Пески времени

      Сириус не должен был брать чужой телефон, не должен был устраивать весь этот цирк с ревностью, не должен был поддаваться на провокации, не должен был читать чужую переписку. Чего он этим добился? Очередных осуждающих взглядов? О, их было предостаточно. Блэк специально не смотрел на Эванс. Она, наверное, ликовала. Конечно, ее обожаемый Римус, наконец, одумается. И эта крысятина, наверное, тоже лапки потирала. Джеймс лишь качал головой. А что он ему скажет? Ничего. Сохатый знает Бродягу, как облупленного, поэтому ему просто жаль. Жаль… Сука! Не надо его жалеть. Просто он слишком импульсивный. И собственник. И конченый придурок. Возможно, он даже захнычет, Питер же так этого ждет, когда его будут нахрен слать, а он слезы лить. Никто не любит сложности, а Сириус Блэк очень сложный. Черт. Даже суток не прошло с их прошлой ссоры, в которой Бродяга был виноват. И снова из-за загонов. У него даже было желание пойти к брату и попросить, чтобы от Пруэттов и мокрого места не осталось. Регулус может это устроить. Да он сам готов домой вернуться, лишь бы этих рыжих ублюдков со свету сжить. Конечно, в дверях он остановился. Кроме него сейчас никто не виноват. Ему тогда что, себя убрать нужно, или что? Ну, уж нет! Нужно просто дождаться Римуса, чтобы поговорить.       Завидев Сириуса еще с коридора, Римус остановился. В своей голове он уже несколько раз прокрутил то, что скажет, но сейчас, когда этот проблемный парень сидит на диване, укутавшись в плед, и клюет носом, слова застревали в горле. Ногу нужно не резать, а рубить сразу, да?       — Чего не спишь? — Остановившись рядом с парнем, Люпин посмотрел на часы. Главное не на Блэка.       — Тебя ждал. — Бродяга потянул руку к парню, но не дотянулся, хватая воздух вместо чужой руки. — Мы можем поговорить? — Грустно улыбнувшись, Сириус спрятал руку обратно под плед.       — Мы должны поговорить. — Вот что-что, а голос Лунатик всегда мог сделать таким, каким надо. Сейчас он должен быть отстраненным. — То, что сегодня произошло, было недопустимо. Мы не в таких отношениях, чтобы ты имел хоть какое-то право так вести себя.       — Знаю. — Сириус отвел глаза. Не может он смотреть сейчас на Люпина. — Мне жаль. Правда. Прости меня.       — Я рад, что ты это понимаешь. — Рубить, а не резать. Рубить, а не резать. — Поэтому, а я на это очень надеюсь, но ты примешь мое решение…       — Давай встречаться! — Сам того не ожидая, выдал Бродяга. Нет. Он не собирается принимать ничье решение. — Начиная с этого момента! — Как же жалко он, наверное, сейчас выглядит.       — Что? — Весь фасад, возводимый до этого, рухнул, оставляя лишь растерянность и что-то еще. — Ты сейчас серьезно?       — Я бы пошутил, что это мое имя. — Отступать было некуда. Да и пример у Блэка перед глазами какой всегда был. Сколько Лили Джеймса отвергала? Сириус перестал считать на двадцать седьмом. — Ты, я, вместе. Пока без «пока смерть не разлучит нас», но в обозримом будущем и с этим делом. Ты знаешь моих друзей, я знаю твоих. Так чего тянуть? Взрослые люди, а занимаемся не пойми чем. — Как же хорошо, что руки он спрятал под плед. Они бы однозначно выдали его волнение с головой. Как и губы. Но сейчас темно, а света от приглушенной лампы ничтожно мало, чтобы заметить эту деталь.       — Ладно, давай по-другому. — Римусу пришлось взять стул и сесть перед Блэком, который так же, как и он, избегал встречи взглядами. — Сириус, ты ведь сам прекрасно понимаешь, что у нас не полу…       — Ла-ла-ла-ла! — Бродяга закрыл уши руками и зажмурился. — Я ничего не слышу. — Пусть и выглядит это по-детски, но так он не услышит того, чего боится.       — Да не шуми ты так. — Римусу пришлось податься вперед, закрывая парню рот ладонью. — Ты собрался ребят перебудить?       — … — Почувствовав на своих губах чужую ладонь, Бродяга лишь сильнее зажмурился. Если он сейчас посмотрит на Лунатика и увидит хоть что-то кроме согласия, он точно разревется. Интересно, Питер уже делал ставки на него. У этого крысеныша была забава делать ставки, когда Блэка отшивали, заревет он или нет.       — Нравится тебе или нет, но у нас реально все слишком сложно. А сложности никогда не были моим коньком. — Пришлось убрать ладонь от лица и теперь пытаться отодвинуть чужие руки от ушей. — Я не буду терпеть твои заебы вечно. Вернее я вообще их терпеть не собираюсь. И я реально могу ударить. По лицу. И сломать нос. И выбить зубы. Тебе оно надо, чтобы тебя били?       — Но ты уже терпишь. — Голос дрогнул, а глаза защипало. Главное не открывать их. — И ни разу еще не ударил, хотя поводов я тебе за эти сутки давал предостаточно.       — Терплю. — Слабак. Стоило заметить чужую дрожь, как посыпался. — Но…       — Ты мне нравишься. — Это последнее, что он может сейчас сказать. — Серьезно, Лунатик. Я не знаю, какая музыка тебе нравится, на что аллергия, какой ты, когда болеешь, любимый фильм… Я вообще ничего не знаю. Но мне все равно ты нравишься. Поэтому, как я и сказал, я не отстану теперь от тебя, даже если ты меня пошлешь.       — Блять. — Он должен был рубить ногу, а не пытаться с ней что-то сделать. Он должен был все прекратить, а не подаваться вперед, целуя парня, который, казалось, перестал дышать. Он должен был уйти, а не запускать пальцы в чужие спутанные волосы. Он должен был не позволять чужим рукам цепляться за него, а не притягивать к себе. Слишком много «должен». Все, что он сейчас на самом деле должен делать, так это зацеловывать высокомерного, ревнивого, нестабильного временами Сириуса, не давая ему возможности и вздоха сделать. Сам виноват, что перестал до этого дышать.       Обычно Сириус не любил прохладный душ. Горячая вода всегда лучше им воспринималась, чем чуть теплая. Ему нравилось принимать горячие ванны с пеной, слушая какую-нибудь незамысловатую музыку, а рядом в ведерке со льдом лежит баночка пива. Красота. Поэтому в их с Джеймсом доме две ванных комнаты. Перидически сливая остывшую, и подливая горячую воду, Блэк мог больше часа провести, нежась в облаке пены. А сейчас пены не было, как и горячей воды. Прохладные капли разбивались о его плечи, стекая по спине и по груди, но холодно не было. Было слишком жарко. А все из-за того, что Римус прижимал его к плитке душевой и размашисто входил в него. Бродяге только и оставалось, как водить руками по стене, ища за что ухватиться. Пусть его и крепко держали, но ноги подкашивались на каждом толчке. Лунатик снова мучил его. Нет, чтобы промахиваться или не так сильно давить, щадя парня, но не тут то было. Еще и рот ему зажимает. Будто Сириус сам не понимает, что они в номере не одни, и в паре метров их друзья видят десятый сон. Хорошо, что его в этот раз не терзали подготовкой. После вчерашнего его тело еще было податливым, поэтому время особо на это не тратили, хотя и тут с его губ слетал приглушенный стон. Сейчас же ему остается только глухо мычать, выгибаясь, пока в него вдалбливаются. Сегодня Римус был на взводе, поэтому и двигался грубее, чем в прошлый раз, оставляя рядом со звездочками на плече свои отметины. Дикий. Раньше Блэк никому не позволял оставлять на себе метки, но этому волку можно. Даже тогда, когда очередной укус приносит боль, член снова прошелся по простате, а рука двигается в такт точкам на его члене. Еще немного и Сириус не выдержит такого темпа. Очень хотелось целоваться, но рука глушила его голос и удерживала голову, вынуждая запрокидывать ее назад, подставляя лицо прохладным каплям. Что ж, свое он получит позже. А пока его ноги подгибаются от поступающего оргазма, перед глазами все плывет, а внутри него самая настоящая буря. Сильные испещренные шрамами руки, крепко держат его, не позволяя упасть, а рычащий голос глухим стоном доходит до слуха Блэка. Кому-то точно хорошо так же, как и ему. Еще пару движений рукой, и Сириус не может больше держаться, изливаясь в чужую ладонь. В ушах все звенит, а вода не остужает разгоряченное тело. Если бы его не держали, Бродяга бы не устоял, пока Римус доходит до конца, прижимая чужие бедра к себе. Им определенно нужен отдельный номер.       — Кстати, я так и не понял. — Как бы Блэку не хотелось ленивых поцелуев на диване, который, падла, не раскладывался, кое-что не давало ему покоя. — Где ты проебался?       — М? — Оставив короткий поцелуй на щеке, Люпин непонимающе посмотрел на парня. — Ты о чем?       — Ну, во время разговора ты сказал, что проебался. — Римус забавный. У него волосы кучерявятся от воды, вызывая у Сириуса умиленный смех.       — А, ты про это. — Люпин вздохнул и перевернулся на спину, оставляя Бродягу без объятий. — Скажем так, твой брат мне предлагал деньги, а я неудачно прикольнулся.       — В смысле? — Сириус чуть привстал. Раздражения не было. Только детское любопытство. — Только не говори мне, что ты с Регом провернул эти свои томные взгляды? — Судя по реакции Люпина, закрывшего лицо руками и тихонечко воя, Блэк угадал. — Он, что, клюнул? — Пришлось уткнуться в чужое плечо, а то хохот точно бы всех перебудил. — Бля, ну ты даешь. Ты в курсе, что ты угроза для всех натуралов?       — Иди ты в жопу. — Взмолился парень. Ему и тогда было не по себе, а тут еще и Сириус ржет. — Я думал, ты разозлишься.       — Как мы окажемся отдельно от всех, я это сделаю в первую очередь. Отыграюсь за все твои пытки над моим прекрасным телом. — Перевернувшись на живот, Бродяга подполз ближе, хватая Лунатика за нос. — Я не злюсь. Я думаю, мой братишка словил сильную гей-панику от этого твоего взгляда, аля, я выебу тебя и всю твою семью.       — Боже упаси. — Теперь пришла очередь Римуса смеяться. — Мне одного Блэка хватает.       — Самого лучшего из имеющихся, попрошу. Я еще золото, по сравнению с остальными. — Бродяга склонился над Люпином, оставляя на его губах мягкий поцелуй. — Тем более я один требую внимания как десять человек. У меня дефицит его, и вообще я недолюбленный. Поэтому я требую у вас, мистер Волк, сейчас много внимания.       — Буду рад его вам дать, мистер Собачья звезда. — Римус поправил на них покрывало, что удалось стащить из спальни, и, повернувшись к Блэку лицом, притянул парня к себе ближе. Интересно, в этот раз они тоже не дали спать Питеру?       Джеймс проснулся самым первым. Спалось ему более чем хорошо — рядом с ним спал его ангел. Лили во сне закинула на Поттера ногу, поэтому он еле сдержал восторженный писк. Он и помыслить о таком не мог. Даже храпящий Питер на протяжении почти всей ночи не мог уменьшить его радости. Интересно, это можно считать положительным сдвигом в их отношениях? К вопросу об отношениях. Вчера они стали свидетелями крупной ссоры. Сириус был не прав, но такой он уж человек. Делает, что взбредет в голову, а понятие личного пространства для него вообще не существует. Это они с Хвостом уже давно привыкли, а вот Римус… Поттер хотел вчера остаться с другом, поговорить с ним, возможно даже поддержать, но Блэк прогнал всех в комнату и остался ждать на диване. Даже волосы не расчесал, а это говорило о многом. Для Сириуса его волосы так же важны, как и возможность ходить. Если он к ним отнесся без должного внимания, значит все очень серьезно. Каждый раз, когда Джеймс выходил из комнаты, его друг все так же сидел на диване и смотрел на дверь. Как пес, ждущий хозяина. И, судя, по тому, что Сохатого ничего не разбудило, Римус скорее всего так и не вернулся. Нужно взять с собой Блэка на пробежку. Пусть проветрит голову. Прихватив одежду, Джеймс старался как можно тише покинуть спальню. Он уже мысленно готовился к тому, что его лучший друг все так же сидит, дожидаясь парня, которого умудрился за сутки вывести дважды, но вместо этого он увидел другое. Сириус спал на плече Римуса, а ноги были перепутаны. Им определенно нужно осторожно вставать, чтоб не свалиться с небольшого дивана. Люпин сопел в макушку его другу, и прижимал к себе, вызывая у Поттера лишь довольную улыбку. Странно, конечно, что он не слышал чужих разборок, а они точно были. Возможно, Сириус, наконец, научился решать проблемы, не поднимая голос.       Питер проснулся от того, что кто-то шлепнул его по лицу. Подскочив и испуганно озираясь, он увидел лишь Лили, которая переворачивалась во сне. Тогда кто его ударил? Иногда Бродяга мог так пошутить над спящим другом, но его не было в комнате. Глянув на часы, они показывали «9:41», Петтигрю встал и потопал в общую комнату. Блэк остался на диване, скорее всего. И, да, Питеру было жаль друга. Он должен был радоваться с одной стороны, ведь у него появился шанс, но вместо этого ему было горько. Сириус редко бывает таким, каким был вчера. Разбитым. А это точно не повод радоваться. Он обязательно попытается поговорить с ним, как всегда делал для него Блэк. Хватит быть тем, кого жалеют. Хватит… Стоп! Развернувшись, Питер вернулся к дивану, мимо которого он прошел, даже не проверив друга — зов природы был сильнее, так и остался там стоять. Он тут переживает, придумывает слова поддержки, а тут эти возмутители спокойствия сладко сопят в обнимочку. Пиздец… Вот и пытайся после такого быть хорошим другом. Обматерив про себя обоих парней, Хвост поплелся в одну из ванных. «Ладно, хотя бы обошлось без концерта», — думал Хвост, справляющий нужду, пока его взгляд не упал на мусорку. Вот же садомиты херовы! Хотя бы предупредили, что эту ванную они использовали не по назначению! Табличку там какую-либо приделали, или бумажку приклеили. Блядимус и Блядяга — два сапога пара. Проявили хотя бы каплю сочувствия к нему, у кого с личной жизнью беда. Или к Джеймсу, которому Лили позволит себя за ручку взять через лет десять. Да к той же Лили! Если бы она, все еще не отойдя от сна, зашла к ним и застала их за этим занятием? Она бы точно прибила их обоих. Но их не жаль. Жаль Эванс — на всю жизнь психологическая травма.       Лили проснулась в одиночестве и поперек кровати. Спать без Римуса было плохой идеей, но никто к ней не приставал, и каждый из парней держался, благо кровать позволяла, на расстоянии. Было уже половина одиннадцатого. Дотянувшись до телефона, Эванс проверила входящие сообщения, но не было ни одного от Римуса. Он же вернулся вчера? Блэк, избалованный идиот, берегов что ли не видит вообще? Нельзя же так лезть к другим и делать, что взбредет в голову. Нужно задумываться о последствиях и о чужих чувствах. Она до сих пор поражается, как Люпин ему не двинул. Гидеон за такое в нос получил однажды, а тут только накричал и дверью хлопнул. Чудеса. Которые и сейчас продолжаются. Лежат, придурки этакие, на диване, о чем-то шепчутся и хихикают. Могло бы быть и другое зрелище, знает она Люпина очень хорошо, поэтому наигранно возмутившись, девушка прошла мимо парней, закрывая себе глаза рукой. Только в ванной она не сдержала улыбки. Пусть из всех самых невыносимых, Лили все еще нравится Сириус, ее лучший друг выбрал самого проблемного парня, но пока его все устраивает, она рада. Возможно, у Римуса появятся не только друзья.