Десять

В первый раз она увидела его, когда перебирала вещи, и он показался ей лишь лёгким флёром, пьяным наваждением на закате дня. В привычном бардаке легко было принять тень или наброшенное на вешалку пальто за человека. Он же остался стоять, укрывшись иллюзией, размышляя, как избавиться от хозяйки дома. Во второй раз она нашла его на диване в гостиной и, вскрикнув, испуганно швырнула в него бутылку вина, которую он поймал на лету. Бутылка вина безвозвратно исчезла вместе с ним, лишив её сладкого пьяного забвения. Он так и не сказал, что делает в пустующем доме её родителей — а она не спросила, решив, что богам такие вопросы не задают. «Мидгардское пойло» оказалось на редкость неплохим, как он заметил. В третий раз она обнаружила его беспечно прогуливающимся по кухне. Второй раз швыряться в него бутылками она не стала: алкоголь пропадал в асгардце без следа, а стоил немало. Затянувшееся молчание никто из них так и не прервал. Она решила считать всё наваждением. Он — бессмыслицей. На четвёртый раз она сочла, что пора определиться. Пожалуй, разговор состоялся — если их встречи можно было принять за него. Нелепый, наполненный язвительностью и совместными обвинениями. Шизофрения выглядела не так — это она точно знала. Смертные бывали весьма забавными — это было для него в новинку. — Что ты здесь делаешь? — она устало опустилась на подлокотник дивана. — То же, что и ты, — он закинул ноги на кофейный столик. В пятый раз она поняла, что он имел в виду, когда они оба смотрели на входную дверь с осознанием, что кому-то придётся закрыть её за собой. И удивилась, когда он просто составил ей компанию. Пара бутылок скрасила их вечер. Они сидели на разных краях дивана, пытаясь забыться каждый в своём бокале. Она не выдержала, заговорив первой. Он не возражал. Шестой раз случился, когда она металась по подушке, вынужденная просматривать один и тот же ночной кошмар, снова и снова видя, как пеплом на её руках разлеталось всё, что было ей дорого. Он раздражённо заглушил её тихий плач, но лучше не стало. Пришлось укачивать её на руках, выслушивая прерывающиеся всхлипами рассказы — последнее, что он хотел делать в этой жизни. В седьмой раз его взгляд был внимателен, а её — смущён. Он имел привычку ходить без рубашки. Она — надевала мужскую после душа, сверкая голыми бёдрами. Он пил залпом. Она — растягивала бокал на час. Он создавал снежинки в руках. Она — лишь неясное горячее чувство в груди. Если бы в восьмой раз в её бокале было больше вина, она бы за себя не ручалась. Между ними была только миска попкорна, и почему-то фильм был не так интересен, как аккуратно отбирающие самые карамельные кусочки тонкие бледные пальцы, которые ей так хотелось попробовать на вкус. Она настойчиво смотрела в потолок, пока на экране мелькали поцелуи главных героев. Он — внимательно разглядывал её реакцию. Она уснула на диване, подогнув колени. Он ещё долго наблюдал, как ровно она дышит. Если бы в девятый раз она осталась стоять, или села куда-то ещё, ничего не случилось бы. Но она плюхнулась на диван рядом с ним и протянула открытый пакет чипсов. Её пьяный от жары взгляд блуждал по его лицу, неизменно натыкаясь на прищуренные голубые глаза. Если бы она не склонила голову на бок в привычно-заигрывающем жесте, он, может быть, не тронул бы её губы. Если бы она не застонала…

***

— Когда все закончится, ты?.. — она пристально смотрела на него, спиной подпирая стену. — Если, — он с силой затянул наручи, стараясь не смотреть на неё. В десятый раз…