Новый друг из коробки

— Минхо... — тихо зовёт друга Хан. Он боится, что тот испугается и шмыльнёт чем-нибудь прямо в ебало. — Минхо-о-о-о... — А?! — вскрикнул Ли, испуганно смотря на Джисона. — Твою мать, я обосрался. Голос у Минхо охрипший. Видимо, вчера Каратель знатно потрепал ему нервы. Рыжие волосы торчат во все стороны, а шрам мягко стелется через глаз. — Чего тебе, Джисон? — Ну, у тебя там в рации шипит. — В смысле, шипит?! Мин резко распахивает глаза и вскакивает с кровати. С просонья, он вписывается плечом в косяк, от чего громко матерится. Бухается на скрипучий стул. — Эй, кто здесь? — говорит Хо. — Минхо, ты жив! Я думал тебя грохнули! Не пугай меня, блять! — это Чанбин. — Жди меня. Свет можешь включать, это Каратель, но модель старая, на свет не реагирует. — Хорошо, проори, когда у Хёнджина будешь. И тишина. Ли громко выдыхает и падает головой на руки. Тихо стонет, потираясь лбом. — Давно не спишь? — Давно, — Джисон по-детски болтает ножками, рассматривая чёрный лак на ногтях, который кое-где отвалился. Дует на это губы, думая найти здесь хотя бы бутылочку лака. - Ты милый, когда спишь. Выглядишь как очень добрый ребёнок, в отличии когда бодрствуешь. — Приму это за комплимент. Минхо плюхается на кровать, задирает на себе футболку и блаженно чешет живот. Виднеются кубики пресса, что Джи облизывается и с трудом отводит взгляд. — Ты ел? — Лапшу. — Стрелять будешь? — Чуть позже. — Как хочешь. Мин широко зевает, потягивая руки. У Джисона невольно проскакивает мысль о том, что выглядит так, будто котик только что проснулся. — Ты похож на кота... — начал напевать Сон. — Я так хочу забрать тебя домой... - продолжил Хо. Оба смеются. — Минхо, а как тут было? Ли снова зевает и садится. — Красиво было. Здесь вообще всё зелёное росло, а в магазинах за даром вещи и продукты отдавали. Сами строили, сами развлекались. И ни гроша не брали. Жили сами по себе, а потом неожиданно пришли какие-то другие люди. Их никто здесь ни разу не видел. Они сказали, что здесь живут лишь человекоподобные, а настоящих людей нет, кроме как под Куполом. А под Купол нас не брали. Им нужно было, чтобы мы работали на них. Потом начали угрожать, что нас истребят, если не будем работать. А что нам оставалось делать? Мы жить хотели... Минхо толкает язык в щёку и вздыхает. Стягивает с себя футболку, ища глазами новую. А Хан губы кусает. Мин дуется, наконец находя чистую футболку. Она была красная. — Ну, вот ещё... Красной мне тут не хватало, — пробубил он, нехотя напяливая вещь. — Не проголодался? — спросил Хо, оглядывая многочисленные полки. Утыкается взглядом в зубную щётку, хмурясь. — Не очень. А у тебя лака для ногтей нет? — Чёрного? — Чёрного. — Есть, — он шуршит на полке какими-то бумажками. — Держи, епит твою налево. Джисон ловит бутылочку, повизгивая. — А мне нравится здесь жить! — Скоро в этом разочаруешься, — Ли закатывает глаза и суёт в рот зубную щётку, энергично шкрябая по зубам. ** — Минхо, у тебя есть мыльные пузыри? — Джи скачет рядом с другом, следя за выражением его лица. Парни бредут по улице, пиная камни и спотыкаясь о плиты. Спотыкается больше Сон, матерясь на весь квартал. Минхо удивлённо смотрит на мальчишку и резко останавливается. Мальчишка его шокирует. — Всё таки, я был прав – ты придурошный... — В смысле? Это я придурошный?! Я спросил про мыльные пузыри! Хан губы дует и сам надувается. Пухлые щёки стали ещё больше. Мин сдерживает смех, закрывая рот рукой. Новый друг из коробки оказался ещё ребёнком, которому нужно мало для счастья. Человек он, конечно, удивительный и интересный. Так ещё и гей. Как так получилось, что два таких идиота попали в такую залупу, притом оба гомосексуальны? Судьба подвернулась. А Ли начал действительно думать о том, как затащить Джисона в постель. Он нравился ему всё больше и больше. В каждой шутке есть доля правды. В шутках Минхо скрыто его желание. «Звучит так, как будто я маньяк-педофил, — подумал про себя Мин, щёлкнул языком. — Мы все не без греха». — Ну, Минхо-о-о-о! — хнычет Джи, и трясёт друга за руку, останавливая движение. — Да мать твою, — усмехается Хо и вырывает руку из оков. — Есть у меня пузыри, не ной. — Спасибо-спасибо, Минхоша! — Эй! Не зазнавайся мне тут, мелкотня! — легонько ударяет его по макушке. — Я тебя благодарю! — Сон губы дует, а потом обнимает Ли поперёк живота, кусая за плечо. — Ты чего делаешь?! — кричит Мин от удивления. Хан звонко смеётся и убегает от зубов Минхо. Мин догоняет, хватает за талию, сгибается вместе с ним пополам и кусает в ответ в изгиб шеи. Джисон взвизгивает, а потом разливается хохотом. Начинает вырываться, но Хо держит крепко. Из-за Джи оба теряют равновесие, отклоняются вправо и падают на пыльный матрас. Пыль вместе с каменной крошкой вздымается вверх большим облаком, а потом накрывает парней сверху. Они отплёвываются и смеются. — Я из-за тебя теперь весь пыли, уёбок, — говорит Ли, хлопая мальчишку по спине. Тот вскрикивает. — Я тоже вообще-то, засранец, — бьёт в ответ по плечу. Они оттряхиваются, сыпля друг в друга ругательства. Смешные такие. ** — Какие пузыри огромные! — пищит Сон. Он сидит на диване и пускает мыльные пузыри. Пузыри получаются большими и объёмными. На свету они переливаются так, словно пролили бензин на асфальт. — Тебе так они нравятся? — усмехается Минхо и лопает один, близко подлетевший к нему. — Да, они классные! — радостно проговаривал Хан. Он снова дует в кружочек, выращивая огромный пузырь. Мин прищуривается. Он всё больше не сомневался в том, что Хан ребёнок. Хотя, по его рассказу, он далеко не малолетний. Хо распирает любопытство, насколько Джисон может быть развратным. Мальчишка громко выдыхает и закручивает баночку. Рассматривает недавно накрашенные ногти, любуясь чёрным глянцем. Ли покусывает нижнюю губу и путает пальцы. Ему стало душно так, что в груди защемило. — Тебе не жарко? — спросил Минхо, стягивая футболку. Он дышит через рот, как собака. — Нет, — удивлённо отвечает Джи, впиваясь взглядом в голый торс. — А мне ужасно жарко и душно, — машет на себя какой-то плотной бумагой и закидывает голову назад. С висков стекает пот. — Мне кажется, или это не предвещает абсолютно ничего хорошего, — Сон сжимает губы в полоску, встаёт с дивана и смотрит в окно. Ничего подозрительного. — Пиздец. Хан оборачивается на друга. Тот начинает обратно натягивать футболку и кожанку. Он заметно нервничает. — Что? — Нам пиздец. Нужно съёбывать в подвал, — хватает Джисона за руку, держа в другой винтовку. Они выбегают из подъезда и спускаются в подвал. Мин закрывает железные двери наглухо, бегая глазами в поисках дополнительных засовов. — А что происходит? — Джи дрожит. Хо такой серьёзный и нервный. — Много Карателей. С газом, — Ли захлопывает последнюю дверь и ныряет в какой-то ящик. Достаёт полный магазин пуль. — Надо надеть противогазы и ждать, когда эти чучела уйдут восвояси. Минхо достаёт кинжал, вместе с ним из ножен и какую-то бумажку. Разворачивает её, прикусывая губы. — Надо же, даже не опоздали, бляди... Вытаскивает короткий карандашик из кармана и ставит на бумажке крестик. Убирает всё по местам. — Сегодня нам придётся ночевать здесь. Иначе нас ёбнут наверху, и мы сдохнем. Джисону страшно. Снова страшно, как в первый день, когда Мин запихнул его и себя в шкаф. Звериный страх переполнял мальчишку. — Минхо, мне страшно, — шепчет Хан, принимая от друга противогаз. — Эй, Джисон, всё будет хорошо. Я уже принял таких атак дохуя. Не накручивай, мы выживем, — Хо гладит Джисона по макушке. Он не стал говорить, что здесь есть вещи пострашнее, чем газ. — Минхо, мне всё равно страшно, — сжимает пальчиками противогаз и дрожит. Ли вытягивает губы в полоску. Он отчётливо читает страх в тёмных глазах. — Не бойся, малый. Я с тобой, — он обнимает и ерошит чёрные волосы. — Нужно надеть противогаз. Вот так. Натягивает на подбородок, а потом на затылок. Джи готов заплакать. Минхо глухо вздыхает и теребит мальчишку за щёчки, подбадривая. Друг сдерживается и тоже надевает противогаз. Хан плюхается на ящик и поджимает ноги, дрожа. Мин кусает изнутри щёку и радуется, что Джисон не видит его замешательства. Хо хрустит пальцами, а потом подходит к Джи и обнимает за шею. Сон громко всхлипывает, слёзы по щекам пускает и сжимает друга в ответ. Сразу послышалось шипение. — Начали уже, — раздалось из-под резиновой маски Ли. Хан жмётся сильнее, зажмуриваясь. — Мне страшно, очень страшно! — Джисон хнычет. — Эй, Джисон! С тобой всё будет хорошо. Я позабочусь о тебе, обещаю! — утвердительно говорит Минхо и гладит того по спине. ** Джи спит на полу, завёрнутый в пуховое одеяло. Он крепко сжимает в руках голень Мина. Тот лишь вздыхает и снова смотрит на прибор, который снова показывает, что воздух в дерьмо. Хо перебирает пальцами корпус пистолета, вытащенного из кобуры. Может, застрелиться? Нет, Сон потеряется здесь и умрёт от страха. Ли изучает глазами потолок, подперев подбородок ладонью. Он дует губы и шипит, усталый от сжимающего противогаза. Хочет уже психануть и забить хуй на Карателей, но вспоминает, что жить хочется, а нового друга из коробки он оставить не может. Вздыхает и снова проверяет экранчик прибора. Что ж, показатель всякого дерьма в воздухе уменьшился, что очень радует. Минхо хочет выйти и смотреть на дрянное зелёное солнце, а не сидеть на земляном полу в подвале в резиновом мешке на голове. ** Мин дёргает противогаз с Хана, отчего тот резко просыпается и вскрикивает от испуга. Хо лишь улыбается. — Гутен морген, — весело сказал он и кинул противогазы в угол. — Нихуя не гутен. Хватит с меня этой хуеты... — ворчит Джисон, поднимаясь из кокона одеяла. Хо отпирает двери и первым выходит из подвала, задерживая Джи на лестнице. На улице тихо и пусто. Слишком тихо и пусто. Ли хмурит брови. Здесь явно что-то не так. — Подожди, — говорит он, толкая Сона вниз. Тот вопросительно смотрит на Минхо, сразу же сжимаясь. Мин берёт со спины винтовку, щёлкая затвором. Он аккуратно высовывается из подвала и внимательно осматривает улицу. С противоположной стороны раздался грохот, а потом выстрелы в сторону Хо. Но пули попадают в стену, отчего крошится последняя краска. Ли усмехается. Кидает камень в сторону, якобы он туда прыгнул, и следит за другой стороной. Как и ожидалось, на камень среагировал тот самый Каратель, который ранее стрелял в Минхо. Очевидно, эту консервную банку совершенно не волновало, что его видно из-за полуразвалившейся стены. Мин стреляет в ответ, Каратель с грохотом падает, разбив красный глаз об острый камень. Хо сплёвывает и размазывает плевок носком ботинка. Они слишком ожидаемы. — Я думал, они ушли... — тихо говорит Хан, который не издал звука с тех пор, как Ли столкнул его на несколько ступенек вниз. Парни выходят наружу. Минхо пожимает плечами. — Вот и что делать без двери? Сюда каждый Каратель теперь зайти может. Вот надо было её сломать, уёба, — ворчит Мин себе под нос, поднимая дверь подъезда. ** — Ты любишь рок? — спросил Хо, валяясь на кровати. — Не представляешь, обожаю, — оживился Джисон. Ли сверкнул глазами. — У меня, конечно, не колонки, а граммофон, — начал Минхо и поднялся с места, уходя в комнату, где он обычно разговаривал с Бином. — И у меня пластинки. Вроде как, виниловые. Послышался шум, грохот и кашель Мина. Матерится, скрипит дверью и железками. Джи любопытно вытянул голову, но видел только пыль в воздухе. Наконец Хо выходит с граммофоном. Старенький такой, зашарпанный, но очень симпатичный. Сону он очень понравился. — Протереть его надо и нормально, — и громко чихнул. — Будь здоров. — Благодарствую, — Ли снова исчезает в комнате, шурша бумагой. «У него там склад?» Хан протирает граммофон какой-то тряпкой, слегка пританцовывая. Как он давно не слышал музыку. Минхо появляется в спальне с большой коробкой, наполненной конвертами с пластинками. Джисон пищит – просто обожает такие штуки. — О май гад, это что, Palaye Royale?! — взвизгивает Джи, держа в руках конверт с красочной чёрно-красной надписью: «Black Sheep. Palaye Royale». — Да, детка. Обожаю этих ребят. Все их дебютки, бонус треки, альбомы здесь есть, — Мин гордится своей коллекцией. — 5 Seconds Of Summer?! — чего-чего, а этот квартет Хан не ожидал здесь увидеть, но был неимоверно рад. Хо издаёт смешок, выкладывая конверты с пластинками. — Смотри, чё ещё у меня есть, — Ли протягивает очередной конверт. — Panic At The Disco?!?!?!?!??! — Хан в собачьем восторге. — Я сейчас обоссусь от радости! Джисон готов плакать. — Да ты меломан, — смеётся Минхо, а сам в предвкушении губы кусает. Новый друг из коробки начинал нравится ему всё больше. — Ещё какой! Давай скорее ставить! — суёт в руки Мину конверт с «Anxiety. Palaye Royale». — С козырей? — Минхо клыки показывает и вытаскивает пластинку. — Жмыхнет, — подтвердил Джи. Комната наполняется роком. Сон закрывает в наслаждении глаза и губу нижнюю прикусывает. — And I was born to be anything I wanted to be, — начал подпевать Хан. — Raised to be fucking mean, I'm a masterpiece, — подхватил Хо. — Blasphemy meet again in a world so vicious: Children crying, mothers scream, fathers drink, — поют в один голос. Джисон заскакивает на диван, набирая побольше воздуха в лёгких. — All you bastards scream! All you bastards scream! All you bastards scream! — поёт с хрипцой Джи, подражая вокалисту. — Мелкий, у тебя хороший вокал! Ты пел в экстриме? — восхитился Ли. — Да, у нас был квартет. Вокалистов было два: я и ещё один парень. Подумали, почему бы не попробовать что-то новое. Так и появился экстрим вокал в нашем исполнении, — возгордился Сон, надувая грудь. Минхо смеётся, и его смех подхватывает Хан. ** Граммофон издаёт последние нотки песни и затихает. Хан падает на диван, дыша всей грудью. Он оторвался по полной, что башку почти отшибло. — Нашараёбился? — спросил Мин, убирая пластинку в конверт. — Пиздец как, — соглашается Джисон. — Уже спать? — Надо бы, — кивает головой. Джисон вздыхает и достаёт из дивана подушку с одеялом. Кутается и смотрит в потолок, до сих пор наслаждаясь отголосками музыки. — Я, когда жил в Куполе, выучился играть на гитаре. Жаль, что эта старушка там осталась, — прервал молчание Сон, рассматривая рыжую копну волос. Стремительно потемнело, и Хо включил тусклую гирлянду. Глаза Ли блеснули. Он улыбнулся. — У меня и гитара есть. Сыграешь? — и полез под кровать. — Обижаешь, — фыркнул Хан. Минхо гремит коробками, ударяется обо что-то отчего слышно громкое: «ДА ЁПТВУЮ МАТЬ, ЕБУЧАЯ КРОВАТЬ!». Он вылезает оттуда весьма пыльный, а волосы опять торчат во все стороны. — Давай, тренькай, — Мин громко выдохнул. — Ишь чего, — пришуривается. — Здесь надо настроить её, струны никакие... И принялся натягивать, что струны зазвенели. Джисон оглаживает корпус гитары, поудобнее устраиваясь. Он задумчиво мычит. — Самый простой лад и песню все знают, — Джи кашлянул, создавая первый аккорды. — Кто тебе сказал? Ну, кто тебе сказал? Кто придумал, что тебя.. я не люблю.. Я каждый жест... Хо слышит знакомые ноты, и голос Сона становится вдруг таким родным. Раньше всем двором пели, и мама тоже. По голове гладила и напевала вместо колыбельной. — Я каждый жест, каждый взгляд твой в душе берегу. Твой голос в сердце моём звучит звеня, — Ли тихо поёт, чтобы голос внезапно не сорвался. — Нет, никогда я тебя разлюбить не смогу, и ты люби, ты меня... люби меня, — закончил Хан, оставляя струны звенеть. — Ты что? Минхо, ты плачешь? Джисон не смеялся, нет. Даже и намёка не было. Он искренне удивился, даже гитару в торопях закинул в одеяло. Минхо утирает слёзы с щёк, скукоживаясь и укрываясь от настойчивого взгляда Джи. Тот не отстаёт, ладони его от лица убирает и в глаза смотрит. «Расскажи мне» — безмолвно просит Джисон, садясь рядом. — Когда я был ещё мелким пиздюком, мы с друзьями один раз пили у меня чай. А мама пела ту самую песню, которую ты сейчас играл. И мы с тех пор всегда её пели. И тепло сразу... А потом не стало никого... И ты сейчас петь начал, так мамку мою голосом напомнил! Мне так грустно стало, что я заплакал, — Мин слёзы всё ещё пускает и сжимает ладошки Хана в своих. Джисон ближе придвигается, обнимая парня за плечи. Тот утыкается ему носом в грудь, слегка дрожа. Оба сегодня поплакали. Аж как-то по-родному стало. Будто всегда друг друга знали, не в первой уже видеться... Увидеть слёзы человека, который всегда был серьёзен – вещь, которая больше всякого интима. Сразу становится неловко, видя их. Словно самое сокровенное доверили.