Пески времени

      Когда искатели сокровищ добрались до ближайшей больницы, уже светало. Вместе с другими наемниками Римус разбирался с последствиями их ночной вылазки, пока они ехали в автобусе. Лили была без сознания после транса, Джеймс весь избит, а нос украшала крупная длинная рана. Главное, что все кости были целы. Как и у него, хотя разбитая коленка мешала нормально передвигаться в движущемся автобусе, а на остальные побои он даже внимание не обратил. Питер, Северус и Люциус не пострадали, а Регулус был изрядно поцарапан камнями. Но больше всех досталось Беллатрисе и Сириусу. Младший Блэк не подпускал к себе никого, пока его брата не осмотрят. Бродяга отделался синяками, ссадинами и неглубокими ранами, но самое серьезное было его плечо, выбитое из сустава и наливающийся синяк на боку. При первичном осмотре Римус не нашел никаких повреждений внутренних органов, но на то они и внутренние — пока его не просветят, нельзя ничего утверждать. И, Люпин надеялся, что он не ошибся. Если у Сириуса разрыв селезенки, то он попросту не дотянет до больницы. Беллатриса получила перелом ребер. Лунатик даже прикоснуться к ней нормально не мог, не причиняя боли женщине. Еще и дыхание поверхностное и частое. Булькания не было на первый взгляд, поэтому самого страшного, а именно пробитого легкого вроде удалось избежать. Возможно, кость просто упиралась в орган, вызывая боль. А может и нет. Поэтому повязку приходилось ей накладывать в четыре руки, стараясь зафиксировать то, что есть, и не деформировать еще больше поломанные кости. Им обоим определенно нужен рентген и компьютерная томография.       — С ними все будет хорошо. — Кому он это сказал? Себе, Джеймсу или Регулусу, садясь напротив него. Пора бы и этим парнем заняться. Как же на самом деле у него гудело все тело. И осознал Римус это только тогда, когда опустился на кресло.       — Разумеется, будет. — Блэк не стал комментировать тот факт, что Люпин больше нуждался в помощи, чем он сам. — Нас тренировали с детства для преодоления подобных передряг. Мы лучшие люди. Лучше, чем вы.       — Да-да. — Лунатик закатил глаза и схватил парня за подбородок, вынуждая замереть. — Сиди смирно, лучший человек. Голова болит? Тошнит? Слабость?       — Все со мной нормально! — Регулус хотел отвернуться от раздражающего света, направленного в его глаза, но его подбородок был крепко зажат между пальцами. Еще и воспоминание того, как этот простолюдин может смотреть, накатило внезапно. — Если ты ищешь сотрясение, то его там нет.       — Это радует. — Убедившись в нормальной реакции зрачков на свет, Люпин слабо улыбнулся. — Питер, — обратился он уже к подошедшему к Сириусу Хвосту, — с ним все будет хорошо. Лицо попроще сделай. А то, когда он проснется, решит, что без волос остался. И ты точно ни в чем не виноват.       — Лунатик, — Петтигрю захныкал и, сев за парня, уткнулся лицом ему между лопаток, — я его подвел. Я же их навигатор.       — Ты сделал больше, чем мы. А Сириус — взрослый мальчик, и понимал всю опасность. — Замечательно. Снова Питера успокаивать. А его кто успокоит? — Он обязательно очнется, а от царапин не останется и следа. — Люпин старался не показывать, что ему больно. Лили несколько раз приложила его спиной о землю. Главное, кости целы. — А вот ваши раны на лице, — обратился он снова к Регулусу, — глубже, чем у вашего брата. Поэтому, ваша светлость, — Лунатик зажал шарик ваты в пинцете и смочил его спиртом, — если не хотите лицо как у меня, позвольте обработать и нанести мазь на ваше милое личико.       — Делай, что хочешь. — Младший Блэк прикрыл глаза, позволяя колдовать над собой.       — Но ты все равно привлекательный. — Питеру, видимо, нравилось так сидеть. Пусть он уже и не ныл, но сидеть так было приятно. — Тебе даже идет.       — Твои вкусы весьма специфичны. — Осторожно касаясь ран на чужом лице, Люпин не смог сдержать смешка. Что старший, что младший одинаково реагируют на щиплющие вещи. — Мне подуть?       — Обойдусь. — И, нет, он действительно не хочет, чтобы этот дикарь дул ему на царапины. Он не ребенок. Просто его кожа нежная. И не тянется он ближе, пока мазь покрывает каждую рану. Всем показалось. — Ты закончил?       — Ага. — Люпин отложил использованную ватную палочку, которой наносил мазь. — Все пройдет, как по маслу, если до полного заживания будешь наносить мазь.       — Учту мнение военного врача в отставке. — Регулус фыркнул и поднялся. — Раз все закончилось, мне пора. В отличие от вас у меня много дел.       — Какой важный. — Стоило Регу отойти, как Питер рассмеялся, садясь нормально.       — Как Лили? — Почувствовав, что на него больше никто не наваливается, Римус стал заниматься своим коленом. Штанина прилипла к ране, поэтому пришлось ее обрезать выше колена, чтобы убрать ткань. — Мда… Давно я колени не разбивал.       — Я помогу! — Хвост забрал аптечку и стал доставать все необходимое. — Спит. Джеймс от нее не отходит. Не представляю, как ты заставил его отвлечься для того, чтобы ему оказали первую помощь.       — Я сказал ему, что Лили ненавидит шрамы на чужом лице, поэтому со мной так и не захотела мутить. — Отложив половину штанины в сторону, Люпин принял смоченный в антисептике бинт, начав прочищать рану. По-хорошему, нужно было бы сначала помыться и переодеться, а то мало толку будет от всех процедур.       — Болит? — Петтигрю боялся вида крови, поэтому заметно побледнел, когда прилипшую ткань брюк пришлось отодрать от раны. Из-за этого снова пошла кровь, да и в целом рана выглядела пугающей.       — Немного. Но все будет хорошо. Дальше я сам. Проведай Лили с Джеймсом, пожалуйста. Может им что-то нужно. — Лунатик отвел ногу в сторону, чтобы чувствительный парень не видел безобразной раны. Еще один шрам в его коллекцию.       — Хорошо. Я быстро! — Питер подорвался с места и направился в другой конец автобуса, оставляя Римуса одного. Наконец от него все отстали, и теперь можно отдохнуть.       Лили проснулась ближе к вечеру. По характерному запаху она поняла, что находится в больнице. И как она здесь оказалась? До этого у нее жутко болела голова, а потом вообще затошнило. А дальше? Неужели это все из-за вечеринки в джакузи? Или она съела что-то не то? Ох, и перепугала она наверное ребят с Римусом.       — Сколько я была без сознания? — Эванс сладко потянулась. Ее ничего не беспокоило — ни голова, ни тошнота.       — Привет, соня. — Римус сидел на стуле рядом с кроватью подруги. — Больше двенадцати часов.       — Ого! — Удивленно выдала девушка, подмечая на друге свежий синяк на скуле, разбитую бровь и губу. — А с тобой что случилось? Это говнюки наши постарались?       — Лили, — Люпин пересел на край кровати, беря девушку за руку, продолжая уже мягче, словно ему нужно было рассказать о чем-то ужасном, — ты только не нервничай.       — Теперь я нервничаю. — Эванс нахмурилась и попыталась встать, но была аккуратно уложена обратно. Стоило Римусу коснуться ее плеч, как она почувствовала боль. — Ауч!       — Прости. — Лунатик сразу же убрал руки. — Но у меня не было выбора. Тебя могли расстрелять.       — В каком смысле? Ты меня сейчас очень пугаешь. — Лили отодвинула край больничной рубашки, замечая синяк, похожий на отпечаток ладони.       — В прямом. Ты ни в чем не виновата. И никто тебя не винит. — Парень поцеловал обеспокоенную девушку в лоб. — Просто с тобой случилось то же, что и со мной и Сириусом. Желтые глаза и все такое. Ты немного побуянила, но никого не убила.       — Но как? Я была тоже под контролем Бога? Исида? Я ничего не помню. Только то, что мне стало плохо, а потом… Я уже тут с тобой. — Эванс старалась переварить полученную информацию и вспомнить хоть что-то. Но в голове было пусто. — Ничего не помню.       — Ага. Ужасное чувство. — Мягко поглаживая подругу по голове, Римус слабо улыбнулся. — Еще и сны дурацкие могут быть. Но все уже позади.       — Тебе сильно больно? — Эванс ничего не оставалось, как смириться. А что она теперь сделает? — Только честно.       — Лили, мне бывало и больнее. Это терпимо. Больше даже неприятно, чем больно. — Люпин отвлекся на шум шагов за дверью. — Похоже, еще один побитый сейчас придет. Его ты потрепала больше меня. Но он не злится. Поэтому и ты не вини себя. Оставлю вас поболтать наедине.       — Хвост, кончай ныть! — Сириус пытался оттолкнуть одной рукой ноющего друга. — Задрал уже свои сопли на меня вешать!       — Бродяжечка, я так рад! — Питер не унимался, предпринимая еще одну попытку обнять друга. — Я думал, ты умер.       — А я вообще не рад. Мне нужен душ. — Сириус думал уже приложить Петтигрю подносом по голове, чтобы тот угомонился. — Я вас еще всех переживу.       — Когда я перестал тебя слышать, — Петтигрю высморкался в использованную салфетку, — я думал, что не переживу этого.       — Фу, Пит! Я ей рот вытирал и козявку повесил. — Блэк брезгливо поморщился. — Кстати, — выживший замялся, — как Белла?       — О, у нее сломаны ребра, поэтому ее отправили обратно в Лондон. Но я никому не рассказал, что слышал. — Питер смотрел уже на Бродягу серьезным взглядом. — Пока ты сам не захочешь рассказать Джеймсу. Легкое у нее не пострадало, поэтому все будет хорошо с этой сумасшедшей женщиной. Как вспомню твой леденящий душу голос, так поджилки трясутся. Мелкому твоему до тебя, как до Китая раком.       — Знаешь, почему-то это меня не радует. — Блэк улыбнулся из-за того, что Питер перестал скулить и расслабленно опустился обратно на подушку. — Пит, будь другом, сгоняй до Рега и скажи ему, что я очень нуждаюсь в нормальной одежде, шампуне и зубной щетке с пастой. Он из трусов выпрыгнет из-за того, что я нуждаюсь в его помощи.       — Ладно, но ты будешь мне должен. — Петтигрю сжал уцелевшее плечо друга на прощание и вышел из палаты.       — Поттер, ты совсем дурак, или да? — Лили кинула в парня подушкой. — Я тебя по голове била?       — Ты меня уже давно поразила в самое сердце. — Джеймс поймал снаряд. — Но не суть. Ты была так прекрасна. Хотя ты всегда красивая. — У Сохатого опух нос под пластырем, прячущим рассеченную переносицу, а под глазами образовались синяки. Хорошо, что он додумался снять очки перед тем, как пытаться остановить Лили. — Я без ума от тебя.       — Ты без ума и без меня. — Ух, как же ее сейчас раздражал этот парень. Пришел с цветами и подносом больничной еды, рассказал в красках, как она их чуть не поубивала, а потом на свидание позвал. Опять. — Меня снова в сон клонит. Иди отсюда и дай мне отдохнуть.       — Ох, прости. — Сохатый взбил подушку и вернул ее Лили. — Отдыхай, а я еще немного побуду рядом.       — А это обязательно? — Эванс закатила глаза, принимая свою участь. В конце концов, она его побила и виновата перед ним. — Только тихо сиди и не пялься на меня.       — Ни в коем случае. — Парень поправил ей одеяло и сел на стул. — Спи сладко, моя принцесса.       — Хвостик, ты долго. — Сириус уже оккупировал душевую комнату в палате и, услышав хлопок двери, решил, что друг вернулся с вещами. — Неси все сюда. — Он не стал оборачиваться, настраивая воду для себя.       — Ты сильно расстроишься тому, что я не Питер? — Римус остановился в дверях, прислоняясь к косяку и скрещивая руки на груди.       — Блять! — Блэк дернулся и окатил себя водой из лейки душа. — Лунатик! Ты меня до сердечного приступа чуть не довел!       — Ты меня тоже, так что мы квиты. — Пусть Лунатик и был зол на выходку парня, но смешка сдержать не смог. Бродяга так мило и одновременно смешно отплевывался от воды. — Как ты себя чувствуешь?       — Грязный и вонючий. — Сириус сморщил нос. — Плечо ноет, и бок синий, а так все нормально. Шкурка будет через недельку-полторы как новенькая, но, — оставив душ в покое, Бродяга поднял свои забинтованные кисти, — подрочить нормально теперь не могу.       — Пиздец. Это такая трагедия! — Римус зашелся громким смехом, не сдержавшись, пока этот взрослый ребенок дул губы и похныкивал.       — Харе ржать! — Сириус махнул ногой, запуская тапком в смеющегося парня. — Нахрена меня как мумию замотали?       — Моя работа. Думал, ты оценишь. — Лунатик кивнул на замотанные ладони. — Тебе помочь снять?       — Было бы славно. Игры со связыванием не очень люблю. — Блэк опустил крышку унитаза и сел на нее, протягивая парню руки.       — А я думал, что как раз наоборот. Кляп, наручники и тому подобное. — Присев перед Сириусом, Римус стал осторожно разматывать бинты. Пусть раны и не были глубокими, но их было много. — А еще я думал, что у тебя достаточно мозгов, чтобы не взрывать бомбу в каменной коробке под водой. — Злость на Блэка никуда не уходила, поэтому сейчас приходилось сдерживаться, хотя строгий голос выдавал его с головой. Безрассудный идиот!       — Я ослабил взрывчатку. Просто стены оказались не такими толстыми, как я думал. — Стоило бинтам упасть, как Бродяга стал разминать пальцы, морщась от ощущений — кожа натягивалась, тревожа свежие ранки. — Зато все выжили. Слышал, что Лилс у нас великая Богиня. Как она?       — Справится. Сейчас с ней Джеймс. — Еще и за других переживает, балбес. — Пусть ты и спас Лили, но не смей творить ничего подобного. Ты меня понял? Ты хоть понимаешь, как мы испугались?       — Я сам испугался. Сначала копья и стрелы, потом еще и вода… — Бродяга остановил Люпина, беря того за руки. — До сих пор не понимаю, как я так умудрился бежать быстро. Еще и с Беллой. Но прости меня, лунный волк. Я сделал то, что должен был. Рыжулька же была в опасности.       — Бродяга, я пришел! — Питер вернулся в палату, громко оповещая о своем присутствии. — Как ты и сказал, твой мелкий чуть из трусов не выпрыгнул, когда я сказал ему, что ты нуждаешься в его помощи. Палец даю на отсечение, но, если бы у него не было какого-то напряженного разговора, он бы сам лично тебе все это принес.       — Ну, у него бывают иногда подобные заскоки. Приливы братской любви, так сказать. Не думал, что это действительно прокатит. — Сириус рассмеялся, позволяя Лунатику закончить с его руками. — Пит, давай к нам.       — Привет. — Петтигрю явно торопился к Бродяге. Щеки его покраснели, а дыхание сбилось. — Как наш больной?       — Совсем не раскаивается в своем поступке. — Римус снял последние бинты и поднялся с пола. — Оставляю этого возмутителя спокойствия на тебя. А ты, — обратился дальше он уже к Блэку, — как закончишь лоск наводить, позови медсестру, чтобы она заново все обработала и мази нанесла на бок и плечо.       — Я думал, что ты будешь этим заниматься. — Сириус оторвался от изучения пакета с вещами.       — Я не врач этой больницы. Да и специалисты тут неплохие. — Натянуто улыбнувшись, парень вышел из душевой, оставляя друзей одних. Больше он не мог находиться с парнем наедине, которому хотелось двинуть за безрассудство. Все-таки он действительно перепугался чужой возможной смерти, а к этому он не привык.