Игра

      Эту девушку он знает совсем недолго, но этого хватило, чтобы успеть вызвать раздражение. На первый взгляд, она ничем не отличалась от других людей, но всё же что-то цепляло его в журналистке прибывшей из США. Своим невежеством Теодора давала ему понять, что даже если она и видит в нём угрозу, то не покажет этого. А так же его забавляло, с какой лёгкостью она нашла общий язык с Фридрихом. С вражеским солдатом. Усмехался, когда наблюдал, с каким взглядом этот парень скользил по девушке.       Альберт ценил своё время и никогда не тратил его на ненужные вещи, проходящих людей, что не заслуживали его внимания. Но к своему удивлению, ему хотелось поговорить с этой журналисткой, дать понять, что лучше вести с ним вежливо, говорить с должным уважением. Искать её по всей территории он не собирался, поэтому решил, что стоит дождаться случайной встречи. И обер-лейтенант расплывается в удовлетворенной ухмылке, когда встречает её сидящей в таверне, в уголке. Видит, как затягивается сигаретой, погрузившись в свои мысли. Наблюдает, как пухлые губы чуть приоткрываются, чтобы медленно выпустить едкий дым. Как легким движением пальца девушка стряхивает пепел. Теодора уходит из своих мыслей, когда замечает движение в свою сторону. Чуть ухмыляется. — А… Обер-лейтенант Альберт Нойманн. Здравствуйте. — Добрый день, Теодора. На удивление Вы сегодня вежливы, — его улыбка как всегда сочилась ядом, — не угостите сигаретой? — мужчина садится на стул рядом, пододвинув его ближе к Теодоре. Журналистка молча протягивает жестяную коробку. Нойманн поджигает одну, затягивается. Выдохнув, задаёт вопрос: — Сегодня Вы без компании Фридриха? — Сегодня я в вашей компании, мистер Нойманн, — Теодора закусывает язык, чтобы не издать смешок. Она понимала, что эта игра — хождение по лезвию ножа. И без слов Фридриха, она понимала, что этот мужчина — опасный человек. Она улавливает, как мимолётная ярость отражается на лице обер-лейтенанта, но совсем быстро оно сменяется наигранной улыбкой.       Альберт не совсем понимает, какую игру ведёт эта девушка. Но он не прочь продолжить её. — Вот как, — снова затягивается, после стряхнув пепел, делает паузу в речи, — может… тогда продолжим разговор за стаканом алкоголя? — Было бы невежливо отказывать Вам, — с притворной серьёзностью соглашается Теодора. Альберт довольно кивает, делает заказ. Её поведение всё ещё оставалось загадкой для него, но теперь оно приносило скорее интерес, чем раздражение. — Почему Вы вот так просто общаетесь с нами, Теодора? В первую очередь с Фридрихом? Он ведь вражеский солдат, — холодным тоном звучит вопрос. Теодора тушит сигарету, оставляя окурок в пепельнице. — А кто сказал, что я считаю Фридриха врагом? Я оцениваю его за поступки, за отношение ко мне. Я не делаю вывод по цвету формы, — честно отвечает она. У Альберта это зарождает лишь новую ядовитую ухмылку. — Поступки? Отношение к Вам? Глупое решение. Вы ведь совсем не знаете его. Только портите себе репутацию, ловя косые взгляды. — Пусть так. Я Вас тоже совсем не знаю, но этого хватило, чтобы сделать оценку. И не думаете, что сможете запугивать меня. Когда я отправлялась на войну как журналистка, то знала, что меня ждёт. И я уже поборола свои страхи, находясь здесь. С того времени, как немецкие солдаты пришли сюда, — Тео понимает, что чуть ранее не смогла бы высказать Альберту всё это. И в тоже время осознаёт, что каким-то образом сумела получить хотя бы небольшое расположение к нему. Такие люди не допускают такое поведение в свою сторону.       Заказ принесли, и поднос с небольшим хлопком оказывается на столе. Питер, что совсем недавно назвал журналистку немецкой шпионкой, вновь метнул взгляд, в котором читалось явное недовольство. Но задерживаться рядом с самим обер-лейтенантом ему не хотелось. Альберт берет стакан, и подносит тёмно-красную жидкость к губам. Девушка повторяет действия. Напиток обжигает горло. — М-м-м, тяжёлый случай. Однажды Ваше глупое бесстрашие погубит не только Вас, но и других. «Да что с ним сегодня? — эхом проходит в мыслях журналистки.» — Всё ещё обижены на то, что я не извинилась за опоздание тогда? У фонтана? — Скажем… я крайне разочарован. И впредь рекомендую обращаться ко мне как положено. Пока ещё не поздно. Кто знает, что случится, и с кем случится, — в словах чувствовалась явная угроза, но было что-то ещё. — Хорошо… буду вести себя с Вами как положено, Альберт, — эта игра уже затягивалась, но дарила какие-то новые порывы. Заканчивать её не хотелось. «Хотя, я уже и так веду себя, как ты заслуживаешь, — улыбнулась своим мыслям Тео.» — Очень хорошо, если это будет так, — он бросает докуренную сигарету в пепельницу. Табак, немного алкоголя и компания этой безрассудной девчонки помогают осознать, что Фридрих нашёл в ней. — Закурите ещё одну? — предлагает Тео. — Нет. Лучше скажите, как продвигается статья? — неожиданным вопросом он ставит её в расплох. — Всё в процессе. Я справлюсь и напишу отличную статью. — Замечательно. Я ценю уверенность. Поговорите со своим…другом об этом качестве. — Я прошу не упоминать моего друга в нашей беседе. Да и моей статьи это никак не касается, — вместо ответа Теодора лишь чувствует, как чужая прохладная рука скользнула по бедру. Неожиданное прикосновение этого человека побуждает вздрогнуть, а ранее побежденному страху вернуться. Такого расклада девушка не предвидела. — Конечно, прошу простить меня. Но знайте, Теодора, — рука плавно, с лживой нежностью, переходит на внутреннюю поверхность бедра, — я всегда готов дать пару фраз для вашей статьи, — его голос становится тише, но особая интонация приносит липкий нарастающей страх, — просто попросите. — Вы просто невыносимы, обер-лейтенант, — Альберт замечает во фразе вернувшееся, не подчинённое волнение. И это приносит ему больший восторг, эйфорию. Второй рукой немец берёт её за подбородок, заставляя встретиться глазами. Он наслаждается испуганным взглядом, который журналистика бесполезно пытается скрыть. Другой продолжает изучать стройное тело.       В этой игре Теодора проиграла.       Альберт Нойманн начинает новую.