…
Суббота наступила внезапно. Антон замотался с постоянной подготовкой к экзаменам, вечными переживаниями по этому поводу и тренировками к предстоящим школьным соревнованиям по футболу так, что не заметил, как быстро закончилась рабочая неделя. Будильник привычно надрывался, показывая на циферблате полдень. Идеальное время, чтобы выспаться, успеть сделать все дела и прийти в библиотеку на час раньше брюнета. Шастун удовлетворенно потянулся, протёр руками глаза и, встав с кровати, поплёлся в ванную, по пути захватив из тумбочки клубничную смазку. Банально, но она нравилась ему больше всех, опробованных им же ранее. Родители были в курсе его выходных уходов, но, конечно, не их настоящей причины, и даже не приставали с вопросами, зная, что вряд ли узнают что-то новое, а лишний раз доставать сына им не хотелось. В квартире тихо, а это значит, что они, вероятно, уехали куда-то с утра пораньше, не спросив Антона о его желании присоединиться к какому-нибудь очередному активному отдыху, заранее предчувствуя отказ. Шастун всё равно, на всякий случай, заперся изнутри и сразу залез в душевую, включая чуть прохладную воду и подставляя заспанное лицо под приятные освежающие капли. Торопиться было некуда, поэтому он не спеша вылил на себя немалое количество маминого геля для душа, а не своего, ведь у родителей появились бы вопросы, купи он гель не с «мужским» запахом, а с каким-нибудь банановым муссом. То же самое относилось к средствам для волос. Антону нечасто хотелось пахнуть ядрёной мятой, экстремальной свежестью или чем-то ещё таким, что жутко нравилось его немногочисленным знакомым-девушкам в запахе мужских волос. Неторопливо смыв шампунь, он приступил к главному. Для того, чтобы начать возбуждаться, ему не нужно было даже искать и включать себе какое-то порно. Достаточно было лишь вспомнить крепкие мужские руки с длинными музыкальными пальцами, держащими книгу и заменить её в своём воображении на собственные запястья. В мыслях Шастуна чужие руки кончиками пальцев нарочито плавно проходились по его шее, очерчивали ключицы, спускались вниз, к предплечьям, и неожиданно резко сжимали обе его кисти, лишая любой возможности и желания выбраться. Чувствуя, что его член положительно реагирует на такое представление, Антон выливает на пальцы немного смазки, приставляет к входу, недолго массирует по кругу, играясь со своим возбуждением и аккуратно проталкивает один палец внутрь. Этот раз далеко не первый, поэтому временной промежуток между одним, двумя и тремя пальцами не такой уж большой, а благодаря регулярной практике парень научился доставлять себе минимальную боль и немалое удовольствие. Поняв, что такой растяжки ему достаточно, Шастун обвивает пальцами другой руки член и за пару минут доводит себя до разрядки, от чего прогибается и, оперевшись головой о кафельную стену, облегчённо выдыхает.…
Два часа дня. Антон стоит в своей комнате, торопливо выбирая одежду на этот день. Бледно-розовая толстовка и светлые джинсы показались ему отличным вариантом. В этом он выглядел как самое невинное существо на этой планете, с ним могли бы сравниться разве что пушистые кролики. Ну и котята. И зевающие ёжики. В общем, Антон выглядел достаточно мило для человека. Решив не сушить феном волосы, а оставить свои природные кудряшки, появляющиеся после естественного высыхания, он пошёл на кухню. Там, на столе, его ждала мамина овсянка с яблоками и свежеиспечённые сладкие пирожки с вишней. Через не хочу парень впихнул в себя пол тарелки «полезной» каши и с чувством выполненного долга схватил пирожок, уже направляясь к выходу из квартиры, намереваясь съесть его по пути к библиотеке, так как времени, из-за его непонятной самонадеянности, у него не осталось абсолютно.…
Пусть середина апреля — это не самое холодное время, но с толстовкой Шастун очень сильно прогадал. На улице дул ужасный холодный ветер, заставляющий максимально втягивать голову в плечи, в попытке хоть немного прикрыть незащищенную шею. Мысль вернуться обратно домой и накинуть куртку была невероятно заманчивой, но парень с глупейшей упорностью продолжал свой путь, старательно пряча леденеющие руки в карманы. Да уж, а из окон большой тёплой квартиры казалось, что солнце уже вовсю светит и греет своими лучами прохожих. С горем пополам Шастун преодолел половину пути, длившегося для него целый час, а не жалкие три минуты, когда, неожиданно, рядом с ним остановилась и просигналила чёрная машина. Мерс, кажется. У Антона не было возможности нормально рассмотреть её из-за слезящихся от ветра глаз, но, вопреки любому здравому смыслу, он не продолжил идти, а остановился, начав заинтересованно вглядываться в опускающееся стекло. Каково же были его удивление, шок и непонимание, когда из окна показалась голова того самого темноволосого завораживающего незнакомца. — Эй! Привет, — мужчина очаровательно улыбнулся, — Ты же тот парень из библиотеки? Шастун согласно кивнул, не имея возможности произнести хоть какое-то слово. Голосовые связки, да и всё тело будто свело от непонятного страха и растерянности, а в груди появилась странная лёгкость, отдающая слабостью до кончиков пальцев. Наверное, это и называют бабочками в животе. Голос брюнета оказался именно таким, каким позволял себе представлять его Антон. Низкий, приятный, слегка бархатистый и поставленный. — Ты почему в такой одежде на улицу вышел? На температуру, что ли, не смотрел? Садись, я тебя подвезу — как раз сам туда еду. Антон снова кивнул и, решив, что, в случае чего, умереть от рук такого маньяка не жалко, обошёл машину с другой стороны и сел на переднее пассажирское сиденье. — Спасибо, — несмело сказал он, — Я хотел вернуться и одеться теплее, но почему-то решил, что как-нибудь дотерплю, — с этими словами Шастун вытащил оледеневшие пальцы из большого кармана худи и принялся растирать их у рта, периодически обдавая горячим воздухом. — Да не за что, всё равно по пути, — мужчина мимолётно оглядел парня, после чего снова вернул взгляд на дорогу, — Я часто замечаю тебя в библиотеке. Что за рвение именно к этому месту? Или есть другая причина? На секунду Антон замер, пытаясь понять, мог ли незнакомец заметить его частые взгляды и заподозрить в чём-то. Конечно мог. Но ведь он старался делать всё незаметно, да и думал, что брюнет если что спишет это на простой интерес к личности, а не неправильное влечение к взрослому мужчине. Появившееся странное напряжение в машине парень предпочёл проигнорировать. — Я… Дома мешают спокойно читать родители, а здесь наоборот все стараются быть тихими, есть куча удобств и приятная негромкая музыка, — нашёлся Шастун. — Родители? — брюнет слегка нахмурился, — А сколько тебе лет? И как тебя, кстати, зовут? — Антон. Мне восемнадцать, я школу через месяц заканчиваю, — на этих словах лицо незнакомца расслабилось, и он даже слегка ухмыльнулся каким-то своим мыслям, что вызвало волну приятных мурашек по телу парня, но он не подал виду, — А вас? — Арсений. — А вы почему ходите в библиотеку? У вас же, вроде, ну, — он замялся, размышляя, корректно ли будет о таком спрашивать, но всё же решился, — достаточно денег. В смысле, думаю, у вас дома гораздо лучше, чем в этом месте. На это Арсений лишь тихо рассмеялся, не зная, что его хрипловатый смех делает с мальчиком. А Антон просто сидел, смотрел на профиль этого шикарного мужчины и старался не залипать лишний раз, чтобы не опозориться на ровном месте. — Да, ты прав, дело не в удобстве. Тут долгая история, но я попытаюсь сделать её покороче. Моя бабушка примерно двадцать лет назад работала здесь библиотекаршей и часто таскала меня с собой. Тогда это место ещё не было таким красивым и уютным, а выглядело как самая обычная старая неприглядная библиотека. Понятное дело, мне в том возрасте не хотелось быть среди всего этого — я постоянно сбегал во двор к друзьям, а она и не обижалась, потому что всё прекрасно понимала. Машина уже была припаркована, но никто из сидящих в ней не двинулся с места. — Где-то в те же годы, бабушка вместе со мной составила список книг, которые я обязательно должен прочитать. Конечно, я покивал, согласился, забрал его домой и забыл на одной из полок на несколько лет. Потом окончание школы, вуза, переезд от родителей, смерть бабушки, поиск работы и новый бизнес. Постоянная нервотрёпка с тем, чтобы удержаться на плаву, затем расширение, новые филиалы и так далее. В общем, вспомнил об этом списке я всего полгода назад и решил, что лучше всего прочитать всё это там, где когда-то он был составлен. — И грустно и красиво одновременно, — растеряно произнёс Шастун, — И сколько книг вам осталось? — Три. Не то что бы мне сильно нравится ездить по двадцать минут в день туда обратно в выходные ради чтения, но бросить начатое будет неправильно. Тем более, когда осталось совсем немного. Услышав, что мужчина приходит в библиотеку чуть ли не в последний раз, Антон погрустнел и опустил взгляд на свои отогревшиеся руки, принимаясь крутить кольцо на среднем пальце. К нему начало приходить понимание, что все его влажные мечты ими и останутся, а появляться в этом месте без возможности хотя бы посмотреть на предмет обожания он не собирается. — Ты просто очарователен. Твои кудряшки, лицо, весь такой милый в светлой одежде, — неожиданно заметил Арсений, теперь уже не скрываясь, разглядывая мальчика, — Так и хочется тебя… обнять. Что за многозначительная пауза сейчас была? Он так легко вернул ушедшее напряжение между ними, будто то и не пропадало. Шастун выбрал самый верный способ ничего не испортить — просто сидел молча и разглядывал собственные пальцы, боясь поднять взгляд на мужчину, зная, что тот смотрит. Такой взгляд ощущается физически. Изучающий, осторожный и как будто голодный. Под ним ощущаешь себя привязанной верёвкой к дереву овечкой, которая при нападении хищника совершенно ничего не сможет сделать. Разница лишь в том, что Шастун не просто не сможет, а не захочет. Чужие пальцы аккуратно касаются рук Антона, словно боясь спугнуть. Арсений либо не знает, что он и так полностью его и никуда не сбежит, либо решил поиграть с застенчивым мальчиком. Шастун почти перестаёт дышать. Словно в замедленной съемке он наблюдает, как его пальцы скрещиваются с чужими и чувствует, как чужая рука легко сжимает его. — Красивые кольца, — голос мужчины стал заметно глубже, пропуская в себя нотки хрипотцы. Антон судорожно вдыхает и весь поджимается, когда чувствует на колене вторую крепкую руку, которая, несильно сжав его, повела вверх, плавно переходя на внутреннюю сторону бедра. Ощутив большой палец в катастрофической близости от своего паха, мальчик рефлекторно сдвинул ноги вместе, зажимая руку Арсения между ними, и умоляюще посмотрел на него. — Так не пойдёт. Раздвинь ножки, Антон, иначе я не смогу доставить тебе удовольствие, — горячо прошептал над его ухом брюнет. Он нежно поцеловал его в шею, после чего слегка прикусил кожу так, чтобы не оставить следов. — Арсе-ений, — жалобно протянул Шастун и, прикрыв глаза от неловкости, развёл ноги шире, давая разрешение продолжать. — Хороший мальчик. Попов оставил короткий поцелуй за ухом парня, перемещая руку сразу на его пах и сжимая полувставший член через ткань, выбивая из его груди тихий сдержанный стон. Мужчина начал медленно массировать увеличивающийся бугорок, меняя силу сдавливания и то покусывал чужую шею, то покрывал её мягкими касаниями языка. Пальцы Антона сильнее сжались на чужих, давая почувствовать лёгкую дрожь его тела, а сам он непроизвольно подался тазом вверх, показывая, что этого ему слишком мало. Совершив ещё пару движений, Арсений неожиданно убрал руки, откинулся на спинку своего сидения и, сделав несколько глубоких успокаивающих вдохов и выдохов, сообщил: — Как ты мог заметить, мы давно приехали. Пошли в библиотеку, мы же здесь для этого, — наиграно спокойно произнёс он и бросил взгляд на ничего не понимающего мальчика, — И хорошо проверь, всё ли закрывает твоя кофта, иначе будет немного неловко, — мужчина игриво улыбнулся и открыл дверь, выходя на улицу. Пиздец. Он серьёзно думает, что Антон сможет что-то там читать, когда возбуждение во всём теле льётся через край? И как он вообще мог так легко бросить его со стояком в штанах? Возможно, сейчас самое время показать Арсению, что не он один тут умеет играть грязно. С этими мыслями Шастун наскоро привёл себя в порядок, натянул худи пониже, вышел из машины и следом за мужчиной направился к входу в здание.…
Выбрав нужную, а точнее, первую попавшуюся книгу, парень, вместо того, чтобы привычно пойти в уголок с креслами-мешками, сел за стол напротив Попова, параллельно отметив про себя всего одного посетителя, помимо них, сидящего через три стола так, что если он и решит поднять голову, то увидит только спину Арсения. Мужчина на это только заинтересованно поднял брови и, улыбнувшись краешками губ, опустил глаза, постепенно углубляясь в чтение. Антон тоже сделал вид, что его волнует текст одной из книг Шмида, со сложным названием «Нарратология». Вот это он замахнулся, конечно. При условии, что Шастун понимал только половину написанного, пятнадцать выжданных минут стали его личным подвигом. Боковым зрением удостоверившись, что Арсений полностью поглощён книгой и точно ничего не может ожидать, парень наступил носком одной ноги на задник кроссовка второй и осторожно стянул его. Не поднимая головы, он исподлобья взглянул на мужчину и, вытянув ногу вперёд, положил ступню прямо на его пах, тут же начиная неторопливо двигать ей вверх-вниз, удовлетворенно наблюдая за быстрой сменой эмоций на ранее умиротворённом лице. Удивление сменилось растерянностью, но быстро уступило место интересу и азарту. Попов поднял горящий взгляд на мальчика, встречаясь с таким же. Шастун с любопытством наклонил голову вправо, словно бросая вызов, но тут же в панике широко распахнул глаза, почувствовав, как чужая рука с силой сжалась на его щиколотке, не давая одернуть ногу обратно. Спустя несколько секунд она поползла вверх, под штанину, насколько позволяла ткань джинсов, а пальцы начали ласково гладить нежную кожу. — Арсений, что вы творите?..— зашипел Антон и зажмурился, пытаясь избежать пронизывающего взгляда мужчины и совладать с эмоциями, а когда ему удалось это сделать, чужая рука уже пропала с ноги, и он смог вернуть её на место. Всё ещё не глядя на Попова, парень быстро натянул кроссовок, встал, стараясь не обращать на себя чужое внимание, пробубнил что-то про другую книгу и ушёл — сбежал — вглубь больших книжных стеллажей. Дойдя до конца полок, Шастун опёрся рукой об одну из них и нервно выдохнул. Слишком много всего за один день — у него как будто передоз эмоций. Но, в то же время, этого недостаточно. Ему нужно больше, ярче, горячее, чтобы Арсений показал себя полностью, не боясь спугнуть или навредить. Он жаждет увидеть того властного, статного и сильного мужчину, какого видел все дни, проведённые до этого в библиотеке. Именно поэтому Шастун сейчас сам попытался хоть как-то спровоцировать и показать, что он согласен и на игру и на то, что последует за ней. Дальше дело за Поповым — либо он поймёт, что неумело пытался донести до него мальчик, либо продолжит осторожничать, прощупывая грани дозволенного и тогда прелюдия затянется если не на несколько дней, то часов точно. Говорить прямо в их негласной игре явно никто не будет, ведь так весь азарт просто потеряется. За своими мыслями Антон не заметил тихих приближающихся постукиваний лакированных оксфордов о пол. Чужие крепкие руки обвили его поперёк живота и прижали спиной к тёплой груди, а задом к полувставшему члену. — Посмотри, что ты наделал, — выдохнул ему на ухо Арсений и толкнулся несколько раз бёдрами вперёд, имитируя фрикции. Охнув от неожиданности, парень попытался развернуться, но ему не дали этого сделать, слегка толкнув к полке и зажав между стеллажом и разгоряченным телом. — Здесь же камеры! — в шоке громко прошептал Шастун, пытаясь уйти от проворных рук, оказавшихся у него под кофтой. — Она здесь всего одна и находится у входа. Это место оттуда точно не видно, а тот парень в зале всегда сидит за своим столом и не встаёт, пока не дочитает. Судя по оставшимся страницам, ему нужен ещё минимум час, поэтому у нас есть время. Ну же, не противься мне, — закончив говорить, Попов удостоверился в том, что парень больше не пытается сбежать, опустил руки к его ширинке и, наскоро расстегнув пуговицу с молнией, забрался одной рукой под бельё, сразу обвивая пальцами налившийся кровью член и улавливая первый, едва различимый стон. Антон испытывал огромное количество эмоций одновременно. Страх быть замеченными, давящее на разум возбуждение, желание и интерес к тому, что будет дальше. Недолго посомневавшись, он завёл руку за спину и наощупь нашёл выпирающий бугорок чужой ширинки, после чего начал водить по нему рукой, вслушиваясь в сбившееся дыхание мужчины. — Антош, — Арсений выдохнул сквозь зубы, когда тот непроизвольно задел особенно чувствительную точку, — Будешь для меня послушным мальчиком? Шастун удовлетворенно прикрыл глаза, понимая, что это именно то, чего он ждал всё это время и быстро закивал, боясь упустить возможность. — Прекрасно, — Попов достал руку из его штанов и заставил повернуться лицом к себе, — А теперь вставай на колени. Парень послушно опустился вниз и хотел было уже расстегнуть чужую ширинку, но получил несильный удар по рукам. — Послушным, Антон, это значит, что ты делаешь только то, что я тебе говорю, — строгий взгляд сверху вниз вызвал очередной прилив возбуждения и новую порцию мурашек по всему телу. — Я понял, — еле слышно проговорил тот и положил руки на свои колени. — Замечательно. Открой ротик и высунь язык, — Шастун подчинился, доверчиво глядя мужчине в глаза, — Умница. Арсений сам расстегнул ширинку, приспустил боксеры и, взяв уже полностью твёрдый, увитый выступающими венами член в руку, провёл им по чужому горячему языку, наслаждаясь ощущением контраста температур. — Шире. Да, вот так, — Попов медленно погрузился в рот мальчика наполовину, чувствуя головкой сжавшуюся глотку и боясь создать слишком громкий звук, хотя фоновая музыка пока неплохо скрывала всё происходящее. — Нужно глубже, милый, — Антон медленно моргнул, показывая тем самым согласие, — Расслабься и следи за зубами, — с этими словами мужчина вплёл пальцы в мягкие кудряшки и, сжав их, надавил на затылок, заставляя принять остальную длину. Шастун сморгнул подступающие слёзы и, так и не поднимая рук с колен, позволил Арсению безоговорочно руководить процессом. Тот сделал несколько медленных движений до упора и отпустил голову парня, вынимая блестящий от слюны член из его рта. — В следующий раз пойдём в более приватное место. Не хочу отказывать себе в удовольствии хорошенько трахнуть твой прекрасный ротик, — Антон улыбнулся и молча кивнул, ожидая следующего приказа, — Встань и повернись ко мне спиной. Сегодня не будем практиковать проникновение, без смазки тебе будет тяжело выдержать растяжку. Парень поднялся на ноги и, заглянув в голубые глаза напротив, чтобы увидеть реакцию на свои слова, прошептал: — Я растянут. И растягивал себя для вас каждый раз, перед тем, как прийти сюда. Арсений удивлённо приоткрыл рот, не зная, что на такое ответить. Этот мальчик всегда был настолько доступен для него, ждал, что он обратит на него внимание, готов был отдаться при первом же знакомстве. От этих мыслей внутри Попова разгорается ещё больший пожар, сдерживать который не в силах даже он. — Мы потеряли столько времени, — глухо рычит он, — теперь будем нагонять, — мужчина с силой разворачивает Антона, толкает вперёд, заставляя упереться грудью о стеллаж, и заламывает обе его руки назад, соединяя предплечья и сжимая их пальцами. Второй рукой одёргивает его джинсы с боксерами вниз, открывая себе вид на упругую молочную задницу и еле удерживается, чтобы не ударить по ней, лишь с наслаждением сжимая одну из половинок и оттягивая, чтобы посмотреть на припухшую гладковыбритую и растянутую под него дырочку. — Мой мальчик, — восхищённо выдыхает он, — Ты великолепен. Не сдержавшись, Шастун подаётся навстречу проникающим в него сразу трём пальцам, смазанным только слюной, еле удерживая в себе громкий стон нетерпения. — Сейчас, подожди секунду, — Арсений вытаскивает пальцы, плюет на руку и смазывает член, после чего приставляет его к входу мальчика, — Солнце, будет немного больно, но ты же потерпишь для меня? — парень согласно кивает и чувствует, как на его рот ложится чужая ладонь, — Ты должен быть тихим, я помогу тебе в этом. Мужчина на пробу толкается и понимает, что без смазки войти будет не так просто, поэтому всё же убирает руку с чужого рта, приказывая быть максимально бесшумным и кладёт обе руки на тазовые косточки Шастуна. Как только он продолжает двигаться вперёд, чувствует, что мальчик пытается уйти от болезненного проникновения, но не даёт ему сделать это и насаживает до конца, улавливая тихий скулёж и лёгкую дрожь в теле под ним. — Тише, мой хороший, я уже внутри. С этими словами он перекладывает ладонь обратно на рот Антона, крепко зажимая его и начинает двигаться, постепенно набирая темп. С третьего толчка парень перестаёт поскуливать, переходя на тихие стоны, и начинает подаваться назад, стараясь подстроиться под нужный темп и получить как можно больше длины в себя. Тела обоих пронзает яркое удовольствие, подстёгиваемое опасностью общественного места, и Арсений подхватывает второй рукой Шастуна под грудь, заставляя подняться и прогнуться, тем самым позволив увеличить скорость и амплитуду вхождения. Буквально через пару минут Антон с приглушённым рукой стоном изливается, чудом не попав на старые книги и еле удерживается на ватных ногах, хватаясь за ближайшую полку. Попов почти сразу после этого выходит из мальчика и доводит себя до пика самостоятельно, кончая на пол. Некоторое время они восстанавливают сбившееся дыхание, вытирают влажными салфетками последствия произошедшего и приводят себя в порядок, помогая друг другу устранить проблемы с волосами и одеждой, бездумно расслабленно улыбаясь. — Если каждый мой поход в библиотеку будет таким, я буду появляться здесь и после того, как дочитаю список книг, — очаровательно улыбнулся Арсений. Словно и не было этого спонтанного секса у стеллажа — он не отдавал приказы своим особенно низким бархатным голосом, не вбивался в Антона по самые яйца, не вдавливал его в свой пах, сжимая в руке волосы, а они только что просто мило познакомились. — Думаю, лучше будет видеться где-нибудь за пределами этого места, а то мне стыдно теперь будет даже смотреть на эти полки, — смущённо заметил Шастун, улыбаясь, когда чужая рука скрепляет их пальцы в замок. — Как скажешь, — мужчина оставляет лёгкий поцелуй на его носу и тянет к выходу из библиотеки, — Прямо сейчас и поедем куда-нибудь. Я, кстати, жутко голодный.