Без слов

Вечерний ветер приятно льнет к голой коже. Солнце уже не печет, как днем, птицы затихают на деревьях, хорошо. Только трава под ногами немного колется, а еще из-за пота коленки неудобно скользят по земле. Кохаку выдыхает и приподнимается, почти полностью снимаясь с члена. — И зачем ты вообще пошел со мной? Мешаться? Хром вопросительно задирает брови, проводит руками по ее голой талии и резко двигает бедрами, снова входя до упора. Раздается пошлый шлепок кожи о кожу, и этот звук совсем не вписывается в безлюдные леса Эквадора. — Да тебе бесполезно что-то объяснять! И вообще, это ты со мной пошла, — с укором хрипит Хром. — Я хотел понаблюдать за живностью и местными растениями, пока есть свободное время, а тут ты! Наклонившись, Кохаку из вредности кусает его за сосок. Нечего тут! Хром шикает и в ответ щипает ее над коленкой, заставляя сжаться. — Мне нужно осмотреть территорию, чтобы не было западни или врагов, и одной мне будет быстрее! — встряхнув хвостом, произносит Кохаку. — Так ты уже все осмотрела. И потом, ты же горилла, — выходя из нее, говорит Хром, — справишься! Наверняка Хром упирается голым задом прямо в землю. А там и жуки могут быть, и змеи, и грязи полно. Ну и пусть, думает Кохаку, сам решил одежду не подкладывать, его проблемы. — Я не горилла! — шипит она. — Сколько раз можно повторять? Проводя грубыми ладонями по ее животу, Хром выдыхает через рот, и слова сами льются из него: — Ты быстрая и сильная, чем не горилла? Ты вообще Сотню Историй чем слушала? С ровной спиной Кохаку выпрямляется и смотрит на Хрома сверху вниз. Под ее взглядом он сглатывает и отводит глаза в сторону, с интересом разглядывая деревья. Конечно, он же ведь за этим пошел с ней — сам только что сказал, чертов исследователь. Кохаку оглядывает его: по покрасневшей шее течет пот, волосы липнут ко лбу. Хром быстро дышит, его почти белая грудь с едва заметным пушком волос поднимается вверх-вниз. Руки у него, как и ноги, загорели на беспощадном солнцепёке, и на плечах кожа слезает кусками. Даже пара прядок выгорела, став светлее, а повязка непривычно сбилась на бок. Хром переводит на нее взгляд из-под ресниц, и в его зрачках как-то красивым рыжим отражается закатное солнце. Он кривит губы, открыв рот, и Кохаку предупреждающе сжимает его руки на своих бедрах. Пусть лучше сразу заткнется. — ...а еще ты громкая и жуткая! — задыхаясь, все равно задиристо продолжает Хром. В голове у Кохаку проскакивает мысль, что она вообще не понимает, что происходит у него в голове. Да и у нее самой тоже. Она сильно кусает его за кадык и ложится всем телом, вжимаясь грудью, заставляя лежать смирно. Хром горячий, как настоящий костер, и она слышит, как он шумно сглатывает. — Это не дает тебе права называть меня так, — угрожающе произносит она Кохаку ему на ухо. Дрожащие руки Хрома водят по ее пояснице, изредка царапая ногтями. Ему явно не особенно-то и страшно. — Вот пару дней назад... — начинает он, когда Кохаку отодвигается. Он замолкает, но всего на мгновение, чтобы продолжить еще громче: — Ты крутилась на колесе для мотоцикла, я с него упал, зубы все чуть не выбил! А тебе хоть бы что. Ну точно горилла! Заканчивает Хром так обвинительно, будто Кохаку его лично оттуда столкнула. Она проводит ладонями по его ребрам, животу и упирает руки на землю по бокам для опоры. — Никто не виноват, что ты такой неуклюжий, — резко опускаясь, отвечает Кохаку. Подняв ноги и уперев пятки в землю, Хром коленками упирается ей в спину. Лицо у него упрямое, дыхание окончательно сбивается, а глаза подернуты пеленой — и движения становятся рваными. Кохаку закусывает губу и жмурится на особенно глубоком, почти болезненном толчке. Через пару движений Хром замирает, вздрагивает и кончает с таким сложным лицом, будто он что-то в лаборатории собирает. Хотя у Кохаку наверняка самой лицо сейчас не лучше. Сделав еще пару движений, Хром выскальзывает из нее и тут же откатывается в сторону. Кохаку выпрямляется и вытирает запястьем пот со лба. Надевая платье, она понимает, что их отношения и правда сложно объяснить: постоянные перепалки и ругань, неясные сиюминутные желания и много проведенного вместе времени. Для Кохаку это все запутанно и непонятно. Она уверена, что и для Хрома не лучше. Поэтому она и не пытается подобрать слов, как и Хром — у них обоих с ними плохо с самого детства. А без слов гораздо проще.