Наказания неизбежны

В квартире до мурашек темно, лишь маленькая лампа в коридоре тускло горит. По всем углам сквозит, особенно после недавно открытой входной двери. Весомая пощёчина с порога заставляет повернуть голову и приложить к месту удара ледяную после морозного воздуха руку. Щека тут же начинает неистово гореть, и на ней проявляется след ладони. Все тело задрожало, на глаза вмиг навернулись слёзы, а обкусанная в кровь губа начала бесконтрольно подрагивать. Рукоприкладство в их доме стало обыденным, или же традицией, когда Аякс перестает слушаться свою пару. Сегодня он задержался на улице на целых двадцать минут. Слишком долго находился вдали от господина и непонятно с кем ходил, даже если он и был один, бежал за пачкой сигарет, за которыми его послали в поздний час, долго пытался уговорить не закрываться продавца и быстро продать ему товар, из-за чего он не успел вовремя домой - мужчину это не волнует. Чайльд все так же цепляется в пульсирующую болью щеку и боится заглядывать в янтарные глаза. Большой ком застревает в горле и ему хочется спрятаться где-либо, да подальше от него. — Где ты был все это время? — Он слишком близко. Тарталья опускает взгляд и смотрит на свои голые стопы, слегка замёрзшие от холодного пола, жмурится и сильно кусает губу. — Смотри в глаза и отвечай, когда тебя спрашивают. Повторюсь, где ты шлялся? Аякса хватают за подбородок и заставляют посмотреть в разгневанные горящие глаза напротив. Чжун Ли - самый что ни на есть сущий кошмар, с которым Чайльду приходится уживаться каждый день. — Я ходил в ларёк. — Тогда где то, за чем я тебя отправил? Чайльд достает из кармана джинс пачку ментоловых сигарет с кнопкой и просовывает их мужчине. Тот хватает их, продолжая удерживать юношу и смотреть на него сверху. — Почему так долго, с кем-то разговаривал по дороге? Я тебя что, не учил не заводить беседу с кем попало? Слёзы вновь застилают глаза и скатываются по румяным от мороза и красным от пощёчин и ударов щекам. Отвечать бесполезно - все равно окажется, что Чжун Ли прав во всем. Он тот ещё собственник, с каждым днём его характер становится все жёстче, а ладонь бьет сильнее. Мужчина никогда не выпускает его из дома, если нет какой-либо уважительной причины. А ее, как по праву, быть не должно. Сходить в магазин за продуктами он может и сам, купить хлеб на завтрак не составит труда. Сегодня у Чжун Ли не задался день, поэтому за пачкой табака он отправил Аякса, чтобы тот слегка развеялся после двух недельного просиживания штанов дома. Он надеялся, что все пройдёт гладко и ему не придётся отчитывать парня. Мужчина сделает все, чтобы не подпускать никого к своему мальчику. — Продавец закрывал магазин, мне… пришлось уговаривать его продать мне. — Ты с ним разговаривал? — Глаза его приобрели оттенок спелого апельсина, а лицо горело от злости. Руки сильнее сжались на подбородке, большой палец давил на скулу, норовя выдавить зубы. Губы юноши сжались в трубочку, посему говорить стало труднее. — Да, но… Не успел он увернуться, Чжун Ли влепил ему новую смачную пощечину, от чего парень просто завалился на пол прихожей. Он инстинктивно зарылся лицом в сгиб локтя, а ноги подобрал к животу, облокотившись на правую согнутую руку. Господин пинает его ногами, оставляя на бёдрах жгучие синяки: — Сколько раз тебе повторять, что ты не должен с кем-либо разговаривать! — Извините, п-пожалуйста. Хватит, мне больно. — Значит ты должен был сходить в другое место, которое не закрывалось. Почему тебе приходится все разжёвывать, неужели самому догадаться тяжело? — Чжун Ли после пары пинков и острых взглядов останавливается, глубоко вздыхает и уходит на кухню, лишь на мгновение задерживаясь в проеме и поглядывая на скулящую подбитую «собаку». — Я же люблю тебя, а ты этого не понимаешь. Отрицать бесполезно. Аяксу в любом случае пришлось бы заводить разговор с продавцом, он ведь не может зайти за кассу и сам взять нужный ему товар. Поэтому Чайльд всегда боится, когда его отправляют в магазин. Это значит, что сегодня на его теле появятся новые синяки и кровоподтеки. Чжун Ли - человек, к которому отправили Аякса не любящие его родители. Они не могли изменить его характер, чтобы тот стал послушным мальчиком, каким был в детстве, из-за чего пришлось отдать его на перевоспитание знакомому отца. На какой срок - неизвестно. Но вот уже полтора года он сидит взаперти как тряпичная кукла, неспособная себя защитить или исправить положение. Мама Тартальи рассказала всю ситуацию Чжун Ли, и теперь он знает, что раньше парень занимался скрипкой, смычком от которой теперь тот получает по животу и запястьям в случае ужасной игры, хорошо знал английский, который они вновь изучают каждый день в обед по расписанию, и конечно, как же без побоев за каждую ошибку в слове, а если тот получал ниже девяносто пяти баллов за тест, придуманный мужчиной, его сильно били головой по столу, один раз даже дошло до сломанного носа. После занятий Чжун Ли уходил в кабинет по своим делам, оставляя юношу одного. Вечером, они словно семья, ужинали вкусной пищей за одним столом. А ночью мужчина использовал Аякса как игрушку для удовлетворения плотских утех. Каждый день Тарталья мечтал покончить с собой, но из-за строгого контроля ему не удавалось даже нож взять в руки. Как только его замечали за пакостью - тут же отчитывали, и каждый раз не предугадаешь, как тебя накажут. Чжун Ли может спокойно забрать острый предмет из рук и умиротворить за чашкой чая, а может ударить чем-нибудь пожёстче, чтобы хорошенько усвоил урок. День за днём мучения повторялись, все шло по расписанию. Утро - спокойное, день - мучительный, а ночь - противная. Аякс знает, что, когда Чжун Ли идет успокаиваться и курить, тот дает ему время на подготовку себя. Сходить в душ, приготовить пижаму и лечь на кровать, ожидать хозяина. Холодная вода обжигала раны, рыжие волосы прилипли ко лбу, а сам он старался побыстрее привести себя в порядок, чтобы лишний раз не выводить Чжун Ли из себя. Стоя под душем, Аякс постоянно уходит в себя, вода смешивается со слезами и соплями, размазывая их по всему красному лицу. Ему противно от себя. Противны эти уродские веснушки, облепившие все его щеки, на которых оставляют нежные поцелуи, кости, что выпирают везде, потому что он мало ест из-за забастовок, сине-фиолетовые или, в некоторых местах, даже желтые пятна по всему телу. Вся кожа горит, к какому месту не притронься - боль проносится по всей конечности. Руки его от запястий до локтей в кровоподтёках, которые он каждый день старается замазывать, ноги, а особенно бедра, полностью синие, потому что каждую ночь Чжун Ли крепко впаивается в них своими пальцами и когтями, словно старается содрать кожу с него, а шея вся в следах от удушья и засосах. Тарталья торопится смыть с себя пену и уже надевает чистый халат, как слышит громкие шаги, предупреждающие, что мужчина закончил курить. Он опоздал. Юноша со всех ног бежит из ванной, спотыкаясь об косяк, открывает дверь спальни, и на него оборачиваются с грозным взглядом на лице. — Как можно так долго принимать ванну? — Мужчина медленно подходит к зажатому юноше, который готов вновь разреветься, и кладет свою ладонь на побитую щеку, — Мой маленький чистюля. От тебя так вкусно пахнет, — Он приближается к его волосам и вдыхает аромат ванили, — Тот самый, который я тебе купил вчера. Молодец. Чайльд знает, что это способ втереться в доверие, чтобы постепенно приблизиться к заветному шагу и грубо трахнуть его не один раз за сегодня. Он прокручивает в руках ремень от халата, пока по его телу ползают противные ему ладони, забираются на бёдра, оголяя их, и возвращаясь обратно к загривку. Как же мерзко. Он обязательно смоет все следы завтра утром, если не сегодня ночью. Чжун Ли хватает того за голову обеими ладонями и нежно опускает вниз, приказывая сесть на колени. Аякс мнётся до момента, когда на его затылок кладется ладонь и приближает к паху, чтобы он упирался в него носом и по-щенячьи смотря наверх. Голубоглазый тянется руками к пряжке ремня и мучительно долго расстегивает ее, переходя к ширинке джинс. Замочек противно жужжит где-то на заднем плане, пока в ушах Аякс слышит только быстрое биение сердца. Он стягивает штаны вместе с бельем к коленям и по лицу его ударяет толстый член, уже наполовину вставший и истекающий смазкой. Он касается основания ладошкой и медленно проводит вверх-вниз, проходясь языком по уздечке. Тарталья старается не смотреть в глаза мужчины, пока пытается как можно глубже взять орган в рот. Чжун Ли пару раз хлопает его по щекам, нахваливая. Юноша втягивает щеки, подключая к занятию вторую руку и кладя ту на яички, он мнёт их, пока силится не пройтись по члену зубами и не получить за это по самое не хочу. Короткий халат не закрывает колени, от чего те больно натираются до красноты. Аякс опускается губами к мошонке, вылизывая ту и всасывая, пока сверху на его волосы падает предэякулят. Он возвращается к первоначальному занятию и берет за щеку, решаясь взглянуть наверх. Чжун Ли все это время не отрывал от него взгляд. — Ты можешь и лучше… Хватается за рыжие прядки и резко тянет на себя, запихивая член до гланд. Аякс давится и шлепает ладонями по чужим ногам, его ресницы подрагивают от влажности, а по подбородку течёт слюна вместе со смазкой. Мужчине хоть бы хны, посему он начинает двигать бёдрами, чтобы парень утыкался носом в лобок. По его глазам пробегают большие пальцы, размазывая воду по лицу. Тот жалобно скулит, пока не ощущает, как по его горлу растекается вязкая густая сперма. Он отстраняется, чтобы вытереть рот тыльной стороны ладони. — Умница. А теперь, проглоти. Как послушный мальчик, он выполняет просьбу и сглатывает абсолютно все. Счищает дёсна и нёба, после чего высовывает язык и демонстрирует пустоту. Чжун Ли подхватывает его за руки и тянет наверх, хватает за талию и, слащаво улыбаясь, ведёт к большой мягкой кровати, укладывает на нее и забирается сверху. Он медленно стягивает с юноши халат, приподнимая того для удобства, и откладывает ткань на стоящий рядом стул. Его пальцы нежно проходят по худому животу, рёбрам, которые сильно выпирают, он целует их, будто залечивая. Чжун хватается за бусины сосков, оттягивает те, натирая большими пальцами и прикасаясь к ним языком. Втягивает и сильно кусает. Чайльд тихо под ним стонет, зажимая рот рукой, пытаясь оставаться гордым. Пальцы ног сжимаются, а пах сдавливает тугой узел. Как бы противно ему не было, но все эти прелюдии заставляли выгибаться от наслаждения. Пока что. Чжун Ли целует его за ушком, спускаясь пальцами к бедрам. Он сильно надавливает на синяки, вырывая из юноши болезненный стон. Еще и еще. Ему нравится, как Аякс извивается под ним, прося остановиться. Нравится, когда из его пустых глубоких глаз скатываются соленые кристаллики. Он тянется за лежащей под подушкой смазкой и выдавливает малое ее количество на фаланги, которые тут же проникают вовнутрь. Два холодных пальца неприятно ощущаются внутри, они резко раздвигают сжавшийся проход и входят по самые костяшки. Темноволосый кусает юношу за шею, восстанавливая прошлые засосы, свободной рукой сильнее раздвигая бледные ноги. Аякс пытается ухватиться за подушку и простыни, но разбитые костяшки не дают пальцам напрячься - слишком больно. Больно везде. Внизу, внутри него, все резко, противно, неприятно, четыре пальца противно хлюпают, к ним подливают еще масла. Да, его дырка уже многого натерпелась за эти годы пребывания у янтароглазого, и была вдоволь растянута, но боли с каждым разом приходило все больше. Чжун Ли вытаскивает из него пальцы, вытирает их о свой толстый член и подставляет головку к анусу. Он резко входит до основания, ни на секунду не позаботившись о состоянии парня, движения его быстрые и неаккуратные, приносящие удовольствие только ему. Аякс мечется на кровати, громко стонет и кусает и так окровавленное запястье. Колечко мышц неприятно раскрывают, а член входит настолько глубоко, что у юноши выпирает живот. Его больно хватают за запястье и прикладывают к этой самой выпуклости. — Видишь, насколько глубоко я в тебе? — Коварно шепчет на ухо Чжун Ли, ведя носом по скулам, — Трогай себя здесь, ощущай меня в себе. Ты будешь полностью принадлежать мне и только. Чайльда грубо целуют в губы, впиваясь в них острыми клыками и оставляя капельки крови, которые тут же слизывал юркий язык. Ладонь с размаху ударяет несколько раз по ягодицам, оставляя отпечатки. Чжун Ли собирает ноги парня вместе и сгибает к животу, таким образом закрывая ему обзор на себя. Теперь юноша видит только свои колени, потолок и чувствует режущую боль. Он обхватывает свои ноги, прижимая ближе и освобождая руки мужчины. Чайльд пытался отстраниться от резких движений, но его неудавшуюся попытку преградила чужая ладонь, сжавшая его мокрые волосы на затылке. Пара глубоких толчков в простату приводят мужчину к кульминации и он кончает глубоко внутрь, слегка замедляя толчки. Аякс кончает следом, пачкая ранее чистый живот. Он тяжело дышит, взмокшие пряди липнут ко лбу и ушам, а ноги валятся на бок, а за ними и он. Чжун Ли проталкивает пальцами вытекающую сперму обратно, вырывая сверху недовольный стон. — Мы не закончили, солнце. Ложись на живот. Лицо Аякса кривится в жалостливой гримасе. Это неизбежно. Он выполняет просьбу и в него одним толчком резко входят, вынуждая кричать от пыток. Следующие тридцать минут его никуда не отпускают, все так же крепко держа за бедра и оставляя глубокие царапины. Задница неимоверно ноет, а горло пересохло. Вся его шея покрылась укусами, а живот вздулся от количества спермы в нем. Чжун Ли лежит рядом, обнимая его за талию и посапывая куда-то в районе шеи. Слёз уже не осталось, чтобы разреветься. Он аккуратно убирает с себя ладонь, натягивает халат и тихим шагом бредёт в сторону ванны. Залезая в душевую, он принимается тщательно вычищать себя изнутри, намыливать разными шампунями и смывать присохшее семя с волос. Подходя к раковине, парень хватается за зубную щетку и выдавливает большое количество пасты на нее. Аякс долго чистит зубы, минут десять, после каждого подхода промывая ополаскивателем. Он хочет смыть солоноватый привкус полностью, что бы больше его не вспоминать никогда. Чайльд так устал от этого. Ему хочется сбежать отсюда, но стук в дверь не позволит ему это сделать. К сожалению, завтра вновь все повторится.