пять, четыре, три, два, один…

Пять, четыре, три, два, один.. Дождь стучал по бордовой черепице старого особняка. Работники винокурни давно разошлись по маленьким ветхим домикам, которых в городе было сполна. Лишь силуэты деревьев и виноградных кустов виднелись из-под тусклого света фонарей и только что проснувшегося солнца. Их тень прикрывал тёмный образ, медленно шагающий навстречу месту, которое он звал домом. Здесь он пережил всё: от первого достижения до последнего провала, который произошёл не по его вине. Но Дилюк считал иначе. Он одновременно винил и не винил всех: Ордо Фавониус, что не успели вовремя послать помощь, брата, ту силу, за которую пришлось отдать жизнь. Несомненно, это была их вина. Но способно ли это кого-то волновать, когда несчастливое стечение обстоятельств сыграло злую шутку над судьбой отца? Об этом каждую ночь рассуждал полуночный герой, возвращаясь под утро после очередной зачищенной угрозы для родного города. Дилюк защищал и любил Мондштадт, но делал это по-своему. Из всего Ордо Фавониус он уважал лишь Джинн из-за ее внутреннего стержня, стойкости и трудолюбия. Он был во многом не согласен с Орденом, с их методами. Но у него для этого своими причины. Точнее, причина. Это случилось несколько лет назад. В Мондштадте был знойный майский вечер. Фестиваль Луди Гарпастум, ежегодно проводившийся в городе, был именован жителями, как праздник песен, вина и полёта. Девушки в венках из одуванчиков, красивые юноши, дети, старики - все собрались на шумной площади. В воздухе витал аромат цветов, перемешанный с запахом винограда из соседней таверны. Смех и веселые вскрики детей перебивали лишь струны арфы, искусно натягивающиеся в руках прославленного барда. Солнце медленно уплывало за стены крепости, которой был окружён город, а небо покрывалось розовой пеленой. Толпа медленно расходилась, и Дилюк с отцом не были исключением. Так как винокурня находилась достаточно далеко от города, им приходилось добираться туда-обратно на телеге. И вот, Мондштадт уже скрылся за кроной деревьев. Дилюк не может точно описать события, произошедшие далее. Помнит лишь то, что все пронеслось перед глазами - детство, Джинн, младший брат, лозы винограда, водопад, находящийся в ста шагах от винокурни. Он помнит, как отец бросился защищать его от внезапно напавших монстров. Он помнит какие-то неясные темные вспышки, которых он не видел ранее. Он помнит выражение лица, которое было у его отца, когда тот умирал на его руках. Тогда он сказал Дилюку следующие слова: «Жизнь человека может измениться в один миг.» Пять, четыре, три, два, один.. Он помнит тёмное пятно перед глазами. Дилюк вернулся в штаб ордена с тяжелым сердцем, но тут же получил немыслимый приказ от командующего скрыть правду. В тот же день, в тот самый момент вся его вера, взгляды и убеждения пошатнулись. Он без раздумий покинул Ордо Фавониус. Поднимаясь по кедровой лестнице, которой шёл уже не один век, и войдя в свою комнату, Дилюк, тяжело выдохнув, опустился на кожаный диван. Его мрачный взор упал на окно, открывавшее вид на город. Кровь на белоснежных перчатках, соответствующих форме Ордо Фавониус, всплыла в памяти. Дилюк перевёл взгляд на грубые руки. Пятна крови смылись, оставив за собой лишь многочисленные царапины, как напоминание о собственном призвании. Вспомнилась израненная телега и трупы, разбросанные по дороге. Сожаление брата, его понимающие, но вместе с тем чувствовавшие свою вину синие глаза. Вспомнился гнев, смешанный с обидой и горящим внутри горла алкоголем. Твёрдое решение уйти не просто из ордена, а из города. Дом перестал быть домом. Брат перестал быть братом. Осталась лишь горечь и пустота, оставшаяся где-то в груди Дилюка. До сих пор она не растворилась до конца. С самого своего основания Мондштадт принято называть городом ветров и свободы. И пока с озер будут дуть тёплые ветра, а люди будут свободны, Дилюк будет знать, что это место навсегда останется его домом. … Дождь стучал по бордовой черепице старого особняка.