Пески времени

      Сириус все еще грустил по своим татуировкам. Первую, а именно лапки, он сделал почти сразу, как зажили его ожоги. Поначалу он боялся показывать татуировку родителям Джеймса. Они приняли его как родного, заботились, кормили, одевали, оплачивали его образование и выделили отдельную комнату. Он даже тогда завязал с сигаретами и алкоголем, чтобы не огорчать их. А тут, на тебе, недолго песенка играла. Юфимия тогда случайно увидела изображение собачьих следов на плече подростка. Тогда она зашла за стиркой, а Сириус как раз разглядывал татуировку через зеркало. Тогда Блэк и слова нормально не мог сказать. Что-то мямлил в свое оправдание и глаз от пола не мог оторвать. На что пожилая женщина лишь обняла паренька, заверяя, что ему очень идет. Сириус ей как сын. И, если ее сын таким образом хотел спрятать шрамы, то так тому и быть. Хотя звездочки парню, названному в честь самой яркой звезды, однозначно подошли бы больше. Об этом она ему и сказала. Поэтому, стоило Бродяге исполниться восемнадцать, он пустил дорожку из звезд за ухом к шее, посвящая эту татуировку Юфимии Поттер, его не родной, но самой настоящей матери. Ей понравилось.       Сейчас же Сириус ни о чем не грустил. Не тогда, когда его бедра на внутренней стороне были украшены синячками-засосами, член плотно обхвачен губами, а пальцы медленно растягивают его нутро. Ни тогда, когда на него ТАК смотрят. Словно Римусу недостаточно слышать, как ему приятно. Бродяга давно не чувствовал себя так неловко. Ох уж эти волчьи расфокусированные взгляды… Интересно, Лунатик специально сейчас так делает, или он возбужден так, что зрачки почти перекрыли медовую радужку. И эта ухмылка, когда он решает, что хватит с Сириуса ласк его члена. Губы припухли и блестят от слюны, и Блэку ну очень сейчас хочется поцеловать Римуса. Но тот лишь снова ухмыляется и оставляет нежный поцелуй на головке. Блэк почему-то краснеет, словно школьница при первом разе. Он никогда не краснеет. Краснеют только неуверенные в себе люди, а он сейчас максимально уверен в себе. Но и гореть в своем смущении ему долго не приходится. Пальцы покидают его тело, вызывая чувство пустоты. Из-за того, что Бродяга вернулся «обновленным», Люпин очень осторожно готовил его для себя. Хотя, казалось бы, куда еще осторожнее, но этот садист находил процесс подготовки таким же приятным, как и основное действие. А все попытки Сириуса участвовать в процессе, он всячески пресекал, не позволяя прикасаться ни к себе, ни к нему. Однозначно, Римус Люпин — садист. Блэку не нравится быть бревном. Особенно тогда, когда его мучают. Но в этот раз Лунатику тоже не терпится, поэтому и сладких пыток в этот раз нет. И Сириусу лишь остается выгибаться навстречу и оставлять царапины на спине в моменты, когда особенно хорошо. И не сдерживать голос. Все равно, кто их соседи. Пусть все слышат. Главное не касаться обезображенного бока, а то Блэк так ходить нормально потом не сможет. Случайно задев ногтями шрам, у Бродяги в глазах все поплыло. Римус слишком резко вошел в него, толкаясь в простату и выбивая дух из парня под ним. Сириус однозначно об этом пожалеет, но хриплый стон явно того стоит. Поэтому, уже специально впиваясь и царапая неровный шрам, Блэку только и оставалось, как подстраиваться под рваные и грубые толчки, пока его втрахивают в матрас и плавится от голоса, который сейчас Римус не сдерживает. А татуировки всегда можно заново набить.

      Он видел необыкновенной красоты женщину. В тени ветвистого дерева она пряталась от жары. Как тогда, когда он понял, что только с ней он готов провести всю свою бесконечно долгую жизнь. Он давно ее знает, но каждый раз поражается ее красоте. И мудрости, И доброте. Она всегда была самой-самой для него. И сейчас, когда тени от листьев танцуют на ее лице, легкий ветерок треплет ее волосы, а на коленях дремлют двое мальчишек, она была поистине прекрасна. Нельзя влюбляться каждый раз заново, но у него это выходит. Она гладит детей по голове, что-то тихо напевая. И любит этих детей одинаково. Ему несказанно повезло с Исидой. Другая бы не приняла Анубиса, а она… Исида — лучшее, что случалось в его жизни. И она замечает наблюдателя, мягко улыбается и продолжает петь. Мальчишки только недавно уснули после своих игр. Наверное, Гор снова гонялся за Анубисом. Редкие минуты спокойствия. Не нужно будить детей. Скоро таких беззаботных моментов у них не останется. Поэтому правитель как можно тише подходит к жене и присаживается рядом. Им тоже можно немного отдохнуть.       В последнее время она всегда была вся в делах. Тех, кто почитал и поклонялся им, становилось с каждым днем все больше. Поэтому и количество молитв увеличивалось. Ладно, Осирис. У него всегда дел много, но из-за верующих она даже сыновей не видит. Мальчишки были еще слишком малы, чтобы перекладывать на них обязанности их родителей. Но как же она тосковала по ним. По мужу. Урвав немного времени, она вышла на улицу, подставляя лицо безжалостному солнцу. Людей оно губило, но не Богов. Тем более они создали для себя прекрасный оазис с прохладным озерцом и сочной зеленью. Сыновьям очень нравилось играть тут. Гор, неугомонный ребенок, все бегал за братом, пытаясь поймать более спокойного Анубиса. Это дитя не было таким же тактильным, как ее родной сын, поэтому ему только и оставалось, что убегать и прятаться. Расположившись возле дерева, она любовалась сыновьями. Казалось, что они даже повзрослели. Совсем немного. Не на столько, чтобы из одного сына делать правителя, а из другого судью и проводника для мертвых. Пусть еще немного побудут детьми, радуя своими шалостями материнское сердце.

      — Как ты себя чувствуешь? — Римус переносил закуски из гостиной и прихватил пару баночек Колы.       — Тебе прилично или неприлично? — Сириус довольно потянулся и чуть приподнялся на локтях. — Если прилично, то удовлетворенно. Если неприлично, то выебанным. Но я не прочь повторить. — Подмигнул Блэк парню с подносом.       — С удовольствием. Только если ты сможешь встать и дойти до меня. — Люпин специально остановился в дверях, слабо улыбаясь этому лохматому парню с вмиг надувшимися губами. Не встанет. — Поэтому не сегодня.       — Это мы еще посмотрим. — Половину недоразумения от воскрешения он уже исправил. Оставалась вторая. — Я всегда получаю то, что хочу.       — И на данный момент ты хочешь перекусить, выпить Колы и покурить. — Поставив поднос над парнем, Лунатик забрался в кровать. — Лимит твоих хотелок выполнен на сегодня. — Оставив поцелуй на виске, Люпин открыл газировку и отдал банку Блэку.       — Мне кажется, что ты сам скоро передумаешь. — Приняв напиток, Сириус откинулся спиной на приподнятую подушку. — Я, кстати, карты достал. Так что я заслужил.       — Какой ты молодец. — Выбрав из оставшихся закусок менее заветренную, Римус протянул ее парню. — Это как у тебя вышло? Хитростью, насилием или шантажом?       — Спасибочки. — От большого глотка у Бродяги заслезились глаза, но закуску сразу закинул себе в рот. — Какого ты обо мне мнения? Я просто попросил, и Регги мне их отдал просто так.       — Тогда это Регулус заслуживает твой еще один раз своей добротой и щедростью. — Получив хлопок по животу, Римус засмеялся. — Завидуешь, что ему перепадет?       — Я тебе перепаду! — Еще шлепок. — Если бы Лили или ты пришел за картами, то он бы вам не дал. — Его, что, провоцируют? Ох уж этот волчара. Права была Рыжулька, когда говорила, что Римус далеко не идеальный.       — Как показала практика, он бы мне дал. И карты тоже. Держи. — Подкурив, Люпин протянул Сириусу сигарету. — Награждаю тебя папиросой. — Взяв за другую руку, Лунатик оставил поцелуй на ладони. — Не бесись.       — Больно надо. — Фыркнув, Блэк затянулся предложенной сигаретой. — Тем более я намного лучше своего брата. Все так говорят.       — Это чем? — Нельзя подстрекать Сириуса. Это может плохо закончиться. Но он очень плохой человек, раз наслаждается чужим возмущением. Вон, Блэк даже затянуться забыл.       — Всем! С недавних пор у меня идеальная кожа без единого изъяна, я красивее и веселее. Еще универсал. — Тлеющая сигарета подождет. — И волосы, — зачесав их пальцами назад, эмоционально продолжил парень, — у меня шикарные. И глаза у меня божественные.       — Регулус тоже хорош собой, и глаза у вас одинаковые. — Пришлось удерживать ладонь уже крепче и продолжать оставлять легкие поцелуи. Сириус пытался вырвать руку из его захвата, злясь. — И волосы… У тебя они просто длиннее. А еще он моложе. И предпочтения у него возможно такие же, просто он еще не пробовал.       — Вот тогда и ебись с мелким. — Его же откровенно дразнят. Он не должен вестись. Но ведется и злится. Даже ногой Римуса пнуть попытался. — Раз тебе такие больше по вкусу. — Пусть радуется, что об него тушить окурки не стали. Блэк помнит — это больно. Поэтому недокуренная сигарета давится в пепельнице, а не на чужой руке. И отворачивает лицо. Не хочет он смотреть на этого злого волка.       — И губы вы дуете одинаково. — Подловив момент, когда Сириус перестанет дергать рукой, Люпин отпустил парня. Не хотелось бы, чтобы Бродяга сам себе по лицу ударил. Подсев ближе, Лунатик взял злющего парня за подбородок поворачивая его к себе. — Очаровательно. — Оставив несколько поцелуев у уголка губ, Римус тихо засмеялся. — Прости. Не смог удержаться. Но дразнить тебя мне очень нравится.       — Ой, иди на хер! — Пусть голос и был злым, отстраняться от поцелуев он не собирался.       — Или в задницу? — Все еще смеясь, Люпин стал покрывать лицо Блэка частыми и короткими поцелуями. — Как тебе сейчас хочется?       — Явно не в еде или в газировке. — Фыркая в губы, Бродяга чуть не опрокинул поднос на кровать, но успел его удержать. — Убери, а потом приставай.       — Будет сделано. — Напоследок чмокнув в нос, Римусу пришлось отстраниться, вставая и унося поднос.       — И вообще, у меня волосы гуще и мягче. Даже седина вся пропала! — За волосы этот оборотень обычными поцелуями не расплатится.       — О, значит, она у тебя все-таки была? — Засмеялся Римус в голос из-за того, как Сириус сначала побледнел, потом покраснел, а после с рычанием под одеяло с головой нырнул. Еще и матерится теперь. Что ж, идти ему сегодня на хер однозначно не придется.       Питер не хотел выписываться без Джеймса. Он знал, где остановились его друзья, но страх никто не отменял. Пусть все закончилось хорошо каким-то чудом, но Блэки подобного не прощают. Он до сих пор помнит взгляд Регулуса. Петтигрю точно не вернется домой. А там его ждет прекрасная с пышными формами соседка Сохатого и Бродяги. Мэри… Питер видел ее пару раз. Странно, что такая красивая девушка посмотрела на него. Он же стремный и неказистый. Но Сириус не будет так жестоко над ним шутить. Хотелось бы ему хотя бы раз сходить на свидание с такой потрясной девушкой, но, видимо, не судьба.       Но Джеймса категорически отказывались выписывать, а его держать в палате. Поттер даже не пытался сдерживать недовольства. Еще ведь суток не прошло, как они оказались в больнице, а Хвостика уже выгоняют. Несправедливо! У них есть Римус, он знает, что делать с его ногой, да и так йодиком царапинки помажет, но неужели нельзя было оставить его под наблюдением до утра? Или с ним просто не хотят возиться и таким образом пытаются устранить? Точно! Это все замысел Регулуса. Если нет, то почему, стоило Питеру выйти на улицу, как перед ним остановился автомобиль с одним из наемников? Он же даже убежать не сможет с такой ногой. Только жалко хромать. Нет. Перед смертью он не будет жалким. Поэтому смиренно садится назад. Интересно, если он не будет сопротивляться, его убьют безболезненно? Джеймс: Лили, не отвлекаю? Джеймс: Прости, если ты спишь, но не выключила звук. Джеймс: Беда случилась! Я: Привет. Нет. Не сплю. Что случилось? Джеймс: Я не могу до Сириуса дозвониться. Питера выписали. Я: О__о! В смысле?! Он же ранен! Джеймс: Вот и я о том же! *злой докрасна смайлик*. Они меня даже слушать не стали. Говорят, что здоров, а нога не угрожает жизни. Но у него же швы! И он ногу промочил! Я: Кошмар! Я сбегаю сейчас до Сириуса. Пусть он разберется. Джеймс: Спасибо. Ты очень выручишь.       Накинув халат, Лили выскочила из номера. Она соврала, когда сказала, что не спала, и теперь, лохматая после сна, девушка бежала к лифту. Новоиспеченная парочка была выше ее на шесть этажей, а где поселился Регулус, Эванс не знала.       Сириус чувствовал себя очень разморенным, расположившись в джакузи и прижимаясь спиной к груди Римуса. Он даже разрешил себя искупать. И голову вымыть. Теперь же он нежился в горячей воде с пузырьками, пока его обнимали и нежно зацеловывали. Хотелось остаться в подобном моменте навсегда. Люпин заслужил прощения за свои провокации, но лишился шоколадного фонтана. Об этом Бродяга его оповестил во время того, как Лунатик входил в него сзади, в очередной раз выбивая дух. А не нужно было в очередной раз его мучить, оттягивая разрядку. Он точно теперь не сможет нормально сидеть или ходить после такого. Еще и меток своих понаоставлял. Недолго Блэк радовался «чистоте» своей кожи. Но это даже мило. Волк собственник не меньше его. И сейчас, пока Люпин оставлял невесомые поцелуи за ушком, где когда-то были звезды, ему было щекотно. Приятно щекотно. Но подобное не может длиться вечно. Всегда случается какая-то херь. И сейчас «этой херью» был внезапный стук в дверь. Сильный и частый. Вся романтика вмиг испарилась. Пришлось отпустить Римуса. Пока он вылезет, уже следующий день наступит.       — Римус, — Лили, вся запыхавшаяся и раскрасневшаяся, забежала в номер, — где Сириус? У нас беда! — Согнувшись и оперевшись на свои колени, девушка пыталась отдышаться.       — Что случилось? — Нахмурившись, Люпин налил воды в стакан и протянул его подруге. — Что-то с ребятами в больнице?       — Почти. — Лили приняла и осушила стакан большими глотками, обливаясь. — Питера выписали.       — Какого хуя? — Одновременно выдали Лунатик и только что вышедший из ванной Бродяга. Продолжал уже Блэк. — Питти же хотели продержать еще пару дней.       — Вот и я о том же. — Лили искала глазами телефон. — Позвони Регулусу. Пусть он разберется.       — Ты лучше сядь. — Осторожно подтолкнул к дивану подругу Римус. — Ты бежала?       — Ага. Хотела на лифте, но он так долго ехал, что я психанула и побежала по лестнице. — Вытянув ноги, девушка облегченно выдохнула. — Я не понимаю, почему его выписали. Ему же тоже досталось. Еще и с раной на ноге по воде шлепал. В пустыне много ума не надо, чтобы умереть от заражения крови.       — Какого хуя, Регги, Питера выписали? — От недавней расслабленности не осталось и следа. Сейчас Сириус был в ярости, пока орал на брата по телефону.       — Надеюсь, у него получится упросить Регулуса помочь. — Печально заключила Лили и отправила сообщение Джеймсу. Я: Я у ребят. Сириус сейчас разберется.       Когда телефон зазвонил в его номере, Регулус уже не спал. Листая карты на планшете, он отметал идею за идеей о том, куда им нужно дальше. Чувствуя, что что-то случилось, младший Блэк пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, ответил на звонок. И правильно сделал. Порядком нескольких минут Сириус кричал на него. Из-за Петтигрю. В смысле? Он не собирается трогать друга брата. Даже несчастного случая не устроит. А ему очень этого хочется. Блэки не прощают, если вредят кому-то из них. Но он точно ничего не делал. Только спустя некоторое время до парня дошло, что случилось, и теперь он, как и брат ранее, задался вопросом «какого хуя». А ещё накричал на Сириуса в ответ, а именно: «Хватит орать, блять! Полоумный! Весь в мать! Я даже пальцем не тронул твоего крысеныша. Делать мне нехер! Завались!». Боже, он слишком сильно поддается дурному влиянию. Даже ругается матом. Ранее он оставил наемника следить за больницей, если он пропустит звонок от врача, курирующего Поттера и Петтигрю. Да и на всякий случай не помешает. Поэтому первым он позвонил своему человеку.       — Где сейчас мистер Петтигрю? — Регулус все еще был зол, что отлично слышалось в голосе.       — Он сидит со мной в машине. Сейчас отвезу его к вам. — Наемник даже бровью не повел на тон, с которым с ним разговаривали. Ему достаточно платят, чтобы он не обращал на это внимание.       — Возвращайтесь обратно. — Не сдержав облегченного вздоха, Рег стал говорить уже спокойнее. — Проводи его до палаты. К вам придет врач и продлит госпитализацию. До пересменки дежурить возле палат Поттера и Петтигрю.       — Вас понял. — Только после того, как младший Блэк сбросил звонок, наемник убрал телефон, а дальше уже обратился к Питеру. — Выходи.       — Не могу. — Честно признался Петтигрю. Он не расслышал ни слова, но понял, что Регулус был очень зол. Ему однозначно конец. Его же даже не похоронят. Выкинут в пустыне, и дело с концом. — Я не хочу умирать. Отпустите меня, пожалуйста. — Промямлил парень, боясь поднять взгляд на своего палача.       — Ты так быстро не умрешь. — Только и выдал мужчина. Он не понимал, чем вызван такой испуг у этого щупленького парня. — Мы должны вернуться в палату.       — Быстро не умру? Вы меня в больнице убить собираетесь? — Прижимая к себе рюкзак, Хвост уже представлял, как его расчленяют на тридцать шесть частей.       — Что? Нет! Слушай! — Его знакомые часто подшучивали над ним, говоря, что улыбается он жутко, но не настолько же! Стоило наемнику улыбнуться, чтобы заверить паренька, что никто никого не собирается убивать, как Питер завопил, а после потерял сознание. Хорошо, что не обоссался. А то мокрожопого тащить на своей спине до палаты было бы ой как неприятно.