Неуравновешенный подросток-волк с РПВ и чёрт из табакерки

Драка со в край обнаглевшими охотниками, которыми старшая школа Бейкон-Хиллс так и кишит, заканчивается быстро, безоговорочной победой, но всё равно не без усилий. Лиам всё ещё ужасно агрессивный и всклокоченный. Такой, что в ту же секунду, может и на Тео по случайности накинуться. Только вот, скорее всего, это произойдёт вполне себе намеренно, стоит только одной едкой фразе изо рта Рейкена вырваться. Ведь Лиам неуравновешенный, далеко не обычный подросток-волк с расстройством прерывистой вспыльчивости да к тому же и бета Скотта. А Тео – химера, монстр, убийца, ублюдок, всего-лишь следствие одного ужасающего, но удачного эксперимента докторов. Одним словом – чёрт из табакерки, у которого язвительности на языке больше, чем воздуха в лёгких. У Теодора сердце сестры в груди и поистине дьявольское умение раздражать. У Данбара просто талант раздражаться и психическая предрасположенность к этому, в подарок. О том, что у Лиама РПВ знает едва ли не каждый житель Бейкон-Хиллс. Все, кто в курсе, усердно этим пользуются. Оборотень в ответ теряет контроль и не скрывает клыков и жёлтым горящих глаз. Незапланированно обращённый бета Скотта – бомба замедленного действия. Вероятно, именно поэтому он второго такого же неуравновешенного и находит. О том, что Теодору Рейкену в стае Скотта не доверяет никто, знает и Лиам, и сам Тео. Не обидно, он справедливо такого отношения к себе заслуживает. Малия смотрит столь презрительно, будто глотку второму койоту перегрызть готова. Ох, уж это соперничество внутри вида. Стайлз, Скотт, Мэйсон и Лидия глядят не лучше – подозрительно, а после пары брошенных взоров, Стилински обязательно сарказмом атакует и не прикрытые сомнения высказывает. "Если он – часть твоего плана, Лиам, то я серьёзно сомневаюсь в его эффективности и твоей адекватности". Одна царапина на теле Данбара и Хьюитт собственными руками Рейкена придушит и не пожалеет ничуть. Ссадин на Лиаме зачастую не оберешься, однако зажить они успевают значительно раньше, чем лучший друг Мэйсон или излишне ответственный Скотт их заметить успевают. Большинство из них, как не странно, появляются далеко не в драках с Тео. О том, что Данбар без рассуждений доверяет химере свою жизнь, знают разве что охотники Монро и парочка всадников из дикой охоты. Оборотень сам об этом не задумывается. Лиам химеру из под земли достаёт, подозревает, разочаровывается, понимает и только потом уже благодарность испытывает. Потому что Теодор Рейкен грязный придурок из ада, а колкостями и насмешками доверие ещё нужно уметь заслуживать. Тео умеет. Ведь сбежать может тысячу и один раз, а невнимательный волчонок его уж точно не поймает, не отловит. Не убегает. У Данбара ни то по глупости, ни то по самоотверженности, ни то из-за всего и сразу пятая точка из приключений не выбирается. Именно поэтому Тео-чёртов-Рэйкен задницу бывшего врага раз за разом спасать вынужден. О том, что Тео убийца с малых лет стая Скотта знает не по наслышке. У Рейкена нет ни милосердия, ни совести. Ему не составляет труда устранить парочку собственных преданных союзников-химер без душевных мук и сожалений, а также настраивать других на убийство друга детства. Он сеет раздоры, несёт лишь вред и опасность, но никак не ответственность за содеянное. Теодор Рейкен – адское скопление решительной жестокости, безжалостности и до невозможного сильной харизмы. А убийственность этого "набора" не в состоянии не признать никто. О том, что Тео всякий раз останавливает взбешенного до несознанки Лиама, знают разве что они сами. Потому что в прошлом сам Рейкен разъярённого бету на Скотта натравливает, теперь же от дел кровавых огораживает. В крайнем случае вырубает волчонка без сомнений около пяти раз, хотя может столь удачной ситуацией воспользоваться вполне. Не среагировать, подставить, пропасть из города, а там уже с виноватым Данбаром другие разбираться будут. Но у Тео есть только непоколебимые вера и надежда Лиама, и второй шанс в придачу. Сам Данбар идущий приглядывающим за ним комплектом, вероятно, тоже. Они в затхлом свете машинных фар, посреди опустевшей дороги, в салоне изрядно потрепанного жизнью пикапа сидят. И вокруг темно, будто в консервной банке, продырявленной тупой открывашкой по бокам. Только вместо запаха тунца в масле, весь воздух пропитан ароматом напряжения и усталости, от младшего в наибольшей степени исходящим. Чувства Данбара всегда ощущаемые по-неимоверному, читаемые столь легко, будто они у парня на лбу написаны. И сердцебиение, что не скрывается ни чем, громкое ужасно. Для Теодора Рейкена всё слишком понятное. — Я чуть не убил его, да? — задаёт Лиам риторический вопрос. Разочарованный, практически безнадёжный. Если он снова продырявит Рейкену и так не шибко целую обивку кресел, то это будет караться дракой. — Чуть. — нарочито небрежно кидает Тео со снисходительной улыбкой на губах. Взгляд проницательных глаз направлен только на Данбара и его, искривлённые под мучениями разума, уголки рта. Ещё немного и такая важная, но забытая вещь, как – "следить за дорогой", выйдет им перевёрнутой машиной на обочине и парой медленно исцеляющихся полутрупов. — Но ты сломал себе руки, чтобы этого не произошло. Если Лиам в действительности от волнительных сомнений проткнет самому себе ладони, то это будет не очень приятно. Салон пикапа окажется окончательно заляпан. Отмывать его будет некому. Тео не хочет облажаться, забирая себе боль столь непутевого напарника. Лиам считает, что насмешливая ухмылка Тео и нескрываемые смешки в его адрес действительно дурацкие. Синие, с вызовом смотрящие, глаза химеры его всё также завораживают, столь сильно, что аж раздражающе. Рейкен думает, что оборотень вспыльчивый, самоотверженный придурок. А ещё, что его взбешённое с разбитым в кровь носом лицо действительно привлекательно. Всклокоченные пряди волос, падающие на лицо, нервно поджатые губы и неуверенный взгляд зеленоватых радужек с отображающейся в них вспыльчивостью. Потому, что вредить дыхательным путям Данбара намного приятнее, чем трижды за пару минут получать по роже, не успевая регенерировать. Захлебнуться в багряных соплях с солоноватым металлическим привкусом, всё ещё никто из них не собирается. О том, какая именно миссия возложена на Тео и Лиама знают все, кому надо. Охотники Монро остаются в блаженном неведении полном подозрений и вскриков дерущихся оборотней в стороне. Разыгрываемый "спектакль" окончательно убеждает не только Нолана, но и остальных "зрителей", как только в оглушительно громком монологе Теодора начинает фигурировать имя Скотта Маккола и слово – "посмотри". Подкрепление однако вызывать всё ещё не спешат. У целей истребления нечисти в Бейкон-хиллс остаётся вдоволь времени дабы довести друг друга до белого каления и едва ли не полного обращения. У Лиама наружу клыки вылазят и глаза пронзительно-жёлтым светятся. Челюсти крепко стискиваются, разъяренно. Химера в ответ когти мгновенно выпускает и прямиком в озлобленное лицо Данбару ими тычет, чтоб уж точно заметно было. У оборотня взгляд плотной пеленой гнева затуманен. Он никаких угрожающих жестов не замечает, отчего и получает глубокую царапину, рассекающую весь живот, рвущую разом всю новую футболку. Для Лиама это уже слишком. Для Тео это пожалуй конец придуманной сценки. "Купились". Данбар возмущается громче, чем в предыдущие разы недоумения, но в голосе его угроза почти не читается. Оба дышат сбивчиво, тяжело, через зубы, едва ли устало. Плотно сжатый кулак всё таки проходится Рейкену по лицу. О том, что Лиам с Тео чересчур обожают хреначиться кулаками при каждой встрече и любом удобном и не удобном случае – остальные тоже в курсе. Лишь одна только вечно запачканная запекшейся кровью одежда и говорит об этом. Данбар и сам уже начинает сомневаться в своей адекватности. О том, что сейчас они сперва трижды разбивают друг другу носы, а после в нетерпеливом желании сминают губы до припухшего алого состояния, не знает никто. — Три раза. — звучит не особо-то и победно, пусть и с некоторым самодовольством. Привычная усмешка вынужденно быстро сползает с лица Теодора, точно так же, как и исчезает взгляд исподлобья. Лиам остаётся доволен. Они и сами не знают почему, но после разыгранной, но отнюдь не шуточной драки, сердцебиение сбитым и оглушающим всё ещё остаётся. Тео просто не хочет слушать ускоренный, навязчивый стук в грудной клетке Данбара. Свой собственный, не менее громко в ушах отдающийся, он старается не замечать. Сталкиваются совсем не губами, и без того чудом не выбитыми зубами бьются, встречаются. Металлический привкус солоновато, но ни капли не отрезвляюще во ртах отдаёт. Руки по шее, бёдрам, бокам перемещаются беспокойно. Охотники всё ещё внизу шумят, переговариваются назойливо и отвлекающе, сборище мух напоминая. Химера больше не в состоянии игнорировать собственный повышенный пульс, даже в висках различаемый. Он с под откос улетающим стуком сердца оборотня резонирует. У обоих рваные вздохи прямо друг другу в приоткрытые рты вырываются. Регенерация, ранее дающая сбой, от притока адреналина значительно повышается. Рейкен думает, что этот способ исцеления куда менее провальный, чем попытки забрать боль и работает в разы эффективнее. Лиам единственный, кто до крови нижнюю прикусывает, не единственный, кто напирает. Позже в эту же губу с размаху кулаком впечатывает относительно не сильно. Разбивает тут же. Тео автоматически в ответ замахивается. Ударить не успевает. — Четыре. — чересчур ехидно комментирует Данбар, сбитые, в мясо разодранные, костяшки пальцев разминая и вновь вперёд подаваясь. Тео, тот самый Тео-чёртов-Рейкен, ублюдок и, собственно говоря, абсолютно не вызывающий доверия тип, который с распалённым Лиамом вновь и вновь целуется до умопомрачения, только фыркает ему в губы: — Это был явно не нос, Лиам. — желает добавить – "придурок".