Некрореалисты

Найти того, кто заблудился, гораздо проще Чем найти того, кто захочет искать

Никогда не смотрите статистику смертности перед сном. Обеспечите себе неуют и, возможно, ночные кошмары. Шанс дожить до старости у нас с вами все еще довольно невелик. Около пяти процентов окружающих уйдет из этого мира с благородством умудренных стариков. Остальные до этого момента просто не доживают. Большинство закончит свои дни из-за сердечных болезней, оторвавшихся тромбов или других малоприятных штук. Кто-то погибнет в ДТП, зажатый со всех сторон якобы безопасной капсулой автомобиля. Многих из нас убьют, чего уж тут скрывать. Дело тут вовсе не в криминогенной обстановке, а в какой-нибудь нелепой случайности. Смерть может прийти не только в виде перочинного ножика в подворотне. Последним твоим воспоминанием вполне может стать простой глиняный горшок, случайно вылетевший с балкона добродушной пенсионерки – твоей, между прочим, соседки по дому. Тебя может разорвать в клочки стая дворняг, одуревших от голода зимой. Или грибник. Простой грибник, встретившийся тебе на полустанке в пятидесяти километрах от мегаполиса. Сколько таких мужичков сейчас бродит по нашим цивилизованным лесополосам – с простыми лицами и живым интересом к запретному в глазах. Мы привыкли об этом не думать, потому как смерть давно стала обыденностью. К гибели нас готовит кино и музыка, религия и очередная жуткая история на анонимном форуме. Города-миллионники и глухие деревни стоят на костях, из-за размыва породы в реках оказываются давно позабытые гнилые гробы. Поисковые группы в местах боевой славы ежемесячно находят очередное историческое погребение – братскую могилу или зарытый артиллерийским ударом блиндаж, в котором истлевшая одежда и переломанные черепа все еще хранят память когда-то случившегося. Нормально, если такие вещи занимают ум в молодости. Умные люди говорят, что до определенного возраста человек вообще не верит в свою конечность: умереть может кто угодно, но только не он сам. Единственное, что неотвратимо пугает – это конец света. Поэтому в средней школе многие зачитываются фантастическими книжками о ядерной войне или другом катаклизме, подпитывают свой страх. Потом это проходит, и во взрослую жизнь мы уже вступаем без панических настроений. Не все. Некоторые живут с этим чувством годами. Это был декабрь – снежный, ледяной, словно из жутковатой скандинавской сказки. Я одет не по погоде. Куртка на рыбьем меху проклято шуршит кожзамом и топорщится на плечах. Глаза слезятся от сильного ветра, но я никак не могу их закрыть. Прямо передо мной стоит моя смерть. Она среднего роста, непричесанная. Лицо смерти не выражает ничего – как гипсовая маска, сделанная с лица упокоившегося поэта. Мы встретились ночью на детской площадке, под скрип старых качелей. Нас со всех сторон обступают высокие панельные дома с погасшими окнами. Все спят. Смерть смотрит мне в глаза, но меня это мало занимает. Все мое внимание сосредоточено на ее руках, обхватывающих тяжелый пистолет. Я не вижу, но знаю – у пистолета рыжая бакелитовая рукоять с затертой от времени звездой. В дуле, направленном ровно в мой лоб, кроется тьма. Она, что та бездна, всматривается в меня и ждет чего-то. В эту секунду в голове, как на старом японском видаке, начинает крутиться мятая магнитная лента. Документальный фильм, смонтированный из моих недавних воспоминаний. Было еще очень тепло, осень только подбиралась к городу. Для меня открылся совсем иной мир. Новые, приятные и не очень, лица. Какие-то доселе невиданные опыты. Эта странная девчонка, которую все любили и считали не от мира сего – не сумасшедшей, но очень близко к тому. Собственно, из-за нее все и случилось. Сейчас я понимаю, что нам не стоило бы тогда ввязываться в эту глупую авантюру. Как же все-таки завидую тем, кому судьбою уготовано умереть естественной смертью.