Врачебная тайна «обеденного перерыва»

Лёгкие вдыхают целую охапку свежего воздуха. Арсений Сергеевич приоткрыл окно, что бы весенний ветер немного разбавил ту напряжённость в кабинете. Сейчас Шастун нервно закатывает рукава и оборачивается на Каждый шорох там за дверью. По коридору гинекологического отделения наверняка ходят десятки женщин и девушек разных возрастов, но Антон содрогается от каждого шага, как от взрыва. Шастун молодой интерн, он вот-вот окончил медицинский вуз. Ему только предстоят эти годы практики и сотни пациентов, которые сквозь время определят уровень его профессионализма. Антону всего 24 и его жизнь могла пестрить яркими красками, но он шёл на поводу собственной мечты и не вылезал из под занавеса кучи конспектов. Сейчас, стоя около окна в собственном кабинете Шаст вспоминает те бессонные ночи, потерянные нервные клетки около экзаменационного стола и застылую кровь в жилах от слов: «Вы приняты на работу». Антон знает себе цену, он очень долго шёл к этому дню огромными шагами, его знаниям не нужны подтверждения в виде оценок. Сейчас Шастуну нужны только пациенты, которые позволят доказать свою осознанность и достаточную грамотность в гинекологическом деле. Специальность не играла особой роли в выборе. Главное это не хирургия, которая вызывала по себе мурашки. Антон боялся того, что люди делают со страшным азартом в глазах. Шастун на личном опыте знал тех, у кого от упоминания органов расширяются зрачки и они готовы наблюдать за операционным процессом в течении вечности. К таким отчаянным Антон себя не причислял, поэтому и выбрал востребованную специальность, которая в современном мире является очень важной. Помнится Шасту сколько его знакомых девчонок тряслись около гинекологического Кабинета, сколько из них сбегали с мед осмотра и врачи лишь пожимали плечами. Конечно, первые эмоции от того, что Антон наблюдал, не заставили себя ждать. Само кресло похоже на пыточное, и не является ничем приятным с виду, сразу ясно от чего девичьи коленки тряслись. Сейчас Антон оглядывается по сторонам и вокруг нет ничего не привычного, теперь все инструменты и аппараты кажутся жизненно необходимыми. Ему абсолютно привычно в этой обстановке, нет ничего, что могло бы его испугать. Шастун далеко не первый день собирает свои слюни в кулак и чешет сквозь весь город в эту клинику, только впервые его надзиратель позволит Прикоснуться к Работе руками. Шаги за дверью приближаются и Шаст нервно выдыхает. Это его первая пациентка, которая станет вратами в хороший путь или смену дела по жизни. Действительно, если врачебное дело не станет для Антона удачным—он не задержится в нем, не желая калечить других людей. От чего люди идут в медицину? Чаще всего под предлогом востребованности в мире. Действительно, кто не болеет, тот давно мёртв. Ещё есть предлог того, что родители вынудили заняться этой жизненно важной деятельностью. Но все же знают, что именно в данной специальности нельзя быть просто так, когда на твоих руках строится чужая жизнь и лишь от твоих слов и действий зависит чей-либо вздох. Антон был тем самым мечтателем, который хотел спасать этот мир от болезней. По телу разливался эндорфин лишь от мысли о том, что он может быть полезным человечеству и быть нужным. Ему всегда не хватало ощущения «нужности», но эта психологическая травма породила за собой большую мечту, что точно станет огромным шагом в будущее. Шастун верит, что его знания точно пригодятся и не один человек уйдёт здоровым из этого кабинета со справкой в руке. —Арсений Сергеевич? Я к вам, на одиннадцать—лучезарно сияет сквозь дверной проем юная дама. Ее голос резко разлился эхом по кабинету, от чего сердце откатилось к спине дальше. Шастун точно знал анатомию, сердце не должно облокачиваться на хребет там сзади. Кульбиты не должны превышать нормы, а в голове не должен стоять вязкий шум, что не позволяет разобрать русский язык, превращая его в забытую латынь. Девушка проскочила вглубь кабинета и по привычке начала раздеваться около кресла. Антон наблюдал за ее действиями и продолжал моментами хватать воздух, его и без того пухлые губы раскраснелись от игры с зубами. Шастун точно знал порядок своих действий, которые должен был предпринять в данную секунду, но не мог отвести взгляда от Арсения Сергеевича. Арсений Сергеевич Попов—один из лучших гинекологов Москвы, Шаст точно любимчик судьбы, если попал именно под его крыло. Арсению приписаны сотни благодарностей за отличные консультации и ведения лечений, постоянных и нет ,пациенток. Стены Кабинета были увешаны сертификатами и дипломами его квалификации, не одна мировая клиника приглашала Попова к себе. Антон восхищался им с первого дня, как попал в стены этой клиники и стал изучать биографию ведущего лекаря. Страницы были наполнены годами обучений и отзывами клиенток, которые не менее, чем боготворили его умения. Это было и вправду именно так, Антону врезаются в память дни, когда он трусливо сидел в краю кабинета и наблюдал за тем, как беззаботно женщины улыбаются Арсению на страшном кресле. Он умел проводить осмотры так, как никто ранее, когда люди добровольно ложатся на кушетку и доверяют своё тело настолько, что не скручиваются от малейшего взаимодействия с гениталиями. У Антона разрушился стереотип о том, что это все настолько неприятно, что девушки трижды крестились около двери. Дело в специалисте, который сумеет рассмотреть все и не пропустить ничего, позволяя пациенту чувствовать себя в относительном комфорте. Если быть откровенным, Шастун знал наверняка, что женский пол ломится на приём к Попову не лишь с точки зрения его профессионализма. Он отличался не менее прекрасной внешностью, что магнитила взгляд каждого проходящего в этих стенах. Арсений был атлетического телосложения, это было видно даже сквозь приятный белый цвет униформы, что лишь подчеркивала его богическую стать. Лицо аккуратное, на нем не было ничего лишённого—выраженные скулы и впалые от усталости глаза. Отдельно его глаза это то, что Шекспир бы описывал сотнями строк. Синие, словно океан и такие же манящие, как боярышник для заядлого алкоголика в завязке. Антон не силён в метафорах, его жизнь сплошь и рядом состояла из медицины, метафоры касались только нелепого юмора врачей. Но Арсений таковым не был. Шастун поражался тому, как можно быть профессионалом своего дела до конца иглы, при этом ведя активную жизнь. Попов не был тем, кого назовёшь лишь отпетым на голову трудоголиком, все сотрудники говорили о том, как наблюдали его ранним утром в парке или как он отсиживался в баре, наблюдая за тем, как из стакана в стакан переливаются вещества. —Катюш, вынужден сказать, что сегодня осмотр провожу не я, а мой стажёр—Антон Андреевич—, Попов пускает мимолётную улыбку в сторону девушки и по дружески правильно притягивает Шастуна под себя. Крепкая рука умащивается на широких плечах, от чего сердце пропускает новый кульбит и Антон сглатывает. Он не знал, что будоражит его больше:невыносимое касание или грядущие пол часа… —Я уверяю, все пройдёт хорошо. Не бойтесь меня и Арсений Сергеевич будет рядом, никто не допустит ошибки в таком интимном деле—мнётся Антон, стараясь выговорить все правильно и не путать буквы между слов. Ему необычайно страшно сейчас, ведь впервые именно он проведёт все сам, без бубнежа над ухом и без возможности просто передать пациента старшему по званию. Он накопил достаточно сил и желания, что бы воплотить знания в реальность. Катерина лишь вяло улыбнулась, явно отчаявшись, что осмотр будет проведён не Поповым. Но ее глаза выдали лишь лёгкую опечаленность, что не сказались на ее приподнятом настроении и она пожав плечами присела на кресло. Антон отходя от Арсения почувствовал на себе взгляд, даже без оглядки. Просто по спине проходилась дорожка тепла, что сигнализировала о том, что там за его плечами голубые глаза направляют его. Шастуну легче, он выдыхает, ведь он не один и этот немой жест поддержки читался между строк. Шаст помог Кате умоститься на гинекологическом кресле и закрепить ноги на держателях для удобства. Девушка неловко сжала бедра, в знаке смущённости от чужих рук, но в моменте расслабляется и позволяет Антону руководить ее телом. Антон дрожащими руками притягивает к себе столик с инструментами, от чего Арсений сзади напрягается и заметив Екатеринину безразличность к процессу, укладывает свою ладонь на Шастуновскую шею. Парень вмиг обмякает под воздействием шароховатой ладони, от чего действия теряют дрожь и он без проблем разрывает пакет с новым гинекологическим зеркалом. Это одна из самых неприятных процедур для пациенток, которая остаётся отпечатком в юношеском возрасте. Катя достаточно податлива и восприимчива к любым манипуляциям, ее ноги не содрогаются от неожиданности процесса и Антона это расслабляет. Зеркало раскрывается внутри ее влагалища, что позволяет осмотреть внутренние стенки и примерно определить диагноз или подтвердить эффективность назначенного ранее лечения. В ходе осмотра у Шастуна возникает ряд вопросов и желание, поскорее начать УЗД, что бы подтвердить предположения или удариться головой об стену от своей бредовости. К нутру медленно докатываемся ощущение потерянности, ведь до приема Антон не удосужился осмотреть карточку Кати и хотя бы точно знать, что было с ней до данного визита и с какой целью она пришла. По внешним данным он смело может предположить, что это профилактический приём, который просто должен был подтвердить ее Здоровье или же наоборот, но ведь каков процент таких сознательных пациентов. —Арсюш?— не отвлекаясь от процесса проговаривает Шаст, абсолютно не вникая в слова. Девушка испугано приподнимается на локтях, что напрягает и Попова, который в моменте отстраняемся от парня и бросает полный недоумения взгляд, —Арсений Сергеевич. Извините, задумался. Можете вкратце рассказать картину пациентки, Катерина вы можете дополнить, возражений не имею,—опомнившись болтает Шаст. Он не сильно прикусывает себя за язык, когда отстраняется от Кати и отбрасывает на поверхность инструменты. Свой вердикт он готов вынести , проведя лишь дополнительные манипуляции с ультразвуком, но стоит убедиться в своей точности. —Было проведено лечение генитального герпеса, мы должны были увидеть эффективность лечения или динамику заболевания—холодно проговаривает Арсений, не смея отвести глаз от вдохновлённого Шастуна. Именно таким он и мечтал его видеть все эти месяцы благоприятной стажировки, когда в его глазах засверкает энтузиазм и уверенность в том, что он на своём месте. —По ощущениям основные симптомы прошли, но я Начала замечать нарушения в цикле. Партнёр из жизни пропал, а задержка даёт о себе знать, боли внизу живота не пропали и я не уверенна в том, что лечение помогло—тяжело выдыхает Катя, стараясь найти помощи в бездонных глазах Арсения Сергеевича, который отнюдь не разделял ее взглядов сейчас. Попов словил некую волну сомнения, хотя был убеждён в точности назначенных препаратов и не мог даже предположить, что такая элементарная инфекция не поддастся лечению. Мысли крутились лишь о том, что он мог прогадать с диагнозом, что было невозможным на его практике. —Насколько точно я смог оценить картину, то признаков герпеса больше нет. Легкое внешнее раздражение вызвано не более чем прелостями от белья—Шастун одаривает всех в этом душном кабинете лучезарной улыбкой, от чего его ушки дёрнулись под завитками кудрей. Слышны были лишь облегчённые выдохи и громкое Падение булыжника, который разбивается о грудную клетку Арсения. Антон точно чувствовал эту нотку сомнений в его взгляде и не стал затягивать интригу, огласив то, что увидел внутри девушки. Как бы комично это не звучало бы в его голове, но Антон пропустил смешок от того, что его работа заключается в том, что бы исследовать внутренний мир девушек. Буквально. Новый смешок и Шастун возвращается к аппарату УЗД. —Антон Андреевич, у вас есть предположения? Позвольте поинтересоваться хоть—Арсений задумчиво прикусывает губу и нахмуривается. Ему Определенно нравится эта уверенность в Стажере, но он отнюдь не разделяет этой молчаливой скрытности. Антон самостоятельно проводит все манипуляции и обдумывает все в своей голове, что настораживает врача и пугает, что тот в силу неопытности может допустить ошибку, за что поплатятся оба. —Предлагаю взглянуть на экран, он будет более многословным—Шастун указывает пальцем на небольшую точку среди общей картины. Его глаз сразу цепляется за неё и по зрачкам заметно пробегает искра. Попов аккуратно пристраивается рядом и ,надев очки для точности ,рассматривает предлагаемый сюжет. Среди вполне нормированных показателей и здорового нутра они оба замечают плод. Арсений всматривается ещё , стараясь быть уверенным в том, что придётся огласить пациентке, которая ушла от партнёра и сейчас находится на второй неделе беременности. —Катя, вы беременны! Полностью здоровы и беременны!—Шастун точно ребёнок переросток, он не один раз видел, как врачи оповещают людей о данной новости, но сам увидев это не смог удержать порыва. Он не знал как точно описать это чувство, но ему словно казалось, что он сам узнал это или он отец данного чуда природы. Арсений ощутимо хватает его за плечо, заставляя опомниться и встряхнуть трезвой головой. Взгляды врачей прикованы к шокированной девушке, которая с раскрытыми глазами удерживает выступившие дорожки слез. Катя прикрывает рот рукой, что бы скрыть момент дрожащего подбородка и запрокидывает голову. Антон не силён в психологии, но точно знал, что люди смотрят на верх, что бы никто кроме Всевышнего не видел их слабости. Шастун недоуменно разглядывает девушку и старается уловить с ней одну волну настроения, что бы хотя бы примерно очертить ее эмоциональный фон сейчас, но его плечо сжимается под пальцами Попова. Шасту едва ли кажется, что сейчас кости хрустнут под его натиском и слёзы перекарабкаются на его лицо, только лишь от того, что он готов выть от физической боли и ощущения провала в первый же день. —Катя? Ты как? Можешь одеваться, осмотр окончен, но ты должна встать на учёт и ещё немного задержаться сейчас—трепетно воркует над ней Арсений Сергеевич. Он опытнее Антона в разы и знал наверняка, что данное известие не является радостным в ста процентах случаев. Глаза девушки метались со стороны в сторону и Попов смело предположил, что данный плод не является желанным или того больше запланированным. Катя от года неделя только вылечилась от папилломы, которую подхватила не от благоприятного партнёра и сейчас носит ребёнка, который с большей вероятностью мог быть… Арсений молча сглатывает и предлагает девушке стакан воды, который она медленно отпивает, борясь с внутренним желанием кричать на всех вокруг. Это нормально. Это гормоны, которые только начали свою перестройку. Антон в полной растерянности наблюдает за происходящим и старается незаметно для всех протереть все аппараты, что бы работа не стояла на месте и после он не получил от Попова за безделье. Шастун никак не мог отвести фокус с того, что он не придерживаясь врачебной этики так громко обьявил о беременности. Ему стоило бы оглянуться и позволить Арсению сделать это самому, тогда бы реакция шокового стресса была более мягкой. —Спасибо, Антон Андреевич. Я просто не ждала этого… Что я теперь должна?…—стараясь проморгаться говорит Катя, ее лёгкие стали вздыматься капельку меньше, что позволило врачу сделать вывод, что она успокоилась. Первым утверждением или вопросом не стоял «аборт», это вызывает по себе ощущение лёгкости и оба лекаря выдыхают, представляя себе лишь грядущую работу над этой беременностью. —Встанешь на учёт и будем наблюдаться. Анализы и прочее лечение будем назначать по мере потребности и заданного срока—выдыхает Попов и вальяжно падает в рабочее кресло. Очки он снял практически сразу, ведь чертовски хотелось собрать пальцами мысли к одной. Для этого потребовалось зажать переносицу около внутренних уголков глаз, до искры из мрака и опомниться. —Пока что, только здоровый режим и никаких нервов и стресса. Вообще, ваше Здоровье проецируется на Здоровье малыша, и вы в ответе за это в первую очередь, мы лишь корректоры—Антон пожимает плечами, чтобы его умозаключение выглядело завершенным и падает на стул около Арсения, ему критически важно поучаствовать в выписке документального типа. Катя слегка заметно улыбнулась, поднимая виноватый взгляд на Арсения, Попов был тем самым врачем, который во время приёма выслушает любую басню, забывая ее после ухода пациента, но ведь они того не знали. В голове девушки мелькают картинки о том, что доктор точно должен помнить о том, что она сейчас одна и это положение ей предстоит решать в одиночку. Не то что бы Антон великий знаток женского флирта, но он Определенно точно мог рассмотреть хитрость в ее глазах и то, как жесты сменялись более плавными, когда она подползла к рабочему столу. Попову от этого представления не холодно и не жарко, на его практике не одна сотня пациенток старались вторгнуться в его жизнь не в амплуа пациента. Его ответ всегда был загадочно громким, что бы каждому желающему не хотелось узнать, что там за завесой тайны его личной жизни. Арсений был человеком с искромётным складом ума и его мудрости хотелось лишь завидовать. По телу Антона самовольно прошёл разряд, когда на трепетное касание к руке Попова, он ответил лишь коротким жестом отторжения и продолжил заполнять компьютерную карту. Его холод словно растворимся в воздухе и нервная температура спала до минимума, от чего появилась потребность сдерживать дрожь. Все это время Катя достаточно настойчиво придвигается ближе к Арсению, стараясь таки соприкоснуться в аккуратном жесте или позволить себе хотя бы сквозь щель протиснутся в чужое пространство. Врач давным давно очертил Китайскую стену своей личности помимо профессии и не позволял никому подходить ближе расстояния вытянутой руки. Ни коллеги, ни иностранные наставники, ни пациенты—никто из тех, кто мог контактировать с ним как человек приближённый к деятельности не должен был знать ничего кроме имени и его профессионализма. Правда Арсений допустил эту ошибку однажды, один из тысячи людей смог заглянуть за железный занавес. Он точно не пожалел об этом и наверняка точно благодарен своей слабости. —Арсений Сергеевич? Ну что?—уже скорее по сути спрашивает девушка, замечая как стрелки часов бьют считанное время и ей пора бежать. Но для Попова время остановилось, стоило ладони Антона медленно скользнуть по Бедру вниз. Не отреагировать на данную провокацию было выше сил Поповских, и он шумно выдохнул. —Заполнил форму. Сдашь все анализы и встанешь на учёт, а пока все по рекомендациям моего коллеги—Арсений бросает короткий взгляд на довольного от употребления данного обращения Шастуна. Кому как не Попову знать, что этот зелёный ,иногда во всех смыслах, парень мечтает полноценно встать в ряды врачей. —Обязательно без нервов! И если что-то тревожит старайтесь держаться на связи, Будем корректировать этот длительный процесс—все так же сверкает Антон и не замечает того, как рука резко подрывается вверх с колена Попова и задевает окрепший стояк. Шаст виновато прикусывает губу, когда от его неуклюжести Арсений слегка прижал колени к себе и зажмурился от потока чувств. —Спасибо вам, я побегу. До свидания—Катя нервно улыбается, поправляясь выпавшую прядь волос около глаз. На самом деле, она была необъятно красива и Антон словил себя на мысли, что коллега позволяет себе лишнего в общении с ней. Катя вполне могла дофантазировать , что впринципе уже и случилось. Ее пальцы аккуратно подсунули маленький листик, на котором виднелся номер ее мобильного. В порыве своих шалостей никто и не заметил, как она стащила листочек со стопки и аккуратно вывела цифры на нем. Но Шастуна знатно удивила данная настойчивость и то, как она быстро убежала за дверь, что бы не остаться пойманной с поличным. —Выдохни, у меня таких уже около сорока и десять от неё одной—Арсений закатывает глаза, ведь его уже начинает подбешивать эта пропаганда своей персоны. Он всегда оговаривал с клиентами в ходе разговора свой статус, что ему не интересны ничьи предложения и он вполне доволен своей жизнью. Их этот ответ лишь провоцировал, не иначе, ведь Попов не врал, таких листиков у него и вправду около сорока. А сколько коробок конфет или дорогого алкоголя? Если счесть это за благодарность, люди были очень громкими в высказываниях. —Коллекционируешь как трофей?—стебет коллегу Шастун, ему нравится наблюдать за тем, как опытный во всех смыслах мужчина так мнётся под простыми манипуляциями. Антону просто нравился Арсений, во всех его обличиях. —Закрой дверь и повесь табличку, что мы на обеде—тяжело вдохнул Попов, стараясь не сорваться с места ранее чем позволят обстоятельства. —Ты шутишь? Мы осмотрели только одну пациентку и ещё утро, там запись—хохочет Антон, ведь он и сам без приглашения идёт закрывать эту дверь. Его действия говорили за него ещё на осмотре,—хотя ты слишком хорош, можно и согрешить разок-другой—,уже во всю смеется Антон, подкрадываясь к рабочему месту. Стол был не слишком низким и не слишком высоким, что идеально выписывалось в картинку рабочего секса в юной голове. —А тебе ещё учиться и учиться, Шастик. Кто так ошарашивает?—почти шепчет Арсений, прикрывая веки. Ему нравится смотреть на Антона из под полуоткрытых глаз, когда он аккуратно плывет по краям и ,кажется,ещё мягче. Арсений заводит руку в кудрявую голову Антона и оглядывает его волосы. Они точно описывали темперамент этого высокого чудовища, которое абсолютно воздушное и мягкое, но такое же неразборчивое. Попов рассматривает лицо Шаста, чьи глаза купаются в лучах солнечного света и позволяют рассмотреть их редкий оттенок. Арсению не нужно быть офтальмологом, что бы рассмотреть родные глаза целиком. Они были зелёными, отголосками напоминая Даже не лес, а центральный парк, где солнце проливается сквозь ветви и желтый оттенок расползается равномерно. Шастун очень красивый в глазах Попова, такой огромный и тонкий, как фонарный столб, а он любил такие столбы. Антон такой ответственный и чувственный, что старший коллега не представлял себе уже и жизни без этого мальчишки. Шаст уже не ребёнок, давно, но его неподдельные эмоции и самоотдача восхищали повидавшего многое и многих Попова. —Но ты хорошо справился с осмотром, и беременность сразу увидел. Я горжусь тобой—поджимая губы улыбается Арсений, это чертовски правильный момент сейчас. Антон просто смотрит на него и молчит, чувствуя всю искренность этих слов и он продолжает сиять лишь больше. Шасту хотелось, что бы в него верили. А Арс верит ему и в него. —Спасибо, только давай используем наш обед по назначению. На разговоры у нас чуть меньше жизни, а обед не резиновый—хихикнул Антон, когда его руки уже начали откидывать белоснежную форму в сторону и открывается вид на грудную клетку коллеги,—эта форма скрывает нереальное—,Шаст закусывает губу и проводит пальцами вдоль живота, спускаясь ниже к паху. Оба шумно вдохнули, один от волны возбуждения, второй передразнивая. Им нравится эта игра, когда чувствуется лёгкий адреналин и к голове поступает только лёгкая ширма здравого рассудка. —Могу ходить так, делов то—вскинул бровями Арсений и подался бёдрами вперёд, упираясь в руку Антона. Тот словно специально тянул время и холодил чужую кровь. —Ты прав, пора заняться делом—Шастун вовсе игнорирует слова Попова и откликается лишь на немой жест. Тот сейчас вовсе как тряпичная кукла и Антон не проявив избытка упорства просто сложил коллегу на столе оголяя задницу,—будешь должен поцелуй. А то все нам твоя нетерпеливость…—, шепчет на ухо Антон, стараясь нашарить в кармане тюбик со смазкой. —Ты точно мой ученик?—шуточно сомневается Арсений, стараясь быть тихим. Там в коридоре десятки женщин, которые вполне вероятно могут подслушать. —Дома ты не уточняешь этот вопрос—так же весело отвечает Шастун, заводя пальцы в анальное кольцо. Мышцы были сжатыми, что спровоцировало Антона на попытку поверхностно расслабить Арса. Губами Шаст припал сначала к затылку, после к шее. Антон влажно проводит дорожку поцелуев прямо к пояснице, сжимая рукой бедра. Человек снизу поддаётся На действия, от чего слух обволакивает Тихий стон и приятная мягкость в теле. Два пальца свободно проникают внутрь и Антон находит точку простаты, от чего Арс слегка заскулил и не сдержал обещания быть тихим. Шастун продолжает растягивать Арсениения медленно и мучительно, от чего самому сводит колени. Ему хочется разделить свой триумф на двоих и ему удаётся, этому символизирует податливый Попов, который кусает губы, что бы не кричать. Собственный стояк уже болезненно трется о ткань белья, порождая ощущения лёгкого безумия и колкости ситуации. —Трахни уже, я не могу больше—Арсений мотает головой, что бы привести себя в чувство вполне самостоятельно и его просьба услышала. Тело чувствует пустоту внутри и Попов в моменте выдыхает, ему нужно это мгновение трезвости рассудка. —Завидую самому себе, знаешь—пока Шастун выбрасывает эти речи, что бы доказать свои внутренние колебания не только страстным сексом, но и своими словами. В кармане нашаривает и презерватив, пусть они и доверяют друг другу на клиническом уровне, но в храме здоровья стоило бы быть капельку осторожнее. И Антон не забывает про того, чья задница так податливо открывает вид на себя снизу, поэтому натягивает латекс и на него, ведь за стерильностью этого кабинета потом оттрахают Шаста, и не факт, что в положенное место… Арсений сам вырывается из объятий Антона, он как настоящий врач хочет смотреть и наблюдать за тем, какие манипуляции над ним проводят и какое выражение лица при этом незатейливом процессе. Шастун слегка ошарашен данной инициативой, ведь Арс уже спиной лежит на поверхности стола и рукой указывает парню наклонится ближе. Но Шаст не слушает, он проверяет готовность ануса пальцами и смотрит, ему нравится эта мелкая перемена эмоций на прекрасном лице Арсения. Тот из спокойного превратился в расслабленного и приоткрытые губы для тихих стонов не могли не снести голову с плеч. Головка слегка проходится вдоль промежности между ягодицами, а под особым натиском находит колечко мышц и аккуратно толкается внутрь, под Тихий вой Попова. Антон откликается на жест и спускается на локти перед лицом Арсения, позволяя себе коснуться приоткрытых губ и затянуть вязкую цепочку поцелуев. Попову так легче, каждый толчок откликается стоном и сейчас эхо от него расходится по чужому рту и это успокаивает, раскрепощает. Арсений хватается за волосы Антона, то оттягивая их назад, то вжимая затылок в себя. Ноги давно ухватились за поясницу парня, переодически вжимая его бедра с более активной скоростью. Если бы они были дома, периметр комнаты заполнился бы громкими выдохами и излюбленными Антоном оговорками по Фрейду, но сейчас слышны лишь влажные шлепки кожи о кожу. —Я тебя так люблю—шепчет Арсений, чувствуя как грядущая волна оргазма окатывает его с ног до головы и язык совершенно не совладает с мозгами. —Я люблю тебя, Арсений, с первого дня полюбил—отвечает Антон, ускоряясь лишь сильнее. Хочется ускорить момент пика и рассмотреть, как Арс будет получать это наслаждение секунду за секундой. Они услышаны друг другом и им не нужно больше никаких слов, что бы ухватиться друг за друга покрепче и позволить организму довести самого себя. Руки Арсения прижимают Антона к себе, Шастун старается совладать с телом и двигаться чётче, губы терзаются в поцелуе и сдерживают крик. Не вышло сдержаться, когда в очередной раз головка попала по простате в нужной градусной мере угла, Арсений откидывает голову назад и прогибается в пояснице. Его окидывает Мелкой дрожью и словно из груди вырывается громкий стон, что услышали все вокруг. Антон молча наблюдал эту картину и чувствовал сокращение мышц Арса внутри, что спровоцировало последующий оргазм Шастуна. Ему проще, он точно падает на грудь Арсения своей и губами попадает в чужие, затыкая себя самого поцелуем. Вот такая они пара. Которая не скупа на слова и поддержку, те самые отбитые на голову влюблённые, что не замечают часов и мест. Им нужно наслаждаться друг другом своевременно и не затягивать это, ведь в порыве, они однажды сломали домашний столик с Арсовыми кремами. Антону не прилетело, ведь это был тот самый день, когда с колий слетел сам Попов и овладевал чужим телом он, не отдавая себя. —Наш первый раз был гораздо удобнее… Тебе так не кажется?—борется с отдышкой Антон, рассматривая вблизи лицо коллеги. Он улыбался, точно, его лёгкие ямочки на щеках кричали об этом. —Тогда мы просто задержались на работе и знали, что в клинике почти никого не осталось, кроме Алины с первого этажа—ухмыльнулся Арсений, стараясь приподнять обмякшего Антона с себя. Хорошо было , есть и будет, но пора собраться и продолжить этот рабочий день. —Ты прав, пора продолжать работу, я ещё не всем помог—Шастун и вправду сам отскакивает от Попова и начинает в спешке стирать с себя остатки секса и одеваться, что бы начальник точно был доволен своим подопечным. —Всем не успеешь. Тем более к часу у нас собрание со всеми, если ты не забыл—более привычно бубнит Арсений, чем вызывает тяжёлый выдох Антона, который узнал в нем своего Попова. —Мы бесстыдники Арс, просто чертовы грешники. Я когда учился в меде, представлял себе секс максимум с аппаратом УЗД—заливисто смеётся Шаст, подходя к двери, его взгляд все ещё прикован к коллеге и он видит, что ещё не время поднимать занавес. Арсений уже был одет, но его растрёпанные волосы громко кричали о том, что он только что точно занимался сексом, не иначе. Но старший оглядел не только себя, но и Антона, который выглядел вполне себе так же. Попов подозвал парня к себе и принялся к его опрятности, поправляя халат, который накинут абы как и взъерошенные кудри. —Открывай уже, там следующая Марина была, пришла наверное—улыбается Арсений и аккуратно касается губами чужих, оставляя по себе привычный вкус ванили. —Ты всех поимённо знаешь?—возмутился Антон, но все же подошёл к двери, хватаясь за защелку. Дверь приоткрылась и внутрь влетела девушка с огромным взрывом рыжего цвета на голове, лицо усыпано веснушками и она озаряет всех улыбкой. —Наконец то! Я уже двадцать минут сижу, Арсений Сергеевич, что вы едите так долго и ни грамма лишнего? Или это у меня гормональное—она отличалась от Кати, предполагаемая Марина, была очень громкой и яркой, не заметить ее было невозможно. От части Антон молит Бога, что бы все были такими и ему не удавалось позволить мыслям свернуть в сторону Попова, которого просто хочется ну брать и прямо здесь и сейчас. —Мариночка, я думаю, моя пища и является залогом хорошего тела и настроения—хихикает Арсений, ведь для этой рекламной кампании не хватает лишь фразы «а спонсор этого всего Антон Андреевич Шастун!». Эта мысль посещает обоих и улыбка пробирается ко всем присутствующим. —Проходите к креслу, и если можете мне продублировать информацию про болезни до или это профилактика? Что то тревожит?—Шаст быстро переключился на рабочий лад и нацелил перчатки, что бы наконец приняться за правильное дело в этих стенах. Это был лишь первый рабочий день, когда Антон стал полноправным руководителем процесса, но он был точно не последним. Впереди блестящая Карьера и сотни пациенток, которые будут обращаться к нему, так же как к Арсению и Шастун перестанет смущаться этого дружеского контекста. Однажды их разделят по собственным Кабинетам и Попов станет ведущим врачем данной клиники, став единым начальником их отдела. Шастун будет им гордится и восхищаться, но это все дома, ведь теперь они слишком важные люди, что ты позволить себе облажаться. —Антон Андреевич, вы целуете меня в коморке уборщицы, как вам не стыдно?—усмехается Попов, притягивая парня к себе за шею. —Не смог удержаться, вы у меня такой потрясающий. Запишите меня на осмотр?—в темноте точно не видно, но Антон приподнимает бровь и по детски облизывает нижнюю губу Арсения, чем вызывает Тихий смешок. —Только переквалифицируюсь, а потом прошу на кушетку—смеётся Попов, но понимает, что не нужна ему никакая квалификация с этим двухметровым чучелом, которое он выбрал однажды. Они любят. Они работают. Они спасают. Они нужны. Друг другу и не только.