***
Сначала в яму неизвестности улетели концерты. За ними — съёмки новых эпизодов Импровизации. Потом — «Громкий вопрос» и «Истории». Стас хоть и дал им задание опубликовать единые посты в Инстаграм, но каждый сделал это по своему. Любое слово могло перевесить чашу весов и уронить её, даже лишняя запятая и неверно подобранная фотография — все шаги были на острие тончайшего ножа, а волна разъярённых, пронизанных болью и страхом комментариев всё равно накрыла их с головой. Арс в какой-то момент чуть не швырнул телефон прямо об стену, но вовремя остановил себя. Ты скала, Арс, держи себя в руках ради него. Держи. Он ненавидел всепоглощающую несправедливость. Эта сгустившаяся, как горькие чернила, темнота пугала его до смерти. Хотелось по привычке записать улыбчивый кружок с очередным каламбуром, но повсюду стояли запреты. Сторис-загадки — нельзя. Яркие фотографии — нельзя. Смех — нельзя. Полотно траура окутывало с головы до пят, и Арс понятия не имел, какими ножами он был способен его разрезать. Тишина — как шумоизолированная комната — давила. И сложнее всего было Шасту. Этому искрящемуся, как многогранный камень, человеку. Его ломало сильнее всего, а привычные методы — объятья, вброс идиотской шутки типа «санного спорта» на ночь глядя — не помогали. Антон Шастун — яркая звезда на бескрайнем небе — с каждым днём терял былое сияние. Он закрывался, прятался за бесчисленными замками, отдалялся словно одинокий корабль в тумане морей, и как бы ярко не разрезал свет маяка нескончаемый горизонт, он не шёл на него. Антон Шастун потерялся. И вместе с ним терялся Арсений. Его Арсений, который по случайному стечению обстоятельств неожиданно стал Шастуном, и не то чтобы кто-то был против. Кто услышал, тот понял верно. — Арс, я лечу в Воронеж, — произнёс Антон, и Арсений понял: тот на самом дне и вытаскивать его — задача бесполезная. Так уже было в двадцатом году, когда никто не знал, что будет через неделю. Сейчас происходило то же самое. Арс совершенно не злился, что его не звали с собой. Не пытался переубеждать и навязывать своё общество. Он просто обнял его со спины, утыкаясь носом в затылок, и мерно дышал в полумраке кухни. — Это не значит, что я не хочу быть на связи, Арс, — продолжил Антон. — Мы будем созваниваться каждый день. Буду тебе уличных котов отправлять, если встречу. Я тебя не бросаю, — прокрутив кольцо-крест на левой руке Арса, Антон накрыл его пальцы своими и сжал. А ему только оставалось закрыть глаза и принять его решение. Даже если сказанное не удастся воплотить в жизнь. — Хорошо. Только не вздумай там пить без меня. Антон хмыкнул и развернулся в его руках. Грудь к груди. Губы в губы. Дыхание в дыхание.***
Санкт-Петербург жил своим привычным ритмом. В нём будто ничего не изменилось даже после диких новостей, лившихся изо всех щелей как отрава. Какие только занятия для себя Арс не искал, даже решил вернуться к утренним пробежкам, кутаясь как партизан в своих спортивных вещах, чтобы не узнали, не спрашивали, не фотографировали. И даже если видели, что он — это он, то не подходили, за что Арсений был как никогда благодарен. Ответов на вопросы «когда» и «как» они с пацанами вернутся у него не было. Даже у Стаса их не было, что удручало ещё больше. Арс заказывал странную еду на дом, читал книги, хотя в процессе всё равно проваливался в размышления далеко не сюжетные, сходил на стрижку, даже засветился на видео у парикмахера, вызвав дичайшую волну радости в Твиттере — за ним он нередко следил, пусть и анонимно. А по вечерам — видеосвидания. Ни одного дня Антон не покидал волну их общего радиовещания, как и обещал. Они и молчать могли чуть ли не часами, только смотрели друг на друга, попутно то пережёвывая какую-то еду, то перемещаясь по комнатам, то показывая погоду за окном. Арса никогда не напрягало это безмолвие, ведь они уже давно выяснили, что истинные чувства проверяются без слов. Вот и сейчас Арс лежал в кровати под одеялом с половиной высунувшегося лица и смотрел на курящего Шаста, пускающего кольца дыма где-то на балконе, и ничего лучше представить нельзя было. Да — далеко. Да — не коснуться. Да — не услышать «хочу тебя» пряным шёпотом на ухо. — Я тебе котов сегодня нафоткал. Щас пришлю. Камера приблизилась на мгновение, показывая совершенно дурацкий ракурс большущего носа и ноздрей Антона, вызвав улыбку, а потом окно погасло. Телефон от входящих сообщений завибрировал пять раз, что вызвало улыбку ещё более широкую. Антон дико любил свои фотокарточки. Арсений даже примерно не мог предсказать насколько огромной была его галерея. Рыжие, дымчатые, полосатые, с диахромией, белоснежные — Арс сбился со счёта. Сейчас на него с экрана айфона смотрел чёрно-белый кот с голубыми глазами, и он знал, что Шаст отождествлял с ним его. — Какой красавчик, — прокомментировал Арс, видя тёплую улыбку Шаста. — Ага. Хорошо у меня в кармане корм был, а то голодал бедняга. У подъезда нашего ошивался. Одинокий такой. Руки Арсения заболели от страшного желания обнять Антона. Он испытывал почти физическое недомогание от невозможности сделать этого. — Я скучаю, — тихо произнёс Антон, глядя своими огромными зелёными глазами, как смотрел всегда, даже на съёмках, совершенно не заботясь о том, что его показывали на федеральном канале. — И я скучаю, Шаст. Без тебя спать холодно. Антон шумно вздохнул и затушил сигарету. Облизнув губы, он опустил голову и погрузился куда-то в собственные мысли, и Арс не мешал ему, не вмешивался, рассматривая каждую торчавшую из-под капюшона кудряшку, запоминал эти завитки, которые часто перебирал пальцами, пока никто не видел, и чувствовал невесомое покалывание от новой волны желания сделать это прямо сейчас. Держись. Дай ему время. Будь сильным, Арс. Тихо попрощавшись, они завершили двухчасовой созвон. Экран телефона погас, превращаясь в чёрное зеркало. Арс обессиленно кинул трубку на кровать, накрывшись одеялом с головой, будто оно могло спасти его от огромного горящего мира, в одном уголке которого так же метался одинокий Антон. Его Антон.***
Мартовский Петербург совершенно не грел, раздавливая тяжёлым серым небом. Новостей от Стаса — ноль. Новостей от пацанов — жалкие крохи, но все хотя бы были живы и здоровы. На восьмое марта они с Серёжей и Димкой решили сделать подарок девочкам и поздравить их, и только Шаст продолжал хранить свой обет молчания, но никому и в голову не могло прийти осудить его за это. Арсу было дико страшно — а вдруг, сломалось не только свечение, но и чувства? А что, если он намеренно отдалялся и больше их взаимное тепло не будет греть так, как раньше? Не думай. Не думай. Не думай. Через четыре дня после очередного завуалированного поздравления Арсений создал свой телеграм-канал, потому что знал прекрасно — его ждали, его хотели видеть и читать любым, ребусы его разгадывать, искать потаённые смыслы, без которых он просто не видел своё пребывание в социальных сетях. Ему страшно не хватало людей. И Шаста. Его не хватало больше всего.***
Шестнадцатое марта началось рано: в шесть утра Арсений уже собрался на очередную пробежку, обжигая лицо влажным речным ветром. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Только бы не сбить ритм. И всё-таки сорвал его, когда телефон зазвонил спустя полчаса, высвечивая короткое «Шаст» на входящем вызове. — Привет, — шумно выдохнул Арс, остановившись недалеко от забора. — Арс, приезжай. — Что? — Приезжай завтра, если билеты есть. Мама беспокоится. А я… — его голос снова дал трещину. — Спать без тебя не могу нормально. — Я тебе плюшевого медведя заменяю? — съехидничал Арс, но не сдержал улыбку. В груди взрывались целые галактики, обволакивая тело привычным теплом. — Приезжай. Я тебя встречу. — Сфотографируй мне котиков. — Приедешь — тебя буду фотографировать. Везде, где захочешь. — Хочу в кровати. — Пошляк. — Я не предлагал фоткаться голяком, Шаст. Так что пошляк из нас ты. — Жду тебя. И не было никаких опций, суфлёров и хотя бы одной причины сказать «нет». Самолётом было никак не добраться, так что оставался лишь четырнадцатичасовой путь на поезде, но ему было плевать и на возможных попутчиков, и что место осталось чуть ли не рядом с туалетом. Всё это было неважно. Ровно в 17:20 он умчит из любимого города к любимым глазам и большим ручищам. В Воронеже его ждали.***
— Ребятки, всем привет, — шептал Арсений в полумраке подъезда родительской квартиры Антона и смотрел на себя в кружке телеграма. — С вами Арсений Попов и это передача «По домам». Попробуйте угадать, какая звезда позвала нас сегодня в гости. Комментарии под видео взорвались идеями. Он даже не успевал их читать, игнорируя особо неадекватных, но имя Антона звучало так часто, будто все они знали, что после долгой дороги с Московского вокзала Арс оказался в крепких объятьях в восьмом часу утра. Что Антон очень долго не выпускал его из рук, спрашивал, куда дел кольцо и пыхтел, услышав, что Арс забыл его дома, когда принимал душ. Антон выглядел уставшим, помятым, раздавленным, но не дотерпел до такси и прижался губами к его щеке прямо на перроне, пряча свою ласку за капюшоном огромной чёрной худи. Сейчас Антон мирно посапывал в кровати, явно не сомкнув глаз в ожидании целую ночь, а Арса так распирало поделиться радостью своего присутствия рядом, что он решился сделать совершенно идиотскую вещь, наплевав на все страхи и запреты. В конце концов, ТНТ его не уволит за шуточку над коллегой, ведь никаких разговоров о «запрещённом» он вести не собирался. В доме было тихо. Майя и Олег умчали по своим делам, хотя Арс подозревал, что они просто смылись под фиктивным предлогом, предоставляя им возможность побыть наедине. Удивительные люди. Арс на цыпочках прошагал в комнату и остановился, видя свернувшегося в огромный калач Антона, наполовину укрытого одеялом. Ноги в белых носках торчали из-под мягкого серого ворса, пальцы поджались от холода, и Арсению очень захотелось согреть их руками. Но этот план он претворит в жизнь чуть позже. Аккуратно, стараясь не разбудить Антона, Арсений улегся под одеяло рядом с ним и сделал глубокий вдох. Страшно. Безумно страшно, но оттого и хотелось сотворить эту глупость, тем более что сам Шаст был не против коммуникации с фанатами, ведь тосковал по этому просто невероятно. — Хозяин дома, к сожалению, спит, поэтому интервью будет чуть позже, — снова шёпотом проговорил Арсений. — Но мы совсем немного поможем ему проснуться. Поднявшись на одной руке, он склонился над расслабленным лицом и замер, в очередной раз любуясь трепетавшими во сне ресницами и лучами мимических морщинок вокруг глаз. Арс улыбнулся и звонко чмокнул воздух рядом с кончиком носа Антона, прямо возле его любимой родинки, и, мягко засмеявшись, поспешил отползти поскорее. — Блядь, Арс, дай поспать, а… — злобно пробурчал Антон, пряча голову под одеяло. — Вот так, ребятушки, и встречают своих гостей воронежские суровые пацаны. И отправил кружок в телеграм. Сердце колотилось как заведённое. Он часто творил дичь с Шастом и такая выходка сильно поклонников не удивит, да и градус ребуса многим покажется слишком сложным, чтобы понять истинную суть, хотя в мощи коллективного разума он никогда не сомневался. Через пару минут, когда угрюмый кот Антон Шастун всё-таки соизволил встать и приготовить им обоим кофе, потому что «нам ещё по городу гулять, Антон, ночью выспишься!», Арсений записал ещё один кружок: — А вот и наша звезда! — засиял он и переключил камеру. — Арс, ты слюнявый как собака, фу! — деланно вытирал нос Антон, хотя было прекрасно видно его слегка покрасневшие от смущения кончики ушей. — Скажи «привет» моим подписчикам, Шаст, — бархатно рассмеялся Арс, совершенно не представляя, как будет способен потушить собственную улыбку. — Привет, подписчики! — показав символ «пис», Антон отхлебнул кофе из кружки и скорчил лицо, потому что забыл добавить сахар. Переключив камеру на фронтальную, Арсений закончил вещание: — Что ж, с вами была передача «По домам» с Арсением Поповым, до новых встреч, и надеюсь, наша любимая звезда меня не выгонит. Антон улыбался. Тепло, до сощурившихся глаз с лучами мимических морщинок, и Арсений понял теперь, что никакой челночный бег из Питера в Москву, никакое расстояние не изменит того, что было у них. Эта шкатулка драгоценных моментов — самая дорогая в его коллекции, они оба — её хранители. Привстав со стула, Антон потянулся к нему, перевесившись через стол и поцеловав сначала кончик носа, переместил касание к губам, соединяя их улыбки в одну общую. — Всё будет хорошо, Арс. И было в этой фразе нечто сокровенное, с миллионами смыслов и оттенков. А когда в общий рабочий чат пришло сообщение Стаса, что ТНТ дало отмашку появляться везде, где только можно, Антон расплылся в своей котячьей улыбке, загораясь светом ста тысяч солнц, и запостил в телеграм-канал своё самое любимое видео, в котором очевидными героями были они с Арсом. Вслед за ним — фотокарточку в Инстаграм с подписью «Вы тут?», которой Арс тут же поставил лайк, как всегда оказываясь одним из первых. — Я тут, — тихо сказал Арс, глядя ему в глаза, и сделал глоток уже слегка остывшего кофе.