нравится.

костя юрины отросшие волосы очень любил, а татищев всё грозился их отрезать. у уралова, кажется, в какой-то момент неосознанно появился пунктик в голове на прикосновения конкретно к волосам. при любой удобной, да, в прочем, и не очень удобной возможности парень старался коснуться, невесомо провести по чужому затылку, испортить и без того неаккуратную причёску и смутиться, когда юра всё же обратит внимание на эти нежности и приподнимет левую бровь, сопровождая немой вопрос хитрым блеском в глазах. *** грубости, обычно, не занимают очень много места в мыслях екатеринбурга, но блять, когда юра, дрожащими руками стирая слезинки со своих алых щёк, выгибается в пояснице и просит глубже-жёстче-сильнее-быстрее и вообще всё поряд просит, трепетно и задушенно повторяя родное имя, удержаться никак не получается. уралов вплетает пальцы в непослушные пряди и, не сбиваясь с резкого темпа (юра удивляется его концентрации, конечно), тянет голову челябинска назад. юра хнычет и довольно прикусывает губу. в этот момент костя понимает, что не очень-то татищев и бесится. осознание того, что юре нравится, срывает к хуям тормоза. *** рука уралова вновь волшебным образом оказывается в чернильного цвета волосах, оттягивает. костя стоит напротив, плечом слегка упираясь в стену, и смотрит в юркины глаза не отрываясь. а тот, в свою очередь, стоит с запрокинутой башкой и абсолютно нагло тянется руками к телу екатеринбурга. — костя-я, - тянет парень, лукаво улыбаясь, — я их об-ре-жу, - цепляется тонкими пальцами за шею и уралов улавливает лёгкий запах сигарет. все блоки в голове парня держатся буквально на соплях, но понимает он это тогда, когда толкает юру в затылок, приближая к себе и выдыхая прямо в губы. понимает, к слову, с трудом. — да блять, поцелуй меня уже, - татищев заламывает брови и костя отвратительно позорно вновь ведётся на эту дешёвую провокацию. они оба прекрасно знают, что пока обрезать волосы у юры желания уж точно не будет.