Брать и отдавать

— Как ты это делала раньше? Левой рукой? Правой? Каз решительно не понимала, как они оказались в этой неловкой, с ее точки зрения, ситуации. Она сидела на столе в собственном кабинете, позорно разведя в сторону ноги — вернее, ногу и культю — и опираясь спиной о сиськи, мать ее, Оцелота. Костыль и снятый на время протез валялись где-то на полу, безжалостно выпнутые в сторону одним точным ударом ковбойского сапога тридцать девятого размера. Каз раздраженно выдохнула сквозь крепко сжатые зубы, чувствуя, как сраная русская кошка массирует ее груди через форменную блузку. Соски стояли крепче, чем член Биг Босса на жарком колумбийском пляже, и медлить с ответом отчего-то не хотелось. — Правой. Адамска засмеялась. — Ну вот видишь, не так уж трудно сказать что-то, когда тебя просят по-хорошему, — с какой-то извращенной нежностью произнесла она, кусая Каз за мочку уха. Ее правая рука тут же оказалась за поясом штанов Каз, оглаживая нежную кожу у линии бикини. Затем пальцы с коротко остриженным ногтями спустились ниже, сквозь плотное белье касаясь клитора и половых губ. — Трудно, наверное, переучиваться делать все левой рукой. — Адамска хмыкнула, ощущая, как быстро намокает прижатое к влагалищу белье — то самое, которое прибыло недавно по специальному военному заказу. В голове тут же всплыло бесполезное воспоминание о том, как они согласовывали поставку формы для бойцов и сколько шума было поднято из-за «пары лишних комплектов». — Неудобно переодеваться, неудобно мастурбировать, неудобно заполнять твои любимые бумажки на списание кого-нибудь в утиль, даже лифчик не наденешь перед Боссом покрасоваться без посторонней помощи. Да, Каз? — Какая же ты сучка, — выругалась Каз и тут же застонала, чувствуя, как от прикосновений дрожь проходит по позвоночнику и в щеках разливается предательский жар. Запрокинула голову, нарочно покрепче ударяясь затылком о плечо Адамски, и громко клацнула зубами куда-то в сторону ее лица. Адамска схватила ее за волосы на затылке, разворачивая Каз в удобную для себя позу, и поцеловала в висок. — И на ближайшие полчаса — вся твоя.