i will be there for you

на улице идёт мелкий дождь, и из-за тучек проглядывается солнце. сону сидит за рабочим столом, сложив голову на руки, и задумывается: вот бы в его жизни тоже так проглянул свет. он совсем не помнит, когда в последний раз действительно чувствовал искреннюю радость — все дни будто смешались в грязную краску, во что-то серое и неведаное. он пытается отвлекаться на учёбу, сидя за уроками из часу в час, зазубривая параграфы, но понимает, что из-за этого у него будет лишь выгорание. каждый день сону пытается занять себя чем-нибудь, лишь бы забыть обо всех мыслях — рисует, читает, смотрит что-то, учится, танцует, поёт. только лишь последним он занимается просто потому что нравится; когда он поёт, он чувствует себя сводобным, чувствует, что становится легче, отбрасывается все плохое. изо дня в день сону всеми силами избегает реальности, но она везде — от неё не скрыться. *** – сону-хен, ты выглядишь уставшим.. снова плохо спал? – есть такое, – отвечает сону, непринуждённо смотря на друга, будто пытаясь убедить его в том, что все не так плохо, – постоянно просыпался, вот и все. – хочешь сегодня ко мне домой? – почему бы и нет, – «очень сильно. забери из этого ада, пожалуйста.» – тогда жду тебя после уроков у себя, я побежал! рики встаёт с места и срывается на бег, потому что урок уже две минуты назад начался; сону поднимает на него взгляд и слабо улыбается. он совершенно не знает, что с ним сейчас было бы, если бы у него не было друга. рики его во всех смыслах этого слова поднимает, пытается вытащить из тяжёлого состояния. они познакомились ещё в средней школе, когда случайно столкнулись в столовой. оказалось, что рики прилетел из японии по работе отца и был вынужден учиться теперь здесь. тот тогда смешно и коряво говорил на корейском, но несмотря на это был очень милым. они оставались после уроков в школьной библиотеке и вместе делали домашнюю работу; сону помогал рики с гуманитарными предметами, которые давались тому нелегко. со временем они очень сблизились, и их посиделки были уже друг у друга дома. японец стал лучше говорить на корейском, а сону, видя это, очень гордился младшим, часто хвалил и трепал ему голову. – йа! хен, у меня сейчас все волосы отпадут! – постоянно ныл рики, хоть и на самом деле ему это нравилось. *** – как в старые добрые времена, – говорит японец и смеется, стоя у плиты за приготовлением рамена, – соус какой остроты добавлять? – конечно самой острой, что за вопрос! – да я шутя спросил, хен! конечно я помню, что ты безумный фанат острого. на улице уже садится солнце, и его свет проникает в комнату, заливая все красивым оранжевым цветом. сону сидит на мягком и уже родном диване, положив голову на спинку. сейчас он пытается отключить абсолютно все мысли, расслабиться и просто наслаждаться временным спокойствием. *** рики включает на телевизоре какой-то старый фильм, удобно расположившись на диване, и, когда сону возвращается в комнату, зовёт его к себе. тот улыбается уголками губ и медленным шагом подходит и садится к японцу; по телу кима проносится приятное тепло, когда другой приобнимает его за плечи и даёт положить голову на свое плечо. такие моменты особенно запоминаются сону, потому что он становится на какое-то время действительно счастливым — он чувствует любовь и заботу, которых так ему не хватает. – фильм скучный, да? – ким кивает, и рики начинается смеяться, – сону-хен, можешь спеть мне, пожалуйста? сону приподнимает голову с чужого плеча, смотрит на японца с горящими глазами, потому что петь он любит — особенно сильно — младшему. – met a lot of people, but nobody feels like you... – рики чувствует, как сердце заливается теплом, как дрожат руки старшего, как он понимает песню, – so please don't break my heart don't tear me apart i know how it feels trust me i've been broken before пение кима обрывается, когда телефон начинает звонить, а на экране высвечивается название контакта «мама». сону становится очень тревожно, рики это замечает, берет его за руки и заглядывает в глаза, пытаясь сказать, что он рядом. – отключи звук, хен, не думай сейчас о чем-то. и он отключает, откладывает телефон и падает в объятия рики, разбиваясь при этом на мелкие осколки. рядом с ним сону чувствует себя в безопасности, чувствует, что кто-то его любит. он засыпает у него в руках, и между ними остаются очередные недосказанные чувства. чуть позже рики уложит его на диван, а сам сядет рядом, тяжело вздохнет и бесшумно заплачет от тянущей усталости. *** в доме стоит мертвая тишина, когда сону входит в коридор. он хочет быстро пройти в свою комнату, чтобы остаться незамеченным, но у него не выходит — мать с опухшими красными глазами появляется перед сону, заставляя его на секунду испугаться. – где ты был? – у рики остался, – если бы у сону было чуть больше сил, то он наверняка почувствовал бы изъедающую вину за свой безразличный тон и за то, что заставил мать волноваться. – почему? потому что мне страшно находиться тут. – я устал после школы, а он предложил пойти к нему, – он снова лжет, – там и заснул. мать ничего не отвечает и уходит, а сону отправляется в свою комнату. и вот снова — перед ним появляется серая, мрачная, словно бездушная комната, от вида которой его передергивает. в голове поневоле появляются моменты с того дня, в ушах начинает звенеть, сону становится страшно. он вспоминает крики ругающихся родителей, вспоминает свой громкий плач, вспоминает дрожащие руки; в глазах появляется картина, где он, еле сдерживая слезы, через ком в горле пытается что-то сказать родителям: «мам, пап, пожалуйста..». по щеке скатывается слеза, он отмахивает её и сгибается от боли где-то в душе. родители вот так его ломают. ***

peter manos — in my head

ветер слабо дует, приятно щекотя открытую шею сону. сегодня его день рождения, и отметить его он решил со своим лучшим другом. сону любит дни рождения, потому что в эти дни он чувствует себя особенным. а ещё он любит получать подарки, не важно какие — дешевые или дорогие, просто факт того, что кто-то потратил свое время на него, делает его безумно счастливым. – сону-хен, – уже вечереет, и небо заливается приятным тёплым цветом, добавляя парку ещё большую красоту; рики чувствует, что если не скажет сейчас, не сможет никогда, – я хочу тебе кое-что рассказать. – и что же это, рики? – сону улыбается и хочет этим сказать, что он полностью готов его слушать. младший на какое-то время замирает, выглядя при этом полным размышлений. он действительно сейчас много думает, но отступать не собирается. рики просто боится, что сможет усугубить состояние другого, который и так не очень-то и в порядке. – хен, – начинает рики, и в этот же момент у него словно перехватывает дыхание, – я знаю, что тебе сейчас нелегко; я вижу, что ты не в порядке, я вижу, что ты нуждаешься в помощи, и я просто хочу, чтобы ты знал, что я всегда рядом с тобой, что бы ни случилось. рики кусает губы, нервничает и пытается подбирать нужные слова (это даётся ему сложно). – я всегда буду на твоей стороне. я всегда поддержку и защищу тебя, сону-хен, ты можешь на меня положиться, я верю в то, что тебя ждёт замечательное будущее, в котором ты будешь самым счастливым человеком, и ещё я хочу, чтобы ты знал. ты мне нравишься, хен. до боли где-то под рёбрами, до бьющегося в унисон сердца, до ночных слез в ванной, до самого конца и очень сильно. – рики, я... – я не жду от тебя сейчас ответа на мои чувства, правда, я понимаю, что тебе нужно переварить это. – ты мне тоже нравишься, рики. и в эту минуту в мире случается много чего: кто-то умирает, кто-то рождается, кто-то теряет близкого человека, кто-то чувствует себя самым счастливым, а кто-то себя ненавидит. рики в эту минуту чувствует одновременно слишком много всего и при этом ещё и ничего. он признался, и это оказалось взаимно, поэтому сердце бешено стучит, так, словно вот-вот и вылетит; рики в эту минуту чувствует, что тяжёлая ноша падает с плеч, погружая его в ваккум. и в эту минуту они, наконец, находят друг друга в пучине своих запутанных чувств, недосказанностей и общей боли. они, наконец, находят друг в друге спасение.