Глава 52. Разговор по душам с самим собой
Очень жаль, что глядя на змею и серпента в общем, очень трудно понять, спит ли она или нет. Но если судить по разорвавшемуся дискорду в голове, то По’Жда крепко спит. — Ну, что, так и будешь злобно на него смотреть или прекратишь? Сумеешь, наконец, понять, что он спит? — прошипела Роши, глядя на сестру. — Не твоё дело! Как хочу, так и смотрю! — ответил Кира в своей привычной манере, что расстроило Роши. — Знаешь, у нас появилась отличная возможность, чтобы поговорить друг с другом о нас. — Как бы Роши ни хотела, но ей пришлось поднять эту болезненную тему. — О чем именно ты хочешь поговорить? Если это то, о чем я думаю, то никогда и ни при каких условиях! Не говоря уже о том, что я не собираюсь ничего говорить в присутствии этого засранца! — Кира дергал своим змеиным языком, прошипев в сторону По’Жды в особенно агрессивной манере. — Хорошо, если тебе будет легче, давай найдём другое место для разговора, — предложила Роши, на что Кира неохотно согласился, и спустя какое-то время они продолжили разговор в соседнем зале с тренировочным полем. — Не знаю, сколько раз ещё мне нужно твердить, и не понимаю, зачем мне повторять один и тот же ответ из раза в раз! — недовольно шипел Кира, догадываясь, о чём будет речь. — Кира, пожалуйста, выслушай меня и не перебивай. К сожалению, мы никак не сможем отделиться друг от друга, поэтому нам волей-неволей придётся уживаться вместе, а значит, и идти на компромиссы. Я хочу поговорить о нашей половой принадлежности. Ты можешь сколько угодно отрицать, но это ничего не изменит. Тебе пора перестать тешить себя призрачной надеждой, что тебе удастся овладеть магией метаморфоз. Даже По’Жде, который жил намного дольше нас и был, можно сказать, последним серпентом на планете, даже ему не удалось сотворить это заклинание и с помощью него восстановить наш вид. Ты думаешь, у него было недостаточно мотивации для этого? На что же рассчитываешь ты, если у нас с талантом к магии многократно хуже? — закончила свою мысль Роши, удивляясь, что Кира так и не перебил. — Ты думаешь, я не знаю этого? Да! Мне известно, что моя затея обречена на провал, но даже если есть мизерный шанс, я не хочу сдаваться. В отличие от тебя, я не готов на такие перемены. Я не хочу продолжать этот бесполезный разговор, — недовольно прошипел Кира и отвернулся, но это нисколько не помогло, поскольку он все еще мог видеть себя через глаза Роши. — Ну уж нет! Я долго откладывала эту тему на потом, надеясь, что само решится, но, похоже, этого разговора не избежать. Почему ты не можешь принять тот факт, что мы — самка? — шипела раздраженно Роши. — Разве не очевидно? Зачем мне повторять то, что ты и так знаешь? — устало ответил Кира. — Нет! Хочешь ты этого или нет, но я добьюсь ответа от тебя сегодня. Я бы понимала, если бы мы были людьми, но как серпенты, у нас совершенно нет различий! Как я понимаю, единственное, что тебя не устраивает — это то, что самец должен проникать в самку? — Роши не очень хотела говорить на эту тему, но нужно было. Кира продолжительное время молчал, но пришлось ответить и признаться: — Частично это правда. Но проблема скорее не физическая, а ментальная. Ты не поймёшь! — Серьезно? Не забывай, что я и ты это одно целое! Мы были одним человеком! Кто может понять тебя так, как я? Так ответь мне! Откуда у нас такое сильное гомофобство? — яростно шипела Роши. — Я плохо помню раннее детство. Точно не так хорошо, как ты, но я помню, что нас регулярно избивала мать, потому что отец хотел дочь. А потом первые наркотики, детдом… — Это ты помнишь. Тогда скажи, что ещё случилось? Дам подсказку: это было до десяти лет, а после мы попали в детдом. Скажу больше, это случилось, когда отец вовсю занимался наркотой! — во взгляде Киры виделся чёрный огонь ненависти, и казалось, что огонь готов сжечь абсолютно всё. — Ну… Вроде бы нас заставляли одеваться в платье? — Конечно, хорошо для тебя, что ты не помнишь, но я так уж и быть дам подсказку. Как думаешь, почему отец так сильно хотел дочь? Напомню, что эта мысль пришла ему в голову после того, как он начал употреблять наркотики, и наша жизнь превратилась в ад. Скажи мне, что можно сделать с маленькой девочкой, а если не повезло, то и с сыном, у которого длинные волосы и одет он в розовое платье? — Услышав, с какой ненавистью Кира говорил по-русски, Роши даже вздрогнул. — Ты же не хочешь сказать… Конечно, наш отец тронулся умом и был извергом, но не до такой же степени? Я помню и хорошие моменты, когда мы сидели за компьютером… Родители запрещали приглашать кого-нибудь в гости, а по дому мы ходили только в одном платье, иногда крадя наркотические вещества и постоянно боялись попадаться на глаза родителям, особенно когда они были пьяны или что похуже… Поглядите-ка, кто наконец начал вспоминать. Теперь ты понимаешь, что для меня это не просто стать самкой. Это было худшее, что могло произойти! Наверняка, тебе достались по большей части только хорошие воспоминания, поэтому и смог быстро приспособиться, но не в моем случае! Для меня это было, как ежедневное напоминание о прошлом. Хотя это произошло несколько раз и вскоре мы попали в детдом, но это оставило сильный отпечаток в разуме. В моем понимании женский пол — это признак слабости, беспомощности и никчемности, что добровольно позволяет надругаться над собой! — внезапно Кира зашипел значительно громче и агрессивнее. — Их невинная радостная улыбка бесит меня ещё больше! Все люди идут по улице, будто ничего не случилось, проводят свою жизнь в радости и благополучии… как же это невыносимо! Каково же улыбаться, когда глаза готовы вылезти из орбит, кряхтишь в попытке кричать, шея готова сломаться от удушья, а по телу прошло с десяток ножевых ран, что не намерены оставаться на достигнутом! — Кира, что ты такое говоришь? — Недоумевала Роши. — Ничего такого. Я просто воображал, как бы я их всех убил! — спокойно ответил Кира, словно для него это было чем-то естественным. Однако после своих слов, Кира завернулся в клубок и спрятала голов внутрь, но это нисколько не спасало. — Знаешь, после этого разговора, я поняла, что совсем ничего не знаю о тебе… Теперь я понимаю, почему ты так сильно всех и вся ненавидишь. Получается, мне повезло, что мне достались не такие плохие воспоминания о нашей прошлой жизни. Однако это всё события прошлого, и нам… — Роши не успела договорить, как Кира ее перебил. — Ты думаешь, я этого не знаю? Не так просто забыть прошлое и измениться в одночасье! Даже начав новую жизнь, меня по-прежнему мучают воспоминания прошлого. Я не могу как ты просто забыть воспоминания и делать вид, что их и не было! А стереть эти воспоминания я никому не позволю, иначе это буду уже не я! — Теперь я понимаю. Извини, что не поговорила с тобой раньше и не попыталась понять твои чувства. … — Я догадываюсь, почему ты не можешь терпеть По’Жду… Однако у нас не слишком богатый выбор, кроме того, он сильный, прямо как ты и хотел. Не думаю, что в этом мире найдется серпент сильнее его. Признаюсь честно, он мне нравится, но я не могу игнорировать твои чувства, — нервничала Роши, зная, что задевает больную тему. — Я это понимаю и отчасти согласен с тобой. Однако есть то, что меня выбешивает. Да, он сильный и мне бы хотелось воспользоваться его силой, но… Для чего я вообще хочу быть сильным? Для того чтобы не быть беспомощным и не позволять, чтобы мной пользовались. Я хочу сам решать, что хочу и что буду делать без чьей-то указки! В случае с По’Ждой я чувствую себя беспомощной, не способной ни на что самкой, которой можно легко воспользоваться! Я не чувствую себя защищенным, напротив, это напоминает мне прошлое и его… Те ужасные дни… Да и сам процесс проникновения в нас, это как последняя черта, грань, которую я не хочу пересекать никогда, иначе я вновь потеряю себя! Я не такой, как ты, и не думаю, что вообще способен на любовь… Я могу только ненавидеть! — впервые за столько времени Кира был по-настоящему искренен и честен с собой. Роши обвился своей головой о голову Киры в попытке успокоить его, но это не возымело никакого эффекта. Казалось, что она просто обнимает саму себя. — Прости меня, я была не права во многом и нам нужно было начать этот разговор гораздо раньше. Однако, я должна поспорить с тобой. Ты способен любить и неоднократно это доказывал по отношению к своей семье. Что касается По’Жды, то мы много разговаривали о тебе втайне от тебя. Он не отслеживал все твои мысли, а только некоторые негативные и плохие. Брат установил какой-то фильтр, чтобы не нарушать твоё личное пространство. Ему пришлось это сделать, поскольку мы перерожденцы, а ты… ну, ты знаешь. Честно говоря, мне не хотелось начинать этот разговор, но По’Жда настоял, потому что ты никогда бы не открылся ему, а он очень переживал за тебя. Он не хотел проникать в твою голову и насильно искать решение проблемы. — призналась Роши. — Он все слышал?! — рассвирепел Кира. — Нет, он спит. Этот разговор останется между нами. Даже стены башни не слышали о чем мы говорили, — Роши указала на подаренные братом чешуйки. — Однако, нам все же нужно будет с ним поговорить. Объяснить некоторые детали, чтобы больше не было недопонимания. Я знаю, у тебя сложилось плохое впечатление о брате, но он хочет помочь, к тому же мы семья. — Я не хочу с ним говорить, — ответил Кира. — Тогда позволь мне рассказать часть твоих страхов и переживаний. Мы не можем изменить прошлое, но жить в прошлом тоже не вариант. Пора начать меняться. Даже если это будут маленькие шажки, это все равно больше, чем отсутствие попыток. Скажи мне, что ты хочешь сказать, и я все передам По’Жде! — нервничала Роши, но не теряла надежду. — Ты права… Я слишком долго держалА это в себе, может пора начать приспосабливаться. Но не жди от меня резких перемен, и мне это все еще противно! Однако, ты права, нужно хоть как-то начать меняться. Все же мы не люди, а серпенты. А серпентские самки практически всегда больше и значительно лучше развиты в физическом плане, чем самцы… — Кира нашла оправдания говоря на русском, но для Роши это не имело значения, ведь ей удалось найти общий язык со своей сестрой и наконец понять ее.***
Следующая ночь
Жар искусственного солнца приятно грел чешуйки, отчего день легко можно было спутать с ночью. Однако тело серпента говорило, что пора просыпаться. Язык инстинктивно попробовал воздух, и белый серпент без необходимости оглядываться знал, где он находится и с кем. По’Жда поднял голову, увидев, как близняшки практикуются с телекинезом, стараясь летать по комнате как можно свободнее. Сейчас два серпента находились не в ядовитой комнате, что сразу же приметил По’Жда. Всё же, если слишком часто там находиться, то поглотишь много опасных для других существ веществ, и станешь токсичным. — Где остальные? — спросил По’Жда, прекрасно зная, что они все в городе. — Ползают по городу. Некоторым город понравился особо сильно, и они решили повторить вылазку, — ответила Роши, пока Кира только недовольно смотрела и практиковала магию проклятий и телекинез. — Кстати, я воспользовалась твоим советом, и мы с Кирой поговорили. Нам надо кое-что обсудить. — Звучит как отличная новость! — обрадовался По’Жда. — Да, несомненно, это хорошие новости. Однако… Есть некоторые условия. Я теперь лучше понимаю Киру, и мне кажется, эти условия и договоренности разумны, — переживала Роши, а Кире не хотелось в этом участвовать, и уж тем более говорить что-то. — Если в рамках разумного, то почему бы и нет. Я очень хочу, чтобы конфликт был исчерпан, но… Это трудно сделать, если одна из сторон не идёт на контакт и только разжигает конфликт, — ответил белый серпент. — Так вышло, что Кира ненавидит тебя, потому что ты имеешь власть и контроль над ней. Ну, то есть читаешь мысли, можешь заткнуть или наказать, и это заставляет её чувствовать себя… Беспомощной. Кроме этого, это напоминает Кире о некоторых людях из прошлой жизни, отчего она автоматически начинает тебя ненавидеть. Пожалуйста, не делай так больше. Я поговорила с Кирой, и она хочет измениться, но ей это трудно дается, и теперь я понимаю почему. Пожалуйста, не дави на неё и будь мягче. Конечно, я говорю не о том, чтобы давать ей делать то, что вздумается. Кира сама должна понимать, что некоторые действия аморальны, и мы не можем позволить ей это сделать, — Роши закончила говорить за Киру. — Предполагаю, что вина тому какая-то детская травма, но я не буду спрашивать о ней. Если Кира перестанет грубо себя вести и постарается не делать плохие поступки, то и для меня не будет причин, чтобы надзирать за ней. Я понимаю, что сейчас наше доверие друг к другу очень низкое, но я готов пойти на уступки и согласиться с её условиями. Я не хочу, чтобы мы видели друг друга в качестве врага. Мы семья и должны держаться вместе, поддерживать и защищать друг друга, — ответил По’Жда, радуясь, что Кира пошла на контакт. — Это хорошо, что ты понимаешь. Я не слепа и вижу, что между вами двумя происходит. Однако для меня это слишком трудно, и… По’Жда, ты немного знаешь о нашей прошлой жизни, но… Не то чтобы я была против ваших отношений, но… — Кира старалась быть мягкой, преодолевая прошлое, но в то же время, хотела хоть немного раскрыться брату. — Я все понимаю. Мне важны вы обе, и если тебе некомфортно, то мы постараемся этого избежать. Мы не будем на тебя давить, поскольку нам важны твои чувства. Извини, если как-то обидел. Я хотел только помочь. Согласись, ведь намного проще, когда знаешь причину? — спросил По’Жда. — Да… Я сама понимаю, что ты лучший выбор для нас, но я просто не готова… — старалась бороться со своей гомофобной частью Кира. — А кто-то разве тебя торопит? — по-серпентски посмеялась Роши. — Вам следует начать с чистого листа и как следует познакомиться и понять друг друга. Поверь, Кира, когда ты узнаешь По’Жду лучше и сдружишься с ним, то поймёшь, что брат желает нам только всего самого лучшего. — Я постараюсь отбросить былые обиды и начать с чистого листа. Извини меня! — последние слова давались Кире сложнее всего.