Давай, увидимся, просто.

Небо в этот день особенное. Люди взволнованы. В Йокогаме всё больше нерешённых вопросов. Небо сегодня кроваво-красного цвета. Солнце было не менее красным. Волнение с каждой стороны, но люди продолжают жить и работать. Дазай стоит перед зеркалом. Застёгивает рубашку. Он чуть нервно кусает губу и не желает выходить из своей квартиры. Ему придётся встретиться с, наверное, бывшим возлюбленным, Фёдором Достоевским. А может, и не бывшим? Он не знает. Эти отношения загоняют его в угол. Страсть в их глазах со временем стихла. В последнее время они встречаются лишь по выгоде. Фёдор, однозначно, знает, что Осаму не стал бы просто так приходить на их встречи. Он не настолько простой человек. Но он продолжает рассказывать всё как есть. Дазай анализирует на ходу, не подавая виду. Сухие губы в очередной раз облизываются, чтобы выглядели живее. Бледное лицо, кажется, посинеет если Дазай затянет бинты потуже. Не сейчас. Когда люди, чьи жизни ему не безразличны, в отличии от своей, в опасности. Он надел чёрный жилет и белый пиджак. Он чуть ли не сливается с его лицом. Штаны тёмные. Спутанные волосы он старается расчесать. Нет смысла приводить себя в порядок. Смысл только один. Встретиться с Достоевским, ради людей. Осаму совершенно не добрый человек. Тёмное прошлое, написанное кровавыми чернилами, не отпускает его. Но он обещал, обещал стать лучше, если нет смысла быть плохим. На тумбочке, перед зеркалом, стоят духи, фирмы Lacoste. Французские. Взяв в руку склянку с жидкостью приятного запаха, он брызгает ею на шею. Запах совсем на секунду отвлекает его от мыслей, и он представляет, как всё улучшиться, и как герой, который выполнил свою миссию, он умрёт от счастья. Вздох. Нельзя забываться. Осаму выходит из квартиры и идёт по серой улице. Кажется, его не заботит окраска неба и солнца. Он доходит до назначенного места. Какой-то отель, видимо, Федору лучше было встретиться на нейтральной территории. Чувствуется что-то страшное. Дазай просит провести его к определённому номеру. Натягивает улыбку, как тетиву, и стучится. - Проходи. Дазай заходит в чистый номер. В душе кошки скребут, он кусает губу изнутри, стараясь не подавать виду, что волнуется. Определённо волнуется. Достоевский всё видит. Он смотрят друг другу в глаза. Дазай и забыл, кто когда-то любил этого человека. Он подходит ближе. Садится за столик, напротив Фёдора. - Милый, чего такой неуверенный. – Достоевский строит из себя ангелочка, Дазаю не по себе, он давит лыбу, стараясь спрятать все эмоции. - Да так, не часто встречаюсь с людьми в таких местах, мой дорогой Фёдор. – Шатен сморит на стол. Глаза цвета коньяка такие бездушные. - Вижу, ты даже приоделся по случаю. – Фёдор протянул свою руку к Дазаю, и погладил по щеке. - Да, определённо для тебя. - Выпьем чаю? - Если вздумал меня отравить, мог просто сказать, я не против. – Эта смазливая улыбочка Дазая, за губами виднеются зубы. - Нет, милый, я не хочу травить тебя. Сегодня мы просто поговорим. - Да? Не верится. Уж думал, придумал ещё чего получше. – Дазай перебирает пальцы, не от волнения. Нет. Он надеется, что это выглядит так. Эти аметистовые глаза с оттенком розового прищуриваются, Достоевский продолжает улыбаться. Его руки берут белый чайник, он наливает в чашки подготовленный за ранее чай. - Как прошёл твой день? – Фёдор улыбается. - А он ещё не начался. – Дазай подхватывает разговор, стараясь уловить подвох в словах Достоевского. - Жалеешь что встретился со мной? - Нет, конечно. Но ты ведь понимаешь, что это не просто так? Нет смысла что-то не договаривать, верно? – Дазай знает ответ. – Ты по глазам моим читаешь. - А с кем бы ты хотел встретиться? – Фёдор берёт свою чашку и делает глоток горячего, чёрного чая. - В смысле? Кто мне тут ещё нужен. - Твои напарники, бывший и нынешний, твой нынешний ученик. Бывшего вспоминать не буду, у тебя с ним всё не очень. Но однозначно, это те люди, с которыми ты бы хотел встретиться вместо меня. – Он что то не договорил. - Ты прав. Но ты клонишь к другому. – Дазай пьёт чай из чашки. - Хотел бы трахаться с ними вместо меня? - Ха, про отношения наши решил поговорить? Так давай. У тебя тоже всё не легко. - Ответь на мой вопрос, милый мой. – Достоевский слишком много раз использует такие слова как «милый», «дорогой». - А ты бы хотел трахаться со своим Колей? Или твой безмозглый слуга? Ещё кто-нибудь? - Нашёл кого вспомнить. – Неловкий смешок обладателя аметистовых глаз. - Давай, кто первый ответит на вопрос? - Ты первый. - Да, трахаться с ними было бы более приятно. – Спокойно отвечает Дазай, на ранее заданный вопрос. - Поддерживаю, что с ними интересно, но никого кроме тебя мне не нужно. – Достоевский не менее спокоен. - Видишь как всё получается? –Дазай смеётся. Как много фальша, Осаму. Фальшивишь. - Вижу, но это не мешает мне. – Фёдор делает ещё один глоток, осушая чашку до дна. Наливает ещё. – Тебе никуда от меня не деться. И никто тебя не спасёт. Ни Куникида, ни Накахара, ни юный Накаджима. Кружка падает из руки. Всё начало катиться вниз. И уголки губ Дазая. Тетива выстрелила. Его лицо не показывает эмоций. - Ну чего ты так удивляешься, ты знал на что подписывался, когда соглашался на сделку со мной? - Определённо. - Ты знаешь кто ты. - Нет. Я не знаю. Но я знаю кем меня считают. Фёдор подкидывает свою чашку чая в голову Дазая. Осаму шипит. Но чай не такой горячий как он думал. На лице опять играет улыбка. - Думал, твой грим стирается от воды, но видимо, я просчитался. - Ударишь сильнее? - А я могу. - Тогда иди сюда. – Дазай кидает в Достоевского свою чашку. К Сожалению, она пуста. Они странные. Отношения такие же. Из отеля Дазая выходит уже помятый, а вместо запаха французских духов Lacoste, он пахнет потом и чаем. А может, и спермой Он чувствует себя использованным. Но всё наладится. Он верит. Эта встреча не принесла ему ничего хорошего, но Фёдор остановится на время. Придя домой, у Дазая не остаётся сил. Он достаёт из кармана пистолет. Помочь себе, или другим? Он важен сейчас для всех. Слишком важен. Дазай всегда считал себя мудаком, поэтому направил пистолет в голову и нажал на курок.