг на друга сверху вниз, не отдавая и ничего не брав взамен. Они ничем не обмениваются, и взгляд в глаза еще никогда не был таким простым и таким пустым от смысла или ожиданий. Она ничем не обязана Шион. Ее эмоции не являются валютой для транзакции, и Шион не берет никаких комиссий. Это чувство безмерно успокаивает Яёй. Через несколько секунд Шион начинает говорить. На этот раз ее улыбка отсутствует. - Ты хочешь поговорить об этом? «Она всегда была там по понедельникам и четвергам», - вспоминает Яёи. Затем она думает о любимых песнях и звонком голосе Рины. Ее бледно-розовые ногти и ярко-синие волосы. Темная спина Рины отдаляется все дальше и дальше от нее, черная пустота подземного туннеля и навязчивая синева Доминатора в ее неподвижных руках - слишком много вещей, чтобы понять все вместе. Яёй чувствует что-то влажное на ее щеках, скрипит зубами и стискивает зубы, сжимаясь и стягиваясь. Она задается вопросом, хочет ли Шион все еще проникнуть внутрь нее сейчас, когда она видит, что все ценное уже было разбито и украдено кем-то другим. Было бы очень приятно увидеть разочарованную Шион Караномори хоть раз в жизни. Яёй думает об этом сквозь слезы и чувствует, как они становятся горячими, когда понимает, что Шион на самом деле что-то для нее значит сейчас. - Все нормально. В следующий момент руки Шион обнимают ее за плечи. Мягкие, открытые и умоляющие, даже когда они изгибаются вокруг нее и притягивают ближе. Она ничего не говорит, но Яёй чувствует только запах сигарет и духов той самой марки и может видеть только белизну ее лабораторного халата. Шион улыбается ей. Яёй расстроена тем, что она все поняла. - Что ты смотришь? На этот раз Шион даже не взглянула на нее. Гребни ее плеч выступают из-под темно-красного одеяла. Через мгновение она поворачивается, скручивается и зарывается лицом в подушку, бормоча о том, что один выпитый бокал был лишний, и о том, что ей не нужно смывать макияж сегодня вечером, «поэтому не надо говорить, насколько уродливым будет мое лицо, потому что я уже знаю, хорошо?»… Яёй смотрит на пятно помады между ее плечом и рукой. - Ничего, - отвечает она и тоже кладет голову на подушку.