Пески времени

      Стоило Сириусу оказаться в комнате, как он закричал. Всю дорогу Джеймс его не отпускал, а Бродяга смеялся. Он так и не смог вернуться из того ада, с которого сбежал в шестнадцать. Теперь, стоило двери закрыться, на Блэка сполна накатила истерика. Словно он до сих пор находится в общем зале, прикованный к стулу. Его окружает семья и родственники. Они ждут казни, попивая вино. Выродок. Позор. Паршивая овца. И все из-за того, что он отказался кланяться в ножки больному ублюдку с манией величия, отказался от вступления в преступную организацию, сорвал собственную помолвку, дружит с отрепьем. О, это они еще не знают, что он шашни водит не только с простолюдинками, но и простолюдинами. Его бы тогда вообще пристрелили, как какое-то животное. Уж лучше так, чем это. В первые секунды он даже не понял, что произошло. Вот Сириус видит Беллатрису. Кузина как всегда безумно смеется, а в руках у нее какое-то странное приспособление. Она подставляет его к указательному пальцу, а потом… Щелк! И ногтя больше нет. Лишь окровавленное пятно. Не сдержавшись, Бродяга закричал, задыхаясь от боли. Какого хрена она творит? Он был готов к пыткам током — любимое развлечение матери, но не к этому. Поэтому, когда устройство установили рядом со средним пальцем, Сириус разучился дышать. Нельзя кричать. Все эти уроды только и хотят этого. Поэтому зажмурившись и стиснув зубы, он принял следующий щелчок с громким и болезненным стоном. Он больше не закричит. Не дождутся. Рано или поздно им надоест из-за отсутствия реакции. Щелк, и ноготь с безымянного пальца отскочил. Парень покрылся холодным потом. Они же отрастут обратно? Если нет, то будет в перчатках ходить. Щелк. А потом в дело пошел большой палец. Его Беллатриса просто сломала. На второй руке Сириус отключился, не дойдя до конца наказания. Пусть резвятся, пока могут.       Джеймс опустился на пол рядом с другом, беря того за руки и останавливая. Бродяга не переживет, если у него останутся проплешины, а это имело место быть — так сильно он дергал свои волосы. Было бесполезно просить успокоиться — это не поможет. Пока Сириус не устанет, Поттер только и может, что не позволять вредить себе. Он помнит его руки, когда Блэк пришел к нему. Три сломанных пальца, остальные без ногтевых пластин. Руки были замотаны бинтами и воняли какой-то мазью, но заражение уже началось. Тогда его родители ни говоря ни слова отвезли беглеца в больницу. Миссис Поттер всю дорогу не отпускала от себя друга сына, утирая слезы рукавом. Яркий ребенок, с кем Джеймс был знаком с самого детства, теперь вздрагивал от малейшего прикосновения, а глаза были пустыми. Блэки были известны повсюду. Криминал, шоубизнес, политика, полиция — везде были они. И слава о них ходила дурная. Но женщина даже и мыслить о подобном не могла — издеваться над собственным ребенком было недопустимо. Позже в больнице Св. Мунго нашлись не только повреждения на руках. Ожоги словно от окурков, множественные синяки и гематомы, переломы ребер, следы от удушья, пусть и сходящие. Тогда Поттеры ни секунды не сомневались в том, что Сириуса они больше никогда не отдадут этим варварам. Пусть хоть с автоматами к ним приходят. У них тоже вообще-то есть связи. Но за Блэком никто не пришел.       Джеймс не отходил от друга ни на шаг. Бродягу сразу же госпитализировали, поэтому Сохатый поселился в палате на две недели. Мать на это ничего не сказала, а отец привез сыну сменные вещи. Пусть только попробуют его выставить из палаты, он им всем покажет. Джеймс никого не подпускал к другу кроме врачей и своих родителей. Даже от них Сириус вздрагивал, хотя и пытался улыбаться. Хвоста же Поттер не пускал до последнего. Жалость сейчас было последним, в чем нуждался Блэк, но Питер пробрался в палату, когда Сохатый отошел за напитками до автомата, а когда вернулся, застал ревущего Петтигрю возле Сириуса. Больной гладил плаксу по голове, пытаясь успокоить. Тогда Джеймс был очень зол. Блэку было сейчас гораздо хуже, но он не проронил ни слезинки, а тут Хвост ревет в голос. Но вместо того, чтобы накричать на друга, Поттер сам того не ожидая, так же разревелся. В итоге Сириусу пришлось успокаивать уже двоих. Тогда он взял с друзей обещание, пока те захлебывались слезами, что никогда, чтобы не случилось, они не станут вмешиваться, если подобное произойдет снова. Разумеется, что Джеймс, что Питер, не хотели обещать подобного, но Блэк настоял. Его семейка — сплошь безумные уроды, и последнее, чего хочет Бродяга, так это то, что их гнев падет на его друзей. И Поттер с Петтигрю пообещали. О чем Джеймс жалеет до сих пор. Пора нарушить свое слово. И это ему показал парень, которого они знают всего лишь несколько дней.       Римус сидел в угнанном автомобиле, опустив голову на руль. Окна в машине он открыл, но дым от сигарет не спешил выветриваться из салона. Скурив полностью только первые две сигареты, остальные он просто подкуривал и оставлял тлеть. Это что вообще было? Римус видел подобных ребят, как Сириус. Пленные. Во время боевых действий иногда задумываешься, что лучше: сдохнуть под обстрелом, или попасть в плен. Те, кого удавалось спасти, чаще всего не возвращались. Многие вешались еще в казармах, кто-то уже по увольнению дома выбивал себе мозги, а кто-то до конца дней мог просидеть на таблетках. И Люпин сам вытаскивал их холодные тела из петель, хотя мог пару часов назад зашивать и обрабатывать их раны. Даже ему, равнодушному к смерти и увечьям, становилось тошно. И он видел страх в чужих глазах, стоило спасенному бедолаге вспомнить о случившемся. У Сириуса были как раз такие же глаза. Глаза человека, испытывающего животный страх. Нужно было сразу двинуть этой ненормальной бабе по роже, а не ждать окончания встречи. Он ее определенно застрелит. Или свернет ей шею. Римус делал подобное. Когда они нашли лагерь противника, Лунатик сам вызвался добровольцем на зачистку. Для остальных это была стандартная операция, а для парня акт мести. Да, он не был привязан ни к кому из тех, кого отправили домой в цинковых гробах, но желание отомстить в нем горело. Он знает очень много способов, как заставить страдать. Жаль, что пленных они не берут. Остается только отправить каждого нелюдя к прародителям наиболее жестоким способом из возможных. И теперь Римус снова не мог унять гнев. У него не было ПТСР, но сейчас ему казалось, что это не так. Он все еще слышал чужие хрипы и чувствовал под пальцами пульс. А еще что пальцы обожгло. Тихо выругавшись, он потушил сигарету в автомобильной пепельнице. Нужно взять себя в руки и вернуться в свою комнату, чтобы подготовиться к новому дню. Скоро будет завтрак.       Лили сидела в комнате, закрывая уши руками. Крики Сириуса были слышны через комнату, и девушка не могла в это поверить, что они принадлежали этому парню. Для Эванс Блэк всегда был высокомерным засранцем, громким, ярким, неунывающим, а за эти пару дней он открылся для нее с другой стороны. Переживающим из-за брата, напуганным и таким. Она была так благодарна Римусу за то, что он не сдержался. Эта женщина должна была получить по заслугам. Лили никогда не была из тех, кто могли пожелать кому-то зла, но сегодня она мысленно пожелала машине, в которой уезжала Беллатриса, перевернуться или слететь с обрыва. Теперь же она молилась, чтобы Блэка оставила истерика. И старалась не заплакать. Вот что-что, а жалости этот мажор к себе не допустит. Он и так хорошо держался, значит и она должна. Чтобы за завтраком она могла на него ворчать, а он на это будет лишь язвить и вредничать. Только есть не хотелось вовсе. Хотелось прийти и поддержать, но она понимала, что вряд ли чем-то сможет помочь. С ним Джеймс — значит можно не волноваться. Эти двое словно братья, и Поттер сможет успокоить Бродягу. Просто пока не получается.       Питер все еще сидел в столовой. Какое же он чмо! Выпендривался, пока Беллатриса сидела далеко, а стоило ей подойти, как все, обделался. Только и мог, что лепетать о помощи. Он же был рядом! Мог оттолкнуть, накричать. А что он сделал? Правильно. Ничего. Бесполезный Хвост. Сириус всегда за него вступался, когда Петтигрю задирали, даже тогда, когда они не дружили, влезал в драки, ругался с учителями, но всегда был на его стороне. Джеймс не боялся, и что-то Питеру подсказывает, теперь он не собирается сдерживать обещание о невмешательстве. А он просто жалкий трус. Даже Лили была злой. А Римус… Римус молодец. Он, даже если бы его Сириус заставил пообещать то же что и их, врезал бы этой сумасшедшей без раздумий. Римус храбрый. Римусу все равно на фамилии и чужое положение в обществе. А ему не все равно. И теперь его другу плохо, а Петтигрю только и может смотреть уже на новую скатерть. И шмыгать носом, утирая непрошеные слезы. Слезы не по другу, а по себе. Никчемному, бесхребетному. Мисс МакГонагалл, пропустившая все представление, лишь качала головой, сочувственно вздыхая — видимо профессор ей рассказал о случившемся. Черт! Сириус сам на себя мишень повесил, сказав, что только он видел конечный пункт, отведя беду от них. А он даже не может прийти и поддержать, потому что знает, что разревется, будет просить прощения и жалеть. А это последнее, что нужно Блэку. Сейчас нужно встать и умыться. Скоро будет готов завтрак.       В отличие от прошлого ужина, за завтраком царила тишина. Только стук столовых приборов о тарелки разбавлял гнетущую атмосферу. Омлет с беконом и овощами выдался на славу, как и свежеиспеченные булочки, но аппетита ни у кого не было. Лили пыталась несколько раз начать беседу, но в последний момент останавливалась.       — Кто-то умер? — Сириус не торопясь намазывал на булку масло. — Или, боже, надеюсь, что нет, у меня появились седые волосы, и вы не знаете, как мне это сказать?       — Не думала, что чья-то смерть и твои волосы стоят в одном списке. — Лили, не сдержавшись, хихикнула.       — Мои волосы — достояние всего мира, Эванс. Они лучше, чем твои рыжие в сто раз. Правда, Питти? — Блэк повернулся к дернувшемуся другу, стоило к нему обратиться. — Скажи, у кого волосы краше. У Сохатого спрашивать бесполезно — он не объективен.       — А? — Хвост растеряно смотрел на парня. — У кого волосы красивее?       — Именно! — Девушка перекинула косу вперед, поддерживая странный спор. — Мои же красивее?       — Ну, у Лили они длиннее. — Петтигрю старался подбирать слова. — Да и цвет редкий и яркий.       — Кусок крысятины. — Бродяга фыркнул и стащил с тарелки друга последний кусочек бекона, закидывая его себе в рот. — Пусть теперь Эванс тебя содержит.       — Нет у тебя седых волос. — Джеймс чуть привстал и склонился над макушкой друга. — Или я их просто не вижу. Хотя я в очках.       — Вот! Джеймс — мой единственный друг. — Сириус довольно заулыбался. — А ты, мое лунное дитя, что думаешь?       — Думаю, что седым ты был бы таким же привлекательным. — Римус слабо улыбнулся, но этого хватило, чтобы Блэк ему подмигнул. Возможно, Бродяге сейчас намного лучше и не стоит заострять на утреннем событии внимание. — Что мы ответим кстати?       — А что отвечать? — Откусив булку, Сириус продолжил уже по делу. — Пока они думают, что финальное место знаю только я, вы в безопасности. Но братишка и его компашка от нас точно не отстанет. Поэтому я предлагаю согласиться на их условия до места назначения.       — И по основным отметкам их водить? По одной? — Джеймс отпил кофе. — Чтобы от нас не избавились раньше времени?       — А потом что? — Лили вступила в рассуждения. Пока план казался логичным.       — А потом нам помогут связи профессора? Я прав, профессор Дамблдор? — Люпин отставил пустую тарелку и выжидающе смотрел на старого мужчину. — Ваши слова о том, что вы сведете нас с теми, кто может предоставить оружие еще в силе?       — Разумеется. — Хозяин дома лукаво улыбался. — Мне бы очень не хотелось, чтобы те бесценные артефакты, о которых говорили те господа, оказались не в тех руках.       — Тогда я буду делать, что скажете. — Питер не знал, что добавить. Но кивок Джеймса его успокоил.       — Тогда предлагаю вам посетить торговый центр, чтобы скоротать время до вечера. Думаю, ваш гардероб не очень подходит для путешествий по жаре. — Профессор снова не сдержал улыбки.       — Ну, Эванс, так как у тебя самые красивые волосы, Питера одеваешь ты. — Сириус усмехнулся жалобному писку друга. — Я одеваю только свой фанклуб.       — Лили, не слушай его. — Джеймс кинул в Бродягу салфетку. — Я куплю тебе все, что захочешь.       — Подкаблучник. — Выдал Римус быстрее, чем подумал. — Упс… Прости, приятель.       — Под этим каблуком я готов находиться вечно. — Мечтательно смотря на девушку, уже Поттер получил салфеткой, брошенной Лили, вынуждая друзей рассмеяться. Мрачная туча над их головами окончательно была сдута.