Довольно распространенная фантазия

— …Так что я надеюсь, что никто из вас не забудет про завтрашний бал, — закончила Серафина, до этого обычно не имевшая привычки посещать собрания авроров. — Все свободны объявила она. Судя по лицам авроров, было довольно очевидно, что они с нетерпением предвкушают Рождественский бал в МАКУСА… В отличие от Грейвза. Ему вряд ли сулил спокойный вечер — наверняка будет пресса из Голоса Волшебника, Нью-Йоркского Призрака и Ведьмополитена. Кто-то из их журналистов точно попытается взять у него интервью. Лицо Тины тоже было кислым. Но пусть она и получила повышение, став старшим аврором, с ней вряд ли кто-то захочет это обсуждать. Нет, Тина грустила по другому поводу. Ньют, младший брат его друга Тесея, так и не мог приехать из-за работы над книгой, застряв где-то на Панамском перешейке, а потому ей пришлось принять приглашение Ахиллеса Толливера. Это тоже был не самый удачный повод для статьи… Грейвз бы лучше предпочел вместо бала вместе с Криденсом по-дружески пригласить Тину выпить в Слепой Свинье, и это доставило бы им куда больше удовольствия. Хотя насчет Криденса вопрос был спорный — ему слишком хотелось попасть на настоящий бал. Прямо как принцессе из сказок немагов. — Персиваль, ты будешь читать записку? — насмешливо проговорила Серафина, сидя за столом отсутствующего главного аврора и подписывая ворох приготовленных для нее документов. — Или она тебе рукав прогрызет. Задумавшийся о своем Грейвз встрепенулся и уставился на бумажную крысу, которая и правда вилась у его рук. — Что-то срочное? — с волнением и надеждой спросила Тина. Ей пришлось развести бурную деятельность за своим рабочим столом только ради того, чтобы Ахиллес не стал ее ждать. Вероятно, она надеялась, что возникнет какое-нибудь важное дело, и тогда, если Ахиллес все еще ждет в коридоре, у нее появится вежливая и веская причина, чтобы сбежать. — Нет, это… — Грейвзу пришлось разочаровать Тину, потому что он прекрасно знал, от кого эта записка. В порыве вдохновения Криденс иногда любил засыпать его посланиями, как милыми с пожеланиями хорошего дня и тем, что они могли бы пообедать вместе, так и довольно смелого содержания. «Я медленно снимаю с вас шарф, пальто, пиджак, жилетку, галстук, застежки-скорпионы, рубашку…» И все в таком духе. Как только крысы-записки, сложенные из бумаги с подобными фантазиями, не сгорали по пути, пытаясь успеть добежать до Грейвза… Обычно он не углублялся в такие игры и ограничивался «вернемся к этому дома», но Криденса, судя по всему, это вполне устраивало. Потому что иногда, возвращаясь позже Криденса, он доставал из кармана пиджака сложенную записку и, переступая порог комнаты, где тот находился, зачитывал содержимое вслух. К его неугасающему восхищению Криденс почти каждый раз краснел, точно не его рука писала эти самые строки сегодня днем. Оно и понятно — на бумаге такое выразить значительно проще. И оттого Грейвз, чтобы подразнить его, намеренно зачитывал громко и с выражением, будто выступал на подмостках. Но сегодняшняя записка отличалась особой оригинальностью, что даже Грейвз, уже успевший привыкнуть ко многому, немного растерялся, хотя его мальчик уже предпринимал попытки воплотить то, о чем сегодня писал. — Это от Криденса, — наконец закончил мысль Грейвз после некоторой паузы, потому что даже Серафина отложила перо, вперив в него испытующий взгляд. — Куини говорила мне, что видела, как он что-то с энтузиазмом строчит, — ненароком обронила Тина, потеряв интерес к порядку на своем столе. — Значит, это вам. Странно было предположить что-то другое, ведь, по крайней мере, для них не было никаким секретом, что Персиваль Грейвз и Криденс Бэрбоун пара. Когда шумиха после ареста Гриндевальда поутихла, Грейвз нанял самого лучшего адвоката, которого только сумел найти, и после мучительной бюрократической волокиты им все же удалось реабилитировать Криденса в глазах магического сообщества. Спустя какое-то время они пришли к выводу, что Криденсу слишком одиноко в доме, и чтобы быть ближе друг к другу, Грейвз подыскал Криденсу непыльную работу в архиве Аврората, где хранились дела, старые отчеты и улики. Так что насчет пыли заявление довольно смелое и спорное… — Что там? — нетерпеливо спросила Серафина, прожигая Грейвза взглядом. — У Криденса есть… — возможно, не стоило этого говорить, но Грейвзу отчасти была интересна реакция — и он надеялся, что его не разочаруют, — а еще хотелось выговориться, поделиться. Да и чего о нем не знала Серафина? — …есть эта фантазия насчет женского белья. — Да, она довольно распространенная, — лукаво подхватила Серафина, ехидно улыбаясь. Новость явно пришлась ей по душе. А вот Тина смущенно кашлянула. Что было вполне ожидаемо. — Но мне так неловко в лифчике… — рубанул Грейвз с легким привкусом досады, не смотря на Тину и Серафину, но и по звукам, которые те издали, все и так было прекрасно понятно. Грейвз решил добить их, не размениваясь на сочувствие к уже полученным моральным страданиям. — От кружев чешется кожа. Серафина совсем по-девичьи расхохоталась. Грейвз глянул на побледневшую Тину, на щеках которой розовели пятна румянца. — А вы не пробовали… без кружев? — тихим голосом выдавила она из себя. — Криденс говорит, что это красиво, — пожал плечами Грейвз, будто разговор шел о самых житейских вещах. — И он абсолютно прав, Персиваль, — фыркнув, усмехнулась Серафина и мечтательно подперла щеку ладонью. — Иногда красота требует страданий. Как и реакция того, кого хочешь впечатлить, — многозначительно добавила она, подмигнув. — Мистер Грейвз, я… Я пойду, пожалуй, — почти жалобно протянула Тина, переминаясь на месте и уже схватив пальто. Она стояла, вцепившись в него, будто так можно было стереть из памяти то, что она только что услышала. — Завтра бал. Надо… подготовиться. — Да, Тина, конечно, — невозмутимо поддержал Грейвз с каменным лицом, хотя в душе его и откликалось легкое и насмешливое ехидство. — И ты иди, Персиваль, — расплывшись в улыбке, хмыкнула Серафина. — Тебе тоже надо… подготовиться.

***

Грейвз неуютно поерзал в одежде, подходя к «шведскому» столу, чтобы взять для них с Криденсом закуски, пока тот стоял в метре от него, держа два бокала — с веселящей водой и обычным игристым вином. Криденс хотел уговорить и его на веселящую воду, чтобы он немного расслабился, потому что «выглядел чересчур зажатым». Если бы Криденс только знал, почему… Вырвавшись вчера с работы пораньше благодаря великодушию Серафины, Грейвз отправился на Пятую авеню, намеренно выбирая магазины немагов, потому что не хотел лишнего внимания от продавцов-волшебников, которым его лицо было слишком хорошо знакомо по газетным статьям. Вернувшись домой, Грейвз крался, точно шпион, чтобы уединиться в ванной и примерить покупку. Размер он особо не рассчитывал, решив, в случае чего, подогнать белье по фигуре с помощью магии. Ему хотелось удивить Криденса вечером после бала, но теперь Грейвз начинал жалеть, что не приберег эту авантюру до момента, когда они останутся дома. Чулки непривычно облегали бедра и голени под брюками. Женские кружевные трусики жали, давя на член и мошонку, которую нестерпимо хотелось почесать, но он стоически держался. К публичному позору Грейвз был не готов, и потому украдкой переминался с ноги на ногу, надеясь хоть так найти облегчение. Пару раз он выбирался в уборную, чтобы хоть как-то отвести душу, но это помогло лишь ненадолго. К тому же он столкнулся с еще одним препятствием — лобковые волосы и волосы на мошонке проникали сквозь дырочки в кружеве. Когда он ходил, в паху начинало нестерпимо зудеть — волоски натягивались, что становилось даже немного больно. При этом он испытывал от этого даже некоего рода извращенное удовольствие… Ощущения оказались довольно пикантными. Особенно когда Грейвз представлял лицо Криденса, который увидит его без одежды. Серафина верно подметила — все муки стоили того. Хотя в следующий раз, вероятно, следовало додуматься побрить хотя бы яйца. Следующий раз! О чем он только думает… Но мысли Грейвза большую часть вечера были и правда сосредоточены в паху. Хотя бюстгальтер приносил не меньше мучений, чем трусики, плотно обхватывая грудь и спину, а бретели тянули в плечах. Так что на пояс, к которому на ремешках крепились чулки, чтобы те не сползли до колен, он даже не обращал внимания. Набрав на тарелки канапе, крошечных тарталеток и прочих мелких закусок, которые скорее нацелены раззадорить аппетит, чем утолить голод, Грейвз вернулся к немного заскучавшему Криденсу. Но приняв от него тарелку, он быстро оживился, с детским задором разглядывая аккуратные миниатюрные угощения. Умудряясь удерживать в одной руке и ножку бокала, и край тарелки, Криденс пальцами подцепил корзиночку из теста, начиненную мясом, грибами и плавленым сыром, и с удовольствием засунул ее в рот, прикрыв глаза. Грейвз расплылся в улыбке, наблюдая за ним. Не только восторг Криденса радовал его глаз — сегодня он выглядел сногсшибательно. Аккуратно уложенные у барбера волосы, к которому ходил Грейвз, подчеркивали бритвенно-острые скулы. Из-под блестящего черного пиджака выглядывала черная шифоновая блуза без пуговиц, сквозь полупрозрачную ткань которой виднелась по-мужски волосатая грудь. Довершали образ элегантные брюки, лакированные туфли и небрежно наброшенная на плечи пестрая шуба с коротким мехом. Грейвз не без гордости ловил завистные и изучающие взгляды, направленные на Криденса, и сам не мог отвести от него восхищенного взора, а от его уверенности и стати и вовсе захватывало дух. Его мальчик держался достойно, больше не сутуля спину и научившись носить подобные вещи, отчасти подражая в изысканности Грейвзу. Кто бы мог подумать, что скромный пуританский мальчик, которого он когда-то повстречал, может расцвести в столько прекрасный цветок? И опасный, как обскур, который пока не оставил Криденса, но его мальчик, по крайней мере, научился контролировать делившую с ним одно тело магическую сущность. Когда они покончили с закусками и решили пройтись по залу, издалека наблюдая за танцующими, к ним подошел директор отдела магических игр и спорта, имени которого Грейвз не помнил. — Персиваль, где ты прятал это сокровище? — спросил он, скользя по Криденсу внимательным взглядом. — В архиве Аврората, — ответил Криденс вперед него, немного лукаво улыбаясь незнакомцу, прельстившемуся его внешностью. — Как можно скрывать такую красоту в архиве? — искренне восхитился тот. Грейвз догадывался, что за мысли сейчас в его голове и безо всякой легилименции. Наверняка воображает, чем закончится их вечер, как он будет снимать все это с Криденса, чтобы оттрахать. Грейвз усмехнулся про себя — их планы должны были развиваться в несколько ином ключе, и он подгадывал момент, чтобы заинтриговать Криденса своим маленьким сюрпризом. От мыслей, что Криденс будет трахать его сегодня ночью своим большим толстым членом, внизу живота разливалось сладкое томление, опляющее жаром нутро. — Хотите, мы сделаем с вами фотосессию для журнала? Мы выпускаем пин-ап календарь со спортсменами, — не отступал директор Как-Там-Его. — Я же не спортсмен, — смущенно улыбнувшись и искоса поглядывая на Грейвза, которого взял под руку, точно искал защиты, ответил Криденс. — Это совершенно неважно, — расплылся тот в улыбке, вероятно решив, что они не возражают, полез в карман и достал оттуда визитную карточку. — Вот, возьмите… — Да-да, спасибо. — Небрежно отмахнулся Грейвз, вытянул из его пальцев визитку, чтобы после скомкать и выбросить, и наклонился к уху Криденса, чтобы жарко шепнуть: — Пойдем? — Да, конечно, — спохватился он. Грейвз настойчиво потянул его за собой, и Криденсу пришлось обернуться, крутанув головой, чтобы попрощаться. — Был рад встрече и спасибо за предложение! — Что ты делаешь? — тихо и настораживающе шепнул Грейвз, когда они отошли метров на пять. — Играю в очаровательного любовника, — тесно приникая к его плечу, объяснил Криденс. — Тебе не нужно играть, ты и так очаровательный. — Чуть наклонив голову, Грейвз виском коснулся макушки Криденса, и тот вцепился в его плечо еще крепче. Бросив взгляд через толпу, он заметил наблюдающую за ними Серафину. Ее окружали чиновники Конгресса, но слушала она их вполуха, потягивая свой напиток. Заметив, что Грейвз смотрит, она насмешливо отсалютовала ему бокалом. — Помнишь свою вчерашнюю записку? — понизив голос, спросил Грейвзу у повисшего на его руке Криденса, довольный тем, что игравший в зале уизз-джаз заглушал его слова. — Я… — растерявшись, протянул тот. — Да, белье. А что? — Оно сейчас на мне. Криденс издал задушенный полувсхлип, полустон, вперив в него жадный пристальный взгляд. — Ты… О, Мерлин… Персиваль! Он закусил пухлую нижнюю губу, нетерпеливо покачиваясь на месте вплотную к нему, точно его тоже беспокоили тянущие кожу кружева. Грейвз загадочно улыбнулся ему, поймав оцепеневший взгляд Серафины, молящий об одном: «заклинаю, только не делайте этого в стенах МАКУСА». Усмехнувшись, он игриво подмигнул ей и развернулся лицом к Криденсу. — Скажи, когда захочешь уйти. — «Сейчас» считается? Коротко рассмеявшись, Грейвз коснулся губами лба Криденса. — Как пожелаешь, мой мальчик. Вопреки ожиданиям, так быстро покинуть бал у них все же не вышло, потому что от Серафины потребовали торжественную речь, когда гости уже немного перекусили и захмелели и были настроены более благодушно. И отчасти это тешило Грейвза, потому что Криденс, узнав пикантную подробность сюрприза, совсем потерял покой, бросая на него заинтригованные взгляды. — Тебе удобно? — мурлыкнул он, прижимаясь к Грейвзу, сделал глоток веселящей воды и немного глуповато хихикнул. — Очень удобно, — невозмутимо ответил тот, даже через слои одежды ощущая, как от взволнованного Криденса буквально пышет жаром. — Не ври мне, — подзадорил Криденс, слегка толкнув его плечом. — Ладно, на самом деле мне очень некомфортно, — вкрадчивым шепотом спокойно поведал Грейвз, обжигая ухо Криденса горячим хмельным дыханием. — Все такое тесное и жмет в интимных местах. Трусики давят на член… А ведь он стоит прямо сейчас только от одной мысли, что нас ждет вечером. Криденс возбужденно засопел, прерывисто выдохнул, залпом опрокинув в себя веселящую воду, и истерично засмеялся. — Прости, это… это не из-за тебя, — прикрывая рот рукой, заверил его Криденс. — Я знаю. — Грейвз улыбнулся уголком рта, хитро поглядывая на своего потрясающего мальчика, который втянул его в эту авантюру. Ему намеренно хотелось подразнить Криденса, чтобы он тоже не расслаблялся и не млел от алкоголя и еды, а сосредоточился лишь на одном. — Какого оно цвета? — Черное. — Легко было догадаться, — ластясь к нему всем телом, взволнованно подтвердил Криденс. — И кружевное. — Мерлин… — простонал он, вцепившись пальцами во фрак Грейвза. — Не хочешь сбежать? — Прямо посреди речи Серафины? — Она не станет возражать. Она бы и правда не стала возражать, иначе им придется осквернить одну из уборных МАКУСА. Хотя еще был кабинет Грейвза с шикарным столом… Но если Криденс разложит его прямо там, то впредь он, преследуемый воспоминаниями, уже вряд ли сможет спокойно работать. …Стоило им переступить порог дома, как Криденс властно развернул Грейвза и толкнул к стене, нетерпеливо приникая к его телу. Руки обвились вокруг талии, и он вжался пахом в его ягодицы, давая почувствовать, как крепко у него стоит и что больше он не желает терпеть. Какая удача, что они волшебники, и им не пришлось потратить битый час, чтобы добраться до дома, хотя Грейвз никогда прежде не смотрел на свою причастность к магическому сообществу в таком ключе. Единственная заминка, которую они встретили — нужно было покинуть стены МАКУСА, где невозможно аппарировать. Выйдя на крыльцо Вулворт-билдинг, они свернули в ближайшую темную подворотню… И вот уже Криденс тесно прижимает его к себе, проталкивая колено между ног. — Скажи мне, чего ты хочешь, — мурлыкнул он, устроив подбородок на плече Грейвза и обжигая его щеку дыханием, отдающим легким флером веселящей воды. Руки с талии спустились ниже, вслепую расстегивая его брюки. — Тебя. — Уткнувшись лбом в стену, Грейвз улыбался, тяжело дыша и предвкушая момент, когда Криденс совершит открытие, что он не шутил и действительно провел весь вечер в женском белье. Криденс не разочаровал — проникнув в брюки, его пальцы нащупали немного шершавые на ощупь кружева трусиков, деликатно обнимающих твердый член, который едва помещался в них. — Мееерлин, — простонал Криденс ему на ухо, еще сильнее прижимаясь членом между ягодиц, прикусил мочку, и по телу Грейвза прошла дрожь. Пальцы оттянули резинку, сдвигая трусики вниз и освобождая сочащуюся смазкой головку. — Папочка хочет, чтобы я жестко трахнул его? — Да, мой мальчик, — хрипло подтвердил Грейвз, оттопыривая зад и усиливая давление. — Как он это хочет? — продолжал раззадоривать его Криденс, поглаживая пальцами нежную кожу головки члена и размазывая по ней смазку. — Для начала, — Грейвз повернул голову, чтобы хоть в пол оборота было видно его лицо, — отведи меня в спальню. Не хочу заниматься сексом в коридоре. Но если ты продолжишь в том же духе… Криденс отстранился от него одним слитным движением, схватил за руку и потянул за собой, идя спиной вперед и заинтригованно рассматривая его, особенно расстегнутые брюки. По пути с его плеч все же свалилась шуба, а когда они оказались в спальне, за ней последовали блестящий пиджак и фрак. — Хочешь развернуть подарок сам или тебе помочь? — насмешливо спросил Грейвз, избавляясь от душащей его бабочки и принимаясь за белый жилет. Так и оставшись в брюках и черной шифоновой блузе, которая застегивалась на спине, Криденс медленно приближался к нему, точно крадущийся вампус — такой же опасный и весь в черном, как обскур. Встав перед сидящим на постели Грейвзом на колени, он приподнял его ногу, чтобы снять ботинок. Вместо носка стопу обнимал полупрозрачный черный капрон, через который проглядывали пальцы. Криденс неверяще поднял на Грейвза взгляд, будто до последнего отказывался верить и думал, что его просто дразнят и водят за нос. Грейвз игриво пошевелил пальцами, улыбнувшись с легким смущением, не помня, когда подобное состояние охватывало его в последний раз. Он познавал себя заново рядом с Криденсом, открывая что-то новое, о чем прежде и не имел представления: как о своем внутреннем мире, так и о скрытых, томящихся в нем пристрастиях и страстях. Как только Криденс отпустил его ногу и снял второй ботинок, Грейвз поднялся с постели и взялся за расстегнутый пояс брюк, чтобы поощрить своего мальчика к продолжению. Криденс молниеносно уловил намек и дернул штаны вниз к лодыжкам, в одно движение обнажая его и с восхищением замер. Твердый напряженный член и потяжелевшие яйца оттягивали кружевные женские трусики, над резинкой торчала блестящая от смазки головка. По бедрам шли вертикальные полоски ремешков, поддерживающих чулки. Грейвз уяснил хитрую последовательность еще в прошлые разы, когда они баловались подобным, но белье надевал Криденс, а потому вначале надел пояс и ремешки, чтобы после они не мешали снять трусики. — Персиваль… — с восторгом прошептал Криденс, любуясь им, и казался явно более смущенным, чем сам Грейвз. Подавшись вперед всем телом, он прижался щекой к шершавым кружевам и с блаженством потерся о них лицом. Закусив губу, Грейвз прерывисто вздохнул от накатившего возбуждения, когда Криденс прижался ртом к члену через кружевную ткань, лизнул сочащуюся дырочку на головке, хрипло и жарко дыша. Увлеченно водя по члену губами, Криденс подцепил пальцами эластичные ремешки, чтобы натянулся верхний край чулок. Ткань трусиков намокла от его слюны. — Хочу увидеть тебя полностью, — раззадорив ласками теряющего самообладание Грейвза, с вожделением прошептал он, поднимаясь на нетвердых ногах. Криденс издевательски медленно расстегивал пуговицы, будто и впрямь разворачивал желанный подарок, собираясь насладиться каждой секундой процесса. Лишь когда он добрался до последней пуговицы, то зачарованно развел полы рубашки в стороны, открывая живот и грудь, которую обтягивал черный кружевной бюстгальтер. В тех местах, где предполагалась женская грудь, кружево немного топорщилось, неплотно прилегая к коже. — Нравится? — миролюбиво усмехнулся Грейвз, наблюдая за тем, как Криденс плавно водит ладонями по его покрытой редкими темными волосками груди и облегающему ее нижнему белью с затейливым кружевным рисунком. — Ты фантастический, — низким голосом прошептал Криденс, делая шаг вперед, чтобы благодарно поцеловать за мужественное исполнение его отчаянной фантазии, хоть он и не верил до конца, что Грейвз станет это делать. У поцелуя был легкий привкус веселящей воды, но веселья уже не хотелось — вместо него Криденс испытывал испепеляющую похоть. Его восхищала смелость и открытость мужчины, которого он так любил. На первый взгляд для несведущего человека Грейвз производил впечатление рационалиста и консерватора, и лишь Криденсу было в полной мере дозволено знать его близко, чтобы убедиться в противоположном. Его Персиваль оказался страстной натурой, хоть сначала его и следовало подтолкнуть к безумству. Сам Криденс, вероятнее всего, даже не заикнулся бы о столь откровенных фантазиях, если бы не обскур, с которым он наконец-то научился уживаться в одном теле. Поняв, что его хозяину больше не угрожает опасность, и он окружен любовью и заботой, обскур не перестал быть жаден, но если раньше он мстил за жестокость по отношению к своему хозяину, то теперь так же отчаянно тянулся за нежностью и любовью, которые дарил Грейвз. И оттого Криденсу было проще решиться на нечто подобное, чтобы утолить не только голод обскура, но и свой собственный. Не прекращая поцелуя, он снял с Грейвза рубашку и надавил на плечи, вынуждая сесть обратно на кровать, а потом и лечь. Лишь тогда Криденс оторвался от него, жадно глотая воздух, чтобы рассмотреть своего восхитительного мужчину, любовника, возлюбленного. Грейвз снова немного смущенно улыбнулся и, ловя его взгляд и подстегиваемый предвкушением, принял соблазнительную позу. Он чуть развел бедра, согнув ноги в коленях, отвел одну руку назад, чтобы положить на нее голову и открывая волосатую подмышку, в то время как ладонь другой руки поглаживала живот между поясом и трусиками в провокационной близости от торчащей из белья головки. Криденс возбужденно и поверхностно задышал, пожирая его взглядом и будто не зная, как подступиться… И тогда на помощь пришел обскур и бездна снедающей его похоти. Так и не раздеваясь, Криденс лег на Грейвза между его приглашающе расставленных бедер, накрывая своим телом, и впился раскрасневшимися от поцелуя губами в его шею. Приподняв ягодицы, он терся болезненно ноющим от возбуждения членом о член Грейвза, оставляя пятна предсемени на своих парадных брюках. Эта безнаказанность возбуждала Криденса, но не потому что знал — любую телесную жидкость можно убрать с помощью Экскуро, — его заводил сам факт нарушения правил, которые при ближайшем рассмотрении были довольно надуманы. Ведь заниматься любовью полностью обнаженными так же естественно, как делать это в одежде или женском белье. Даже если ты мужчина. Лишь одно правило было нерушимым — чтобы оба партнера получали от этого удовольствие. И Криденс получал его, так же как и Грейвз, пока исследовал губами его тело, спускаясь все ниже, ласкал языком твердые соски через шершавую кружевную ткань. Добравшись до любовно обнимающего талию пояса, Криденс игриво подцепил его зубами, заглядывая в потемневшие глаза Грейвза. Он гладил его кожу вдоль проступающих через мышцы контуров ребер, целовал и слизывал солоноватую испарину с кожи, наслаждаясь низкими грудными стонами Грейвза, поощрявшего его перейти к самому главному. — Так что там хочет папочка? — хитро щуря глаза, спросил Криденс, водя губами по его члену. Прижавшись носом к животу и вобрав в рот головку, он приласкал ее языком, вылизывая мокрую от смазки и слюны нежную кожу. — Выеби меня, — сипло выдохнул Грейвз единым звуком, извиваясь под Криденсом, когда тот жарко приник пухлыми губами к животу под поясом, втягивая в рот кожу, чтобы оставить в качестве воспоминания о сегодняшнем вечере багровый засос. Чтобы даже когда все закончится, Грейвз продолжал чувствовать на себе его губы. — Как пожелаешь, — сладко улыбнулся Криденс. Любуясь тем, как через кружева торчат лобковые волосы, он сдвинул трусики в сторону под мошонкой. Ему не хотелось снимать их совсем — в белье Персиваль выглядел еще горячее, чем без него. Приманив с помощью Акцио лубрикант, Криденс растер его между пальцев и коснулся ануса, чтобы растянуть мышцы, и тело охотнее приняло его член. Бедра Грейвза дернулись. Он зашипел сквозь плотно стиснутые зубы, прикрывая глаза и касаясь груди, задевая ладонями бретели. Пальцы нырнули под кружево сжимая затвердевшие соски, слегка оттягивая их, чтобы испытать острое наслаждение. Намеренно он это делал, чтобы спровоцировать, или нет, но бесстыдная поза Грейвза и то, как развратно он ласкал себя, подстегнула Криденса действовать. Он ведь обещал своему папочке… Проникая длинными пальцами в горячую тесную глубину, но больше смазав вход, чем растянув его, Криденс наконец поднялся. Расстегнув брюки со следами смазки на ткани, он резко перевернул Грейвза, залюбовавшись на ровные стрелки чулок, тянущиеся от бедер до пяток, и навалился на него, надавливая каменным членом на ложбинку между упругих ягодиц, жадно вдыхая аромат его разгоряченной кожи. — Мальчик позаботится о своем папочке, — заверил Криденс, жарко шепча ему на ухо, а после многообещающе прихватил губами за мочку — он пытался ласками передать хоть малую толику своего вожделения. Папочка должен знать, что он предельно серьезен, намереваясь сделать ему приятно. Грейвз выгибался навстречу горячим ладоням и губам Криденса, пока тот спускался по телу вниз, оставляя на коже поцелуи и ноющие влажные засосы. Его сводила с ума отзывчивость Персиваля, его стоны, плавные движения тела, точно он был опасным, но прирученным вампусом, готовым есть с рук только того человека, которому безоговорочно доверяет. У Криденса перехватывало дыхание, что Грейвз принадлежал именно ему точно так же, как он сам вверил себя в его заботливые и надежные руки. Порой он ловил себя на мысли, будто все, что с ними происходит, лишь дивный сон, и он вот-вот проснется в Церкви Вторых Салемцев. Руки снова будут кровоточить, и ему придется отправляться на улицу, чтобы раздать листовки. Но когда Криденс просыпался, то улыбался. Первым, что он видел, был не потолок его старой комнаты, а лежащий рядом Персиваль, которого он неосознанно обнимал ночью, тянясь за теплом и лаской, точно никак не мог насытиться. И вряд ли когда-либо сумеет. Подхватив Грейвза под бедра, Криденс дернул его на себя к краю кровати, любуясь его ягодицами в черных кружевах трусиков, которые только подчеркивали их аппетитную упругость. Не будь Криденс так распален, плавясь от нетерпения, он обязательно бы уделил его заднице безграничное внимание, вылизывая языком, покрывая жаркими поцелуями и клеймя нежную кожу засосами, но к этому они обязательно вернутся — он не устоит вновь подбить Персиваля на переодевание. К своему алчущему удовольствию он не встретил ни возражений по поводу позы, ни восклицаний, лишь глубокое размеренное дыхание. Персиваль хотел этого так же, как и он. Закусив губу, Криденс достал из брюк член, ощущая его приятную тяжесть в ладони. Молясь Мерлину о том, чтобы все не закончилось слишком быстро, он снова сдвинул сползшие на прежнее место трусики. — Криденс… — грудным низким голосом нетерпеливо прошипел Грейвз, распластавшись на постели, разводя перед ним бедра и утыкаясь лицом в одеяло. До боли зажав между кромками зубов пухлую нижнюю губу, по которой Персиваль так любил водить подушечкой большого пальца после того, как он делал ему минет, Криденс растер по члену смазку, приставил головку к блестящей от лубриканта коже и надавил, проникая внутрь. — О, Мерлин!.. — с надрывом прохрипел Грейвз, бессознательно вжимаясь пахом в одеяло. Криденс старался не спешить, плавно погружаясь в его тело, давая привыкнуть. Если бы его собирался трахнуть Грейвз, дело бы пошло быстрее, — он оказывался снизу чаще и был лучше растянут, его тело не встречало такого же сопротивления. Оттого слаще был момент, что Персиваль сам предлагал ему себя, да еще и в таком экстравагантном виде. Криденс старался погружаться в его тело плавно и медленно, потому что даже хорошо растянутому Персивалю поначалу было непросто принять в себя его большой член, хоть он и знал, как того заводит даже сама мысль о том, чтобы лечь под Криденса. Он пытался отвлечь, поглаживая поясницу и дразняще задевая пальцами охватывающий талию пояс, гипнотизируя взглядом плотно облегающие спину лямки черного бюстгальтера. — Мерлин, хватит меня жалеть, — рыкнул Грейвз, закусивший зубами ткань одеяла. Его приглушенный голос звучал язвительно, но уязвимо. Пах Криденса обожгло жаром от просьбы. Подхватив Грейвза под животом, чтобы тот приподнялся и можно было ласкать член, пока трахает его, он толкнулся глубже в тесное тело. — Ох, блядь!.. — простонал Персиваль, надсадно усмехнувшись. Криденс застыл, давая немного времени привыкнуть себе и ему, и усмехнулся в ответ. Согнув пальцы, он провел рукой вдоль его позвоночника от застежки бюстгальтера до пояса, царапая кожу тупыми короткими ногтями и оставляя длинные полосы. — Не заставляй папочку ждать, — Грейвз дразняще подмахнул ему. — Я хочу, — впившись пальцами в его бедра, чтобы удержать на месте, низким хриплым голосом, который Персиваль находил невероятно сексуальным, проговорил Криденс, — чтобы мое имя застряло у тебя в глотке, пока я буду трахать тебя. Находись он в другой ситуации, то вряд ли бы решился на такие слова, разве что написал в одной из похабных крыс-записок, которые посылал Грейвзу в течение рабочего дня. Но откровенно отдающийся ему Персиваль и жадный до телесной близости обскур брали над ним верх, помогая забыть о смущении и забыться в чувственных наслаждениях. Внутри Грейвза было жарко, узко и скользко от смазки. Он хрипел под ним и выгибался, точно ластящийся вампус, подставлял задницу для него. Криденс не мог отвести глаз от того, как молочно-белая кожа, никогда не видевшая солнца, проглядывает через контрастный кружевной узор. Криденс наращивал темп, пока хрипы Персиваля не перешли в непристойные стоны. На каждом толчке он вжимался в его ягодицы, ощущая, как болезненно ноют яйца, как тело Грейвза плотно обнимает член, как внутри все тянет от возбуждения и желания обладать этим красивым мужчиной. Быть единственным на всем земном шаре человеком, который может так беззастенчиво касаться его, делать ему хорошо, доводя до дрожи. Грейвз и правда дрожал, пока Криденс трахал его и резко с оттяжкой отдрачивал, сунув ладонь в тесные трусики. Его спина покрылась бисеринками пота, зажатая между зубов ткань одеяла намокла, пропитавшись слюной. В заднице откровенно горело и тянуло, он ощущал каждый дюйм, пока Криденс толкался в него членом и выходил из его тела. Но делал он это так нетерпеливо, с какой-то берущей над ним верх бесстыдной и в чем-то немного животной яростью, что Грейвз даже не успевал вкусить дискомфорт, чтобы сполна поупиваться этим чувством, впечатления смазывались, стирая между собой четкие границы. Зато неуютные ощущения от тесного и шершавого кружевного женского белья больше не беспокоили. Стонать у него уже не было сил, лишь часто рвано дышать, выгибаясь в пояснице и подставляя задницу, пока Криденс не кончил в него, наполняя своим семенем. — Персиваль… — промурлыкал он, не спеша выходить из его тела и лениво поглаживая изнывающий, подрагивающий от возбуждения член. — Ты такой развратно блядский. Ты знаешь об этом? — Я старался, — надсадно засмеялся Грейвз, больше поражаясь речевым оборотам Криденса, чем самой ситуацией и тем, что он реально подписался на все это. Придерживая член и медленно выйдя из его тела, Криденс наклонился, чтобы с чувством прикусить кожу на ягодице прямо через трусики. — Повернись. Я хочу отсосать тебе. Иногда Грейвзу казалось, что он своим дурным влиянием сам выпустил на волю ненасытного развратного монстра. Чаще его мальчик был просто ласков и хитер, как проказливый котенок. Криденс заботливо подсунул под голову Грейвза подушку, чтобы он не пропустил ни секунды и мог с удобством наблюдать за ним. В заднице все еще саднило, но это была приятная боль от их телесной близости, которая и вовсе померкла, пока Криденс терся носом об его пах через кружево, стаскивая с него трусики. Грейвз с облегчением шумно выдохнул, когда кружева наконец-то перестали давить на член, и почти сразу захлебнулся стоном — облизав свои возмутительно покрасневшие губы, Криденс взял в рот головку и заглотил член, расслабляя горло и вновь утыкаясь носом в его лобковые волосы. — О боже, мой мальчик… — просипел Грейвз, сжимая длинные черные пряди на его макушке, пока Криденс жадно сосал член, дразня языком и позволяя толкаться в горло. Уж кто и был из них развратно блядский сейчас, так это Криденс, трахая свой рот членом, обнимая его губами. И Грейвз знал, на что Криденс ставил — что он не продержится долго. Кусая губы и кончая в его рот, Грейвз надавил на его затылок, вжимая лицом в пах. Криденс шмыгнул носом, пытаясь урвать воздуха, чтобы не задохнуться, но не сопротивлялся, глотая его сперму. Немного отойдя от оргазма, Грейвз отпустил его волосы. Криденс приподнял голову над его обмякшим членом, бесстыдно облизывая губы и улыбаясь. И уже только от этого Грейвз мог бы кончить второй раз подряд. — Ты меня убиваешь… — разморенно засмеялся Грейвз и насмешливо фыркнул, представив, что у него сейчас творится на голове и во что превратилась идеальная укладка. Криденс понимающе хмыкнул в ответ, стягивая трусики вниз по скользкому капрону чулок. Грейвз с блаженной улыбкой наблюдал, как Криденс увлеченно отстегивает ремешки. Подцепив верхний край чулка, обнимающий бедро, он медленно и завороженно потянул его к стопе, точно продолжал разворачивать долгожданный подарок. Однако ко второму чулку он решил пока не приступать и забрался на кровать, устроившись в объятиях Грейвза, протянувшего к нему руки. — Я люблю тебя, — с сиплой хрипотцой в голосе прошептал Криденс, целуя его губы и делясь с ним вкусом его семени. — Я тоже тебя люблю, — ответил Грейвз, касаясь губами всклокоченной макушки, когда Криденс, насытившись поцелуем, устроил голову на его груди. — Боюсь представить твою следующую записку. Криденс счастливо засмеялся, лениво поглаживая его сосок через черное кружево. — Секс с обскуром? — невинно предположил Грейвз и тут же насторожился — Криденс заинтересованно поднял голову, чуть развернувшись в его объятиях, чтобы видеть глаза, и лукаво улыбнулся, вздернув бровь. — Не я это предложил. — Я не предлагал! — запротестовал Грейвз, но в животе против воли свернулся жар предвкушения, когда он представил, как черные ленты обскура обвивают его тело, как щупальцами ползут по телу, стаскивая с него это самое нижнее белье. — Я все вижу по глазам, Персиваль, — проказливо усмехнулся Криденс, закусив губу. Блаженно вздохнув, он, так пока и не раздевшись, вновь устроился в его объятиях, обнимая за талию. Грейвз сонно прикрыл глаза и устало выдохнул, ощущая закравшееся в душу любопытство и понимая, что не может дождаться следующего дня, чтобы получить от Криденса во время рабочего очередную непристойную записку.