Depaysement

Я пишу на запотевшем стекле какие-то буквы. Они редко складываются в слова, но если повезёт, жизнь как-нибудь сама разберёт, что куда. Я сплю в ванной возле батареи. Прямо лёжа на полу я рассыпаюсь на куски, на гранённые осколки мыслей Теккерея. У меня есть кровать (двуспальная, право), подушки и одеяла, но запотевшее отражение моё хлопает в ладоши да кричит "Браво", когда я вновь прихожу к нему. Эта панацея засела глубоко, я даже не мыслил, что настолько – иногда чтобы сделать вдох, нужно долго силы копить и считать, сколько шагов мне осталось до плитки с надписью "сдох" и цифрами от моего дня рождения до, возможно, сегодняшнего. Капли текут по бледной коже. Я смеюсь, громко, и мне от этого тошно, так что, может, однажды я соберусь с силами на последний рывок. А пока мой последний островок сознания, с батареей и запотевшим зеркалом, в котором теряются мои черты, благословит мои душу грешную. И теперь скажи мне, разве могу я как-то иначе? Мои слова заторможены, но мысли поспешные, меня тошнит от них, и их тени приспешные живут в этом доме и стенах давно. За эти глупые буквы на стёклах я плачу частицами разума, дорого так, но шепчет мне что-то, что не расплачусь никогда.