кронпринцесса

талис предупреждал, что ощущения придется пережить не из приятных. как и аббат, — «исключительно». процесс ещё не начался, но грета уже поняла о чем говорили виртуальные личности. больно было уже. но она не кричала. королевы не кричат, не опускаются ниже дозволенного, не молят о помощи или пощаде. она всегда желала уйти, как положено: непоколебимой походкой, с гордой вздернутой головой, под руку с лебединой всадницей. вышло несколько иначе, но так она решила. это был её личный выбор. она выбрала не умереть. ну, или частично. если говорить о самой процедуре, являющейся не из лёгких, её переносили отнюдь не многие. добровольцев — сущие горстки, а из них выживали единицы. да и предыдущий апгрейд — копирование памяти в базу данных — происходил с десятки лет назад. но грета не умрёт. она обещала попробовать что-то новое. и она это сделает. главное — не шевелиться. люэль — грета понятия не имела кто та девушка — ерзала и растаяла на операционном столе, как мороженое на солнце. и стюарт, отправляющейся в последний путь будучи ещё полностью человеком со своими эмоции и соображениями, не хотелось думать о значении формулировки «растаяла, как мороженое». люэль сгорела? расплавилась? превратилась в жижу из крови и костей? волосы люэль мешали. стюарт ни за что не повторит ошибки предшественницы. она точно знает: «королева отрезает волосы, идя на плаху». ранее пышные локоны греты срезаны под корень; да ся позаботилась. воспоминание мигом кольнуло в сознании. позвонки упирались в грубый мраморный стол. руки, туго обвитые кожаными ремнями; «тебе понадобится», — оспорить талиса не представлялось возможным. более ужасающим казались несколько винтов, почти что касающих черепной коробки. ещё полдюйма и спицы вопьются в мозг. «не смотри вниз». посмотреть вниз — значит, упасть, унизиться, сдасться, стать на шаг ближе к смерти. грета хотела прикрыть глаза, больше всего хотела, но отчего-то то и дело переводила взор с суетящегося за приборами майкла на винты, вплотную упирающиеся в голову. её всю жизнь учили сохранять невозмутимый вид абсолютно в любой ситуации. ее учили быть готовой к смерти. и вот она здесь. на столе. и входная дверь в серую комнату с треском захлопывается за талисом. она осталась совсем одна. руки затекали. в голове со скоростью света мелькали воспоминания, отрывки фраз, лица знакомых. в ушах рокотало взявшееся из ниоткуда дребезжание — подобное было в час, когда корабль камберлендцев атаковал обитель. далее последовали щелчки. «тик. так. вниз». яблочный пресс навсегда останется какой-то долей греты. пытки не забываются. никогда. она помнит и снофиксатор, и день, когда ей было шесть и её забрали у мамы — королевы анны. — мама, — куда-то в пустоту прошептала стюарт. цвета и боль. поочередно мерцающие краски палитры и море, нет, даже океан боли. и затем пустота.