Доклад.

Доклады подчинённых стали для Цинхуа последней каплей, лишившей его всякой надежды и погрузившие мысли в омут отчаяния. Читать о том, как его обожаемого короля заметили выходящим из местного борделя было очень больно. После происшествия с дядей Мобея и приготовлением лапши, в маленьком сердечке горного лорда зародилась огромная надежда, а довольно нежные и не свойственные для его короля жесты, только подогревали её. Цинхуа думал что всё у них налаживается, он и мечтать не смел о взаимности, а после докладов не знал что и делать. Как смотреть в глаза своему королю. Цинхуа всё понимал, но слёзы всё равно навернулись на глаза, а грудь сдавило острыми тисками. Отведённое под личный кабинет маленькое помещение рядом с покоями Мобэя в его замке давило, делая и так не большого человека по ощущениям ещё меньше. Порывы холодного ветра, проходящие сквозь приоткрытое окно, заставляли дрожать, а может быть это был не только ветер. Цинхуа захотелось исчезнуть из этого мира. — За что вы так со мной, мой король, — тихо вымолвил юноша, вытирая слёзы с щёк руками, не замечая, что оставляет разводы от письменной туши. Он подтянул ноги на стул и уткнулся лбом в согнутые колени. Створка двери звучно ударилась о стену. Раздались тяжёлые и размеренные шаги. В его комнату кто-то зашёл, но ему было уже не столь важно кто это был. Он не поднимал головы от колен, отчаяние пересилило извечный страх. — Цинхуа? Голос звучал взволнованно и очень напоминал Мобэя, но быть этого не могло. Какое дело королю до подчинённых? Ведь для своего короля он, кажется, являлся исключительно слугой. От этой мысли стало ещё хуже и в маленькой комнатке стали разноситься тихие всхлипы. — Кто посмел тебя обидеть? Где-то болит? — сказал его посетитель чуть дрогнувшим голосом его короля, после чего быстро подошёл к столу и отодвинул от него стул вместе с скрючившимся Цинхуа, чтобы иметь к нему доступ. Осматривая и ощупывая худенькое тельце, посетитель понял, что никаких физических травм нет, и успокоился. Вдруг горного лорда заключили в крепкие объятия, уткнув носом в воротник своего плаща. Запахло морозом и сосновыми ветками. Это всё-таки был Мобэй и, что странно, от его объятий стало в разы теплее. — Всё хорошо, мой король, простите за то, что Вам пришлось увидеть вашего слугу в таком виде, — чуть дрогнувшим голосом пропищал Цинхуа. Ему стало немного боязно от того, что потревожил своего короля, хотя и не имел никакого права доставлять ему лишние хлопоты. Цинхуа приподнял лицо от меховой накидки и решил всё-таки взглянуть в лицо своему королю. Может быть это будет в последний раз: сегодня Мобэй в борделе, завтра приведёт демонессу под стать себе, а Цинхуа, и так отчаявшийся, станет просто кусочком дерьма под их ногами. Мобэй смотрел на него чуть взволнованно, что совсем ему не свойственно. Его руки проходились по маленьким, хрупким плечам и спине, видимо пытаясь неумело успокоить. От этих движений стало в разы легче. Вдруг взгляд короля соскользнул на стол. Глаза прошлись по докладу, который Цинхуа так неосмотрительно оставил там, где и читал. Медленно, бледная рука Мобэя подхватила лист и поднесла поближе. В глазах отразилось некое понимание и тихая грусть, в перемешку с вспыхнувшим огнём злости. На кого только — непонятно. — Это стало причиной твоих слёз? — тихо спросил он, выделяя первое слово так, будто это был какой-то пустяк. Цинхуа обуял страх вместе с капелькой негодования. Страх от того, что его король рассердился на него за вмешательство в личную жизнь и слежку, хотя это и не являлось целью юноши. Он отвёл глаза, а после и вовсе отвернулся от Мобэя, прикрывая голову руками, надеясь, что если будут бить, то хоть не сильно, даже не замечая своих действий и как по инерции сжался в руках своего короля. Раздался тяжёлый вздох, а Цинхуа нежно, что совсем не вязалось с холодным королём, подняли на руки. В больших ладонях было так уютно и тепло, что последние оставшиеся мысли разбежались из головы горного лорда подобно тараканам и он просто смотрел пустым взглядом на лицо своего короля, растёкшись в его руках, вообще не понимая что происходит. Думать категорически не хотелось, пусть будет что будет. Тем временем Мобей дошёл до своих покоев, отворил дверь и в молчании подошёл к своей большой постели. Присев, всё так же держа Цинхуа на руках, демон уткнулся в волосы своего человека и опять тяжело вздохнул, от чего юноша вздрогнул и покрылся мурашками от прохладного дыхания. — Ты даже представить себе не можешь насколько ты мне дорог, — как-то даже обреченно произнес его король. Цинхуа дёрнулся, словно его окатило кипятком, рот его, как и глаза, были широко распахнуты. От резкого движения он чуть не свалился с колен Мобэя, но тот крепко держал юношу за талию. — М-мой король, я совершенно ничего не понимаю. Голос дрогнул, а в глазах опять защипало от буйного переизбытка чувств. И когда слёзы готовы были сорваться с ресниц, демон приложил свои холодные руки к огненным щекам Цинхуа, заставляя смотреть себе в глаза, на что горный лорд никак не мог решиться. Он смотрел куда угодно, но не в глаза. Поза была не очень удобная из-за вынужденного положения, да и резкий контраст в купе с пронизывающим, щемящим сердце взглядом, только усугубляло ситуацию. — Я хотел сделать тебе предложение, но так как у вас, у людей, есть странная традиция под названием «первая брачная ночь». Я решил подготовиться, — Мобэй тяжело вздохнул и почти беспомощно посмотрел на Цинхуа, — у демонов всё намного проще, надо просто победить спутника в ритуальном поединке и скрепить союз кровью. Мне пришлось просить совета у того, чей опыт был больше моего и он сказал, что в заведениях блуда меня лучше всего обучат в теории как и что надо делать, — договорив, наверное, свою самую длинную речь за всю жизнь, Мобэй наклонился и оставил поцелуй на лбу замершего истуканом Цинхуа. Мир юноши только что перевернулся. Он взорвался цветными фейерверками прямо в бедной черепушке, оглушив его и остановив ход и так скудной мыслительной деятельности. Слова доходили до Цинхуа с огромным трудом, а переваривались ещё труднее. — Теория… — видимо это первое и главное что обработал мозг, — Предложение? — видимо не только вся жизнь Цинхуа перевёрнута, но и его восприятие, ведь это второе, что дошло до оглушённого сознания. Раздался ещё один тяжёлый вздох, наверное, уже сотый за вечер, а головы Цинхуа, нежно, словно успокаивая дитя, коснулась рука. — Как кто-то может быть лучше тебя? — поцелуй в висок. — Для меня есть только ты, — поцелуй в подбородок. — Только ты один важен мне, — поцелуй в губы. Настолько нежный и сладкий, что бедный Цинхуа не в силах был сдержать захлестнувшие его эмоции. — П…Покажите мне, — раздался тихий, всхлипнувший голос юноши. Хоть это и было сказано очень тихо, обычный человек не услышал бы, однако Мобэю хватило и этого, чтобы почувствовать, как его голову повело. Король нежно положил свою ношу на большую, по-царски огромную кровать и стал жадно разглядывать своё личное сокровище. Человек, имеющий небольшой рост, потерялся в мягкости черного шелка, но теперь он не отводил взгляд, он смотрел точно в глаза своего короля и видел там всепоглощающий пожар. Жар тут же отхватил его хрупкое тело, дыхание потяжелело. А Мобэй всё смотрел и смотрел. Вдруг резко хлопнула дверь покоев, подчиняясь воле господина. Она так необдуманно была оставлена нараспашку, но в тот момент человек был намного важнее. Это заставило Цинхуа вздрогнуть всем телом, а самого Мобэя начать действовать так, как его научили. Протянув руку, он нежно прикоснулся к розовой щеке человека, не отрывая взгляда от огромных, карих глаз, глубоких, как сама бездна. И только богу известно сколько же там чертей в их глубине. Он начал медленно приближаться к пылающему лицу, поцеловал. Тёплое покалывание разлилось по всему телу, исходя от соединения губ. Цинхуа же поплыл, электрический ток пронзил тело и он жарко выдохнул через нос. Контраст собственно тепла и холода короля завладел всем сознанием человека, он не мог думать больше ни о чём. Демон на пробу облизал губы своего человека. Сладко. Сладость разлилась во рту, проникнув в самое сердце. Захотелось большего и он углубил поцелуй. Это больше не было просто касанием губ. Ловко проникнув языком в сладкий рот Цинхуа демон стал его исследовать. Прошёлся по кромке зубов, коснулся нёба, и, словно зазывая в сладкий танец, коснулся языка. Сперва юноша не реагировал, будто застыл каменным изваянием себя самого, но всё же ответил на долгожданный поцелуй. Языки сплетались в жарком, как сама пустыня Смерти, танце. Взрывались звёзды, схлопывались черные дыры, зарождались новые вселенные. А в комнате раздавалось шумное дыхание двух существ, и влажные звуки поцелуя. Тело короля полностью переместилось на кровать, руки же зажили своей жизнью. Они были везде. Касались волос, лица, шеи, плеч, рук и вообще всего и где только можно. А можно было везде и это «можно» было уже давно. Мобэй стал медленно раздевать тело дорогого человека. Сперва синюю мантию, потом верхний халат, нижний, и вот уже показалась белая, словно её никогда не касались солнечные лучи, кожа груди. По ней, в контраст белому, разливались ярко розовые пятна смущения. Они спускались с щёк на шею, плечи, немного на руки, что сильно цеплялись за плечи демона, грудь, которую хотелось целовать, трогать, облизывать. Звуки поцелуев всё не прекращались, но человеку всё-таки надо было вобрать в грудь воздуха, и он отстранился, опять упав на мягкую ткань, но так и не отпустил плеч Мобэя. Королю же открылся ещё более чудесный вид, который он навечно запечатлел в своей голове, и готов был убить любого монстра, лишь бы видеть такое всю свою бессмертную жизнь. Карие глаза казались совсем пьяными, зрачки затопили радужку и казалось, что в них можно было нырнуть и больше никогда не вынырнуть, следов уже никто не найдет. Худенькие плечи и грудь вздымались от частых, коротких вдохов. Человек всё никак не мог отдышаться. Пока он приходил в себя, Мобэй решил продолжить. Руки покоились по обе стороны от маленького тельца, удерживая вес массивного демона сверху. Но тут матрац нервно скрипнул и король сел, Цинхуа же от удивления выпустил из цепких пальчиков плечи мужчины и хотел уже что-то спросить, как задохнулся от увиденного. Демон медленно и грациозно, можно сказать по-королевски, расстегнул меховую накидку и скинул её куда-то с кровати, дальше был верхний, тёмно-синий халат, нижний же остался на мощном теле, но уже с ослабленным поясом. Показались литые, крепкие мышцы груди, белые, как сам снег. Король не красовался. Он и так был демонически красив. Сильные руки, мощные плечи, прекрасные, величественные и острые черты лица, будто вылепленные самим богом. Метка горела синим пламенем, а Цинхуа плавился, горел в огне собственного разума. До ослеплённого мозга горного лорда только что дошло, что он уже остался без одежды, лишь нижнее белье было единственным на его теле. Это пронзило колкой стрелой нервное тельце. Разум будто окунули в кипяток. От жгучего стыда, разлившегося кипящим маслом по внутренностям, Цинхуа поджал ноги и прикрыл уже кипящее лицо руками. Это не скрылось от пронзительного синего взгляда, что опасно горел, как и метка на демоническом лбу. Холодные руки коснулись поджавшихся коленок, будто прося, скорее требуя пустить, разрешить действовать дальше. Непослушные, подрагивающие ноги разъехались будто у куртизанки, подпуская короля ещё ближе, ещё ярче чем до этого. Демон немедля двинулся вперёд устраиваясь между ног Цинхуа, который не смотря на реакции своего дрожащего тела, не отводил рук от лица, лишь расставил пальцы, чтобы видеть то что происходило рядом. Демон нежно улыбнулся и эта улыбка разрывала маленькое сердечко, которое и так уже быстро заходилось в груди, готовое сломать ребра. Медленные движения продолжались и вот Мобэй опять нависал над человеком, от которого исходил жар. Мужчина стал покрывать тонкие руки холодными, кроткими поцелуями. Они сыпались и сыпались, а дыхание человека снизу участилось ещё сильнее и стало ещё более тяжёлым, хриплым и громким. — Я хочу видеть тебя всего… Прямо над ухом раздался властный, тихий голос, но для захваченного в бурю эмоций человека он казался громким, как грохот обвала в горах. По комнате разнесся довольно громкий всхлип. Ухо, что было обдано холодным дыханием, горело огнём. Мурашки прокатились по всему телу, от макушки до самых пяток, а руки, уже не повинуясь хозяину, упали по обе стороны от головы, касаясь демона. Мобэй наклонился и оставил нежный, лёгкий поцелуй в уголке губ. Дальше поцелуем коснулся лба, носа, щек и век. Каждое касание сопровождалось тихими всхлипами. Все поцелованные места покалывало, как от мороза. Насмотревшись на пылающее, желанное лицо, демон двинулся дальше. Коснулся носом шеи, прямо там, где в стенках артерии бешено пульсировала кровь, и глубоко вдохнул. Запах пьянил демона. Пахло книгами, пылью, мылом и солнцем, что так было не знакомо демону. Пройдясь языком от ключицы до подбородка, Мобей услышал рваный, испуганный, но такой желанный стон. Цинхуа был напуган реакциями своего тела, но тот шквал эмоций, что бушевал где-то внутри, быстро затопил этот страх собой, оставил только лёгкое подрагивание тела и сцепившиеся руки в кисти короля. Демон же ухмыльнулся пьяно и продолжил то, что начал, а это осыпать хрупкую шею человека мокрыми поцелуями, кое-где оставляя свои следы, будто клеймя собой, чтобы каждый видел, что этот человек только его и больше ничей. Дальше мужчина спустился поцелуями на грудь человека, стоны стали только громче. По венам словно бежало пламя, совсем не свойственное ледяным существам. Мобэй прикусил ключицу с одной стороны и после него остался ровный след от зубов. Демон точно контролировал силу, чтобы не сделать больно маленькому сокровищу. Дальше стал спускаться поцелуями к соскам. Демоницы из борделя рассказали, что это место может принести много удовольствия его человеку. Широко лизнув торчащую бусинку соска, король почувствовал, как человек в его руках дёрнулся, а ушей коснулся стон смешанный с ярким всхлипом. Руки человека сжались сильнее, царапнув короткими ногтями и Мобэй поднял голову, чтобы взглянуть на лицо горного лорда. Он увидел зажмуренные, дрожащие веки, трепещущие ресницы, блиставшие влагой слёз в свете свечей, и закушенную белыми зубками нижнюю губу. Это зрелище сподвигло демона двигаться дальше. Немного помучив один сосок, Мобей перешёл поцелуями к другому и стал так же облизывать, целовать, сосать и легонько покусывать, наслаждаясь стонами словно музыкой. Решив, что надо двигаться дальше, демон стал спускаться ниже, одаривая поцелуями поджавшийся худой, мягкий животик. Дойдя до кромки нижнего белья демон опять поднял голову, взглянул в приоткрытые влажные глаза Цинхуа, будто спрашивая разрешения, а после робкого, нервного кивка, продолжил. На белье расплывался мокрый след смазки и он был показателем того, как его человеку хорошо. Мысль эта заставила демона самодовольно ухмыльнуться и оттянуть белье за край ниже, а дальше, подключив руки, и вовсе стянул прочь лишнюю вещь. Член горного лорда гордо стоял, истекая предэякулятом. Не медля, Мобэй спустился и коснулся ледяной рукой члена человека. Контраст заставил вздрогнуть, выгнуться и громко простонать. Настолько ярко это было. Рука двинулась дальше, сделав пробное движение вниз-вверх. Тело человека стало метаться по кровати, а пальцы, потеряв опору в виде рук короля, вцепились в простыни, оставляя зацепки от ногтей на шёлковых тканях. Слёзы от переизбытка эмоций катились по щекам, сверкали звёздами и падали на простыни. Где-то в глубине живота скручивался плотный жгут пружин, готовый вот-вот взорваться и смести напрочь маленького человечка. Прекратив свои движения, чем немного разочаровал Цинхуа, демон согнул одну ногу человека в колене и стал осыпать поцелуями-укусами внутреннюю часть бедра. Каждый жест отзывался стонами и вскриками, что очень радовало короля. Оставив ногу, демон решил исследовать человека своим ртом. Обдав холодным дыханием и вызывав ещё один вскрик, мужчина обхватил головку губами. Он никогда не слышал о таком и даже не думал, что захочет сам, по своей воле и своему желанию, делать такое с другим. Но, смотря на реакцию, на слёзы, что ручьями текли из зажмуренных глаз, почувствовал удовольствие. Коснувшись языком гладкой кожи, Мобэй опять почувствовал сладость. Сладость своего человека и стал кружить вокруг дырочки уретры. Это стало последней каплей для Цинхуа. Громкий вскрик юноши перешёл на отчаянный хрип удовольствия. Тело выгнуло дугой до хруста позвонков, а руки, что непонятно когда успевшие вцепиться в волосы своего любовника, сжались так крепко, что костяшки побелели. Горный лорд излился в рот короля, что был подобен богу. Оргазм был оглушающий и очень яркий. Никогда не сравнится с тем, что испытывал Цинхуа ранее, ублажая себя руками самостоятельно. В голове гудело, перед закрытыми глазами взрывались тысячи фейерверков. Ноги и руки дрожали, будто на него напал тремор, их сводило судорогой, тело холодело и плавилось от жара. В комнате было слышно только тяжелое, хриплое дыхание, что переходило на едва различимые стоны и звук собственного бешеного сердцебиения. От переизбытка чувств сознание горного лорда оставило его. Увидев, что человек потерял сознание, демон немного опешил. Его никто не предупреждал, что такое может случится. Это было очень странно. А это новое послевкусие человека будоражило тело ледяного короля. Решив, что человека без сознания лучше не трогать, поэтому просто лёг рядом и укрыл его сверху тёплым одеялом.