Дан, ты же никогда не...

Никто и никогда не видел, как Хенрик плачет, даже Норвегия, потому что датчанин никому не позволял это видеть, не хотел выглядеть в глазах братьев тряпкой, собенно в глазах Кетиля. И когда парню хочется выпустить эмоции, он закрывается в своей комнате и плачет долго-долго, пока глаза не начнёт печь, а измученное и без того сердце - нещадно болеть. В этот момент Хансен поглаживает его, пытаясь успокоить, а другой рукой вытирает слёзы. Случаются такие приступы довольно часто, так как датчанин эмоциональный и очень за всё переживает. В один вечер, очередной раз решив проплакаться, Хенрик забыл закрыть дверь и начал "ритуал". И настолько погрузился в него, при этом всхлипывая особенно шумно, что не заметил, как в дверном проёме уже минут 5 стоит офигевший Норвегия. Кетиль, узрев такую картину, застыл на месте, не в силах пошевелиться. "Он... плачет? Значит, случилось что-то действительно ужасное. По мелочам он так не убивается. Или кто-то серьёзно обидел." По правде говоря, норвежец не знал, как поступить. Его с детства учили, что в таких случаях лучше не мешать человеку и дать ему выплакаться. Но сердце у парня всё-таки есть, и на самом деле очень доброе, хоть он и редко показывает это. Единственный, с кем он может быть собой и не стесняться ни горьких слёз, ни заливистого смеха, это бесбашенный любитель пива с улыбкой до ушей и идиотской причёской, который сейчас сидит к нему спиной и устало сгорбившись, плачет как маленький мальчик. Кетиль кошачьей походкой подошёл к датчанину и обнял нежно-нежно. Голубоглазый вздрогнул от неожиданности, а ещё спустя минуту перестал плакать и повернулся лицом к нарушителю его покоя. От взгляда прекрасных голубых глаз, которые сейчас были опухшие и красные, сердце Бондевика болезненно сжалось, но он тут же собрался. -Дан, почему? Ты же никогда не плакал. -гладит рукой горячую от слёз щеку Хенрика. -Что тебя беспокоит? Скажи. Эти слова результатов не дали. Хансен, растрогавшись ими, заревел с новой силой, аккуратно обняв хрупкое тельце норвежца. -Дан, послушай. Я тебе хочу кое-что сказать. Не нужно стесняться слёз, это абсолютно нормально. Все мы живые люди и все испытываем самые разные эмоции.- Кетиль легко начал поглаживать широкую крепкую спину. -Почему ты всё время скрываешь слёзы, пытаясь казаться жизнерадостным, делаешь вид, что тебя ничего не беспокоит? Копишь, копишь это всё, а потом доводишь себя. Хенрик отстранился и взглянул в тепло прищуренные синие глаза, положив руку себе на грудь. -С-спасибо...- просипел он.- Мне стало легче. Только вот сердце... -Не тревожь его. Дай... Норвегия бережно расстегнул красную кофту с капюшоном (кстати любимая у Хенрика) и погладил область сердца. -Хенрик, ты не железный. Думаешь, сможешь утаить от меня свою боль? Я знаю о тебе всё. Пожалуйста, не сдерживай эмоций. Мы люди, не бездушные роботы. Плачь при мне, не стесняйся. -Если я буду плакать при ком-то, меня не будут считать мужчиной. Прозовут сопляком, размазней или ещё как-нибудь. Я должен быть стойким. -Но не я. Я ни в коем случае тебя таким не считаю. Ещё раз говорю: ты не железный. Ты другой- чувственный, романтичный и ранимый. Знаю, что за глупой улыбкой и дурацкими поступками скрывается самое чуткое и доброе сердце и желание помочь. Ты совсем не тот, кем притворяешься. Хватит строить из себя машину. Ты - мой Хенрик, живой, ранимый, настоящий. Твоё сердце так же может радоваться и болеть, оно не каменное, а любящее и нежное. Милый, позволь себе просто быть собой, каким ты есть. В этом смысл жизни: будь собой и будет тебе счастье. Пока Кетиль говорил, датчанин заплакал снова, но уже тихо. - А знаешь, поплачь. Поплачь, солнце. При мне можно. Выпусти всё плохое. Я люблю тебя. Просто так и вопреки. Мой Дан...