Не понять

      Неделя выдалась довольно приятной, весна радовала тёплой погодой и ярким солнцем, трава зеленела, птицы пели, лужи всё также оставались грызными, в воздухе витал запах краски, ну а Ямагучи Тадаши работал. Работать или учиться в такую погоду просто грех, а делать и то и то — настоящее кощунство.       Тяжело вздохнув, Ямагучи закончил с очередным заказом и поправил чуть съехавший в сторону фартук. Сейчас бы пройтись по парку, почитать что-нибудь на скамейке, в окружении древесных крон, да даже покормить уток неожиданно стало очень привлекательной затеей. Но нет, кушать всё же хочется, а без денег это сделать было весьма проблематично. Именно поэтому, не став загружать голову ненужными мыслями, Тадаши поздоровался с только что вошедшим посетителем. Поздоровался и замер. Что-то знакомое промелькнуло в золотистых кудрявых волосах, карих глазах, в ободке очков. — Цуки? — нелепо открыв рот и сжав пальцами края фартука, прошептал Ямагучи и быстро отвёл взгляд, понимая, как нелепо сейчас выглядит в глазах бывшего друга. — Кхм, добро пожаловать! Вам что-то подсказать или вы уже готовы сделать заказ? — не то, чтобы в их дружбе был момент, заставивший их прервать общение. Нет, момент то, может, и был, но знал о нём только Тадаши и делиться им ни с кем, включая Цукишиму, не собирался. Влюбиться в друга детства так себе идея, конечно, а влюбиться в друга детства, состоящего в отношениях, — тем более. — Ямс? Давно не виделись, — немного хрипловато, но тем не менее спокойно отозвался Цукишима и продолжил. — Да, мне, пожалуйста, мятный раф и клубничный донат. — Это точно, — голос звучал звонко. — Будет сделано! — отропартовал Ямагучи и, немного неуверенно улыбнувшись, принялся за заказ.       Их общение прекратилось ровно, будто так и надо было, будто не было в этом чего-то разрывающего душу и наполняющего её тоской. Стали меньше гулять, меньше разговаривать, меньше списываться, всего меньше. Тадаши не винит ни Кея, ни тем более Хироку. Она была милой и светлой, дарила улыбки всем, кто её окружал, она была лучиком Цукишимы, добрым и ярким.       Ямагучи понимал, понимал их обоих. Но ревность дело такое, чистой силой воли и мозгами её не затушить, а поэтому им было принято волевое решение — свести общение с Цуки на нет. С глаз долой, из сердца вон. Так говорят? Вот и договорили. Последний год в старшей школе прошёл для Ямагучи как в тумане, экзамены, волейбол, Цукишима и Хироку, выпускной и вишенкой на торте — переезд в Токио. Он даже не попрощался, просто убежал, как последний трус. — Раф с мятой и клубничный донат, вам с собой? — несмотря на роящиеся в голове мысли, голос у Ямагучи был спокойным и приветливым, прямо как полагается хорошему бариста из хорошего кафе. — Нет, спасибо, — немного нервно, как показалось Тадаши, кивнул Цукишима и, подхватив заказ, двинулся к ближайшему столику. Походка его была немного нетвёрдой, и Ямагучи пришёл к выводу, что его сильно удивила их с ним встреча.        Если бы не прекрасное умение держать себя в руках и не приклеенная намертво улыбка, Тадаши бы уже давно трясся где-нибудь под столом, заливаясь слезами. Нет, поплакать он ещё успеет, дома можно, дома никто не увидит, не будет строить жалостливое лицо и утешающе говорить, что всё будет хорошо. Тадаши такого не любил, не одобрял и люто ненавидел.        Жалость — самое ужасное, что люди могут испытывать друг к другу, даже ненависть была не столь отвратительной. Тихо выдохнув через нос и мягко улыбаясь, Ямагучи принялся выслушивать заказ следующего посетителя.       Главное — не смотреть в сторону белобрысой макушки. Всё будет хорошо, если просто не смотреть. Он и не смотрел, целый час старательно игнорировал существование Цукишимы, и у него вроде как даже неплохо получалось. Получалось ровно до того момента, пока Кей не подошёл к нему сам и немного напряжённо спросил: — Когда твоя смена заканчивается? Я бы хотел с тобой поговорить, если ты не против.       Единственным верным вариантом для Тадаши сейчас было отказаться, сказать, что занят, любыми способами избежать разговора, которого до ужаса боялся. Верным то он был, только вот объясните это непутёвому сердцу и непослушному языку. — Да-да, конечно не против, я освобождаюсь в шесть, тогда можем поговорить. — Хорошо, — кивнул Цукишима и Ямагучи поймал себя на мысли, что не узнает старого друга; тот вёл себя совсем иначе, чем раньше, хотя откуда Тадаши знать, если в последние месяцы они почти не общались. — Тогда я зайду в шесть. — Договорились! — улыбнулся Тадаши, внутри дрожа от необъяснимого страха.

***

      Стрелка часов неизбежно двигалась к шести часам на циферблате, заставляя сердце Ямагучи биться сильнее. Сегодня они поговорят, сегодня они сделают то, от чего Тадаши пытался сбежать уже почти два года. Сегодня всё решится. Хотя, почему он был так уверен в том, что Цуки хочет обсудить именно чувства и причины прекращения общения? Об этом и слова не было сказано, может, он всё надумал, а любителю динозавров просто захотелось вспомнить прошлое и понастольгировать? Почему бы и нет, Ямагучи был бы тоже не против поговорить о их прошлом, правда, если оно не будет касаться второй половины их последнего учебного года в школе. Слишком сложно.       Ровно в шесть, как по команде, дверь в кафе приоткрылась, заставляя мелодичный колокольчик огласить об этом немногочисленных посетителей и Ямагучи. Подойдя к стойке, Цукишима приветливо кивнул и вопросительно посмотрел на Тадаши, мол «ты скоро тут?» — Можешь подождать ещё десять минут, пожалуйста, мне нужно закрыть кафе, — стараясь, чтобы голос звучал уверенно, попросил Ямагучи. — Конечно, — кивнул Цуки и спросил, — почему кафе так рано закрывается? — Сегодня короткий день, по пятницам мы всегда закрываемся на два часа раньше обычного, — мягко пояснил Тадаши, отключая кофемашинки и проверяя чеки. — Значит, мне повезло? — дёрнул уголком губ Кей, и именно в этот момент он показался Ямагучи его старым добрым Цуки. — Можно и так сказать, — хмыкнул Тадаши и внезапно громким, хорошо поставленным голосом вежливо обратился к посетителям. — Дорогие гости, мы закрываемся, прошу вас покинуть кафе в ближайшее время. Спасибо за понимание, ждём вас снова. — Закончив привычную речь, Ямагучи повернулся к Кею и спросил. — Где ты хотел поговорить? — Можно пройтись до парка, там у пруда есть удобные скамейки, — предложил Цукишима и вопросительно посмотрел на Тадаши. — Да, конечно! — улыбнулся Ямагучи и направился в выходу. — Идём? — уже закрывая входную дверь на ключ, поинтересовался он у Цуки и, получив утвердительный кивок, направился в сторону парка. Как хорошо всё сложилось, ещё утром он мечтал о походе в парк, а сейчас идёт туда со своей первой и пока что единственной любовью. Всё бы ничего, но идут они не просто романтично погулять под луной, а о чём-то поговорить. Неизвестность пугала. Что такого хотел обсудить Цукишима, что позвал его прямо сегодня, прямо в день встречи, не обговаривая всё заранее. На него не похоже. Нет, не так. На Кея, которого знал Тадаши, не похоже.       Пока мысли путались в голове, Ямагучи даже не заметил, как они приблизились к парку. Середина марта — темнеет поздно, а поэтому на улице всё ещё было светло, а ещё стоял запах свежескошенной травы, краски и мокрого асфальта. О боги, как сильно Тадаши любил этот запах. С удовольствием вздохнув полной грудью, он перевёл взгляд на задумчивого Цуки. — Ямс, я вот что хотел спросить, — «видимо, до пруда и скамейки разговор не подождёт", мелькнула испуганная мысль в голове Тадаши, но вида он не подал. — Что я сделал не так? — голос тихий и совершенно точно извиняющийся. Ой, что же это? Звуки разбивающегося сердца? Ямагучи искренне верил в то, что ещё больше оно разбиться не может, и как же он ошибался. Цуки всё это время винил во всём себя? Думал, что сделал что-то не так? О боги, какой дурак. — Ты не сделал ничего плохого! Дело… — закончить ему не дали, только посмотрели в глаза и закончили пылкую фразу тихим спокойным громом. — Не во мне, а в тебе? — чуть приподнятая бровь, показывающая малую долю того скептицизма, что раньше так и исходил из Кея, заставила Ямагучи опустить плечи и кивнуть: — Да. — Пизда, — устало прикрыл глаза Цукишима, Тадаши же не сдержал насмешливого фырканья. Он даже не догадывался, как сильно ему не хватало этих подколок, — можешь, пожалуйста, мне объяснить, почему полностью игнорировал моё существование почти весь учебный год, а потом свалил ко всем чертям и даже не попращался. Ну так, ради любопытства спрашиваю, может, всё-таки соизволишь ответить, — а вот и старый добрый язвительный Цукишима. Так и стоя посреди дороги, с опущенными плечами и тяжёлым сердцем, Ямагучи не находил в себе сил ответить. Может, именно сейчас тот момент, когда стоило бы наконец признаться во всём, объяснить причину тех нелепостей, что он самолично создал, разрушая их крепкую дружбу? Может, сейчас действительно пора? — Прости, — вдруг как-то резко и неожиданно сказал Цукишима, — я не хотел давить на тебя и быть грубым, прости. — Ты чего? — словив непонимающий взгляд бывшего друга, Цукишима озадачено нахмурился. — Разве не моя манера общения оттолкнула тебя? — гораздо более тихо и неуверенно спросил Кей и чуть отшатнулся от взмахнувшего в негодовании руками Ямса. Гневно заблестели карие глаза, да что уж тут, казалось, даже волосы на голове зашевелились от злости. — Как ты мог подумать, что виной всему служит твоя манера речи?! — громче, чем следовало, воскликнул Ямагучи. — Как ты в принципе мог подумать, что дело в тебе? — уже тише, почти шёпотом. — И правда, как же я так мог подумать, когда единственный близкий друг решил оборвать общение со мной без объяснения причин, — голос Цукишимы звучал устало, немного зло, и самую малость раздражённо. — Дело, — начал было Ямагучи, но его прервал голос Цукишимы, явно передразнивавшего интонации друга: — Не в тебе, а во мне? Так ведь? — из под стёкол очков блеснули обидой глаза. — Ты, видно, не до конца понимаешь, что тогда произошло, раз так говоришь. — Я понимаю! — голос дрогнул, сердце бешено забилось в грудной клетке, этот разговор не сулил Ямагучи ничего хорошего, лишь новые переживания. — Понимаю, быть может, даже лучше тебя, — на последней фразе голос от волнения стал очень звонким, непослушные пальцы комкали край куртки. — И что же ты понимаешь? — приподнял бровь Кей, прямо как раньше, и Ямсу на миг показалось, что не было того времени разлуки и неясных обид. — Может, если расскажешь, и до меня соизволит дойти сия тайна. — Цуки… — голос всё ещё слегка дрожал, но Тадаши упрямо попытался взять себя в руки. — Цуки, дело действительно не в тебе, это не оправдание и не ложь, — ну вот, сейчас он наконец сможет избавиться от груза вины и ответственности за резкое обрывание общения, если он признается, Кей скорее всего сам тут же захочет прекратить всякие разговоры. Нет, не из-за гомофобии или предвзятого отношения, просто такая «малость» не считалась для Цукишимы весомой причиной для глупого бегства Ямагучи из его жизни. — Ну и? — приподнял бровь Кей, смотря на замершего Ямагучи, выражение его лица сейчас напоминало выброшенную на берег рыбу: выпученные глаза, открытый рот. Ну да, сложно сказать своей первой и последней любви о своих чувствах, это вам не кофе заварить. — Понимаешь, на самом деле, это всё одна очень глупая нелепость, — выдохнул наконец Ямагучи и опустил глаза, принимая судьбу. Ничего же не случится, если он скажет это сейчас? Осознание того, что теперь они не будут видеться каждый день в школе, да и вообще скорее всего не будут видеться, подтолкнула Тадаши к обрыву. — Не понимаю. — Я… — воздуха резко стало не хватать, вот так и решайся признаваться кому-то в любви. — Тебя люблю, — сердце замерло, казалось, шум деревьев и пение вдруг разом стихли, само время застыло и тянулось медленно и тягуче, словно вязкая карамель. Не поднимать голову, главное просто не поднимать голову и не смотреть в глаза Цукишимы, и тогда всё обойдётся, всё будет хорошо, обязательно будет.