Всё исправить

      Омер клокотал от злости. Волны гнева накрывали его с ног до головы, а руки подрагивали от желание ударить мужчину напротив. Ему уже лет так семь не хотелось так размозжить чьё-то лицо, лишь бы выместить свою ярость. Он смотрел в зелёные глаза мужчины, сдерживаемый лишь Берком, который держал его за предплечье.       — Омер, тебе нельзя травмировать руки. Ты это прекрасно знаешь. Успокойся и сядь, поговорим спокойно, — голос Озкайя был на удивление спокойным и это злило Эрена ещё больше.       — Я не понимаю, почему так спокоен ты, брат? Ты прекрасно видел, как страдает Асие эти шесть месяцев. Ты с Айбике оставался рядом, когда не мог я, чтобы она ничего с собой не сделала! Ты смотрел, как она потухает день за днём. Так почему ты так спокоен, а? — глаза рыжеволосого мужчины опустились в пол и Омера вдруг осенило. — Ты общался с ним… Берк, ты… Поверить не могу! Ты всё это время знал, где он и что с ним. Да что с тобой не так?! Что с вами обоими не так?       — Сядь и успокойся, — повторил Берк, — Он сам расскажет. Это не моя тайна. Подумай о сестре, брат. Подумай, что с ней будет, если она узнает, что ты избил её любимого человека.       — Любимого ли уже? — с горькой усмешкой ответил мужчина, опускаясь на диван. — Я выслушаю тебя, Дорук.       Атакюль сел напротив, в кресло, а Берк опустился рядом с Омером, полностью готовый остановить драку, которая — вполне вероятно — могла начаться во время рассказа. Он знал вспыльчивый характер друга. Знал, что история, которую расскажет Дорук, будет ужасно тяжёлой.       — Я даже не знаю, с чего тут нужно начать. Всё началось за месяц до того, как я исчез. Мы с отцом поссорились. Довольно сильно. Он обидел маму, и она в сердцах сказала мне… — мужчина запнулся. Он взъерошил волосы, боясь посмотреть в глаза человека, который всего год назад называл его братом, — она рассказала, что мой отец… Ваш отец упал на стройке не просто так. Акиф Атакюль толкнул его оттуда. Они поругались и тот сделал это. Я не мог смотреть в глаза Асие, тебе, Эмель. Я постоянно думал о том, что мне делать. Как сказать вам об этом. Асие начала спрашивать, что происходит, а я даже не представлял, что ей сказать. Как рассказать, что мой отец убил вашего. Как подавить это чувство вины. И тогда я понял, что лучше всего отомстить. Посадить его за решётку. Это был идеальный вариант. Отомстить за всё, что он сделал. За убийство, за измены матери, за махинации на работе. За всё. Но для этого нужно было всё продумать. Я связался с отцом Берка и это стало моей фатальной ошибкой. Он согласился помочь, но для этого мне нужно было стать его пешкой в одной игре. Он начал угрожать рассказать всё отцу и навредить Асие. Поэтому мне пришлось уехать. Так я обезопасил её и вас всех, при этом разбив сердце и растоптав душу. Все эти шесть месяцев я был в Анкаре. Три недели назад отца посадили и я выплатил долг Ресулу. И вот, я вернулся. Всё это время я общался с Берком. Тот поддерживал меня и рассказывал, как вы живёте. Ты начал оперировать, — Дорук слабо улыбнулся, — поздравляю, Омер. Ты очень долго шёл к этому.       Секунды бежали, минуты длились, но Омер молчал. Он опёрся руками в локти и положил на ладони голову. Не было видно его лица, но медленное дыхание и попытки дышать спокойно не давали ему впасть в истерику. Он поднял голову, в его глазах стояли слёзы.       — Спасибо. И за то, что рассказал, и за то, что сделал. Дети не должны отвечать за ошибки своих родителей, брат. Ты разбил Асие сердце, Дорук. Ты оставил её, сломав ей жизнь. За это я тебя не могу простить. По крайней мере, пока этого не сделает Асие. Я понимаю тебя, честно, понимаю, но за сестру — ты сам знаешь — я убью. Ей было слишком плохо. Ей и сейчас тяжело, ты даже не представляешь насколько. Расскажи всё подробнее, — Омер уже не был эмоциональным подростком. Теперь он умел управлять своими чувствами и не идти у них на поводу.       Разговор длился долго. Слишком долго. В это время Асие звонила несколько раз, вот только телефоны и Берка, и Омера стояли на беззвучном, поэтому десятки звонков так и остались без ответа. День потихоньку подходил к концу, когда в квартиру вбежала Айбике. Волосы её, о которых она всегда так пеклась, сейчас были в полном беспорядке, лицо покраснело, как и глаза.       — Омер, — пугая мужчин, она бросилась к брату, плача и задыхаясь, — где ваши телефоны, ответьте мне! Я звонила вам несколько часов подряд! Асие звонила! — девушка несколько раз стукнула кулочком по плечу брата и резко напряглась, только сейчас понимая, что мужчин в комнате трое. — Ты! Что ты здесь делаешь, чёрт бы тебя побрал!       Всё, что происходило дальше, Берк смотрел как в замедленной съёмке. Айбике сделала шаг вперёд и наотмашь ударила Дорука по лицу, вцепляясь в лацканы его пиджака. Её муж очнулся только тогда, когда девушка начала кричать на друга, дергая его за вещь. Он обхватил девушку сзади, оттаскивая от шокированного мужчины.       — Отпусти меня, Берк! Отпусти, иначе я не знаю, что сделаю с тобой! Она в больнице! Асие в больнице из-за этого урода!       — Что? — Омер и Дорук одновременно встали, смотря на девушку с беспокойством.       — Ей стало плохо. Она звонила и тебе, и Берку. Я была на работе, поэтому не смогла ответить сразу. Эмель решила зайти после школы к ней, чтобы проведать и узнать о самочувствии. Она нашла Асие без сознания. Она тоже звонила всем, но никто не ответил. В итоге она дозвонилась Харике и Огулджану. Но они в Измире. Брат позвонил моему начальнику, а тот уже отправил меня. Я приехала в больницу, когда Асие уже пришла в себя. Ей поставили капельницу. Она уже лучше, но у неё сильное истощение. Мы снова упустили момент, когда она ушла в себя. И виноват в этом ты, Дорук Атакюль! Будь проклят тот день, когда Асие встретила тебя! — Айбике бросила эту фразу с такой злостью, что у мужчины пробежал холодок по спине. У него шла голова кругом. Из-за того, что он бросил Асие, ничего не объяснив, девушка изводит себя, причиняя вред своему здоровью.       Внезапно раздавшийся звонок заставил всех присутствующих вздрогнуть. Айбике, выкрутившись из хватки мужа, взяла трубку.       — Да, Эмель, — девушка говорила слишком тихо, поэтому никто, кроме самой Айбике, не услышал, — успокойся, милая. Я поеду к ней. Иди домой, Омер приедет вечером. Я позвоню. Не переживай, сестрёнка. Мы всё решим, — госпожа Айбике скинула звонок и обвела мужчин взглядом, — Асие уехала из больницы, пока Эмель ходила за чаем. Написала смс, что будет дома и с ней всё в порядке. Надо ехать к ней. Она явно не в состоянии позаботиться о себе сейчас.       Дорук ринулся к машине первым. На ходу доставая ключи, он остановился, оставляя открытой дверцу.       — Где она живёт? — вопрос был адресован Омеру, который уже стоял около него.       — Там же, где и раньше, Дорук. Я поеду с тобой. Не думаю, что в состоянии сидеть за рулём сейчас, — он опустился на пассажирское кресло, быстро пристёгиваясь.       Берк и Айбике ехали за ними, ловко маневрируя между другими машинами. Как назло на город опустился вечер, а потому пробки в Стамбуле тормозили движение. Прошло полчаса, прежде чем два авто остановились перед домом, который подарил Акиф на помолвку Дорука и Асие. Мужчина долго противился этим отношениям, но всё-таки смирился. Точнее, был вынужден смириться, когда Дорук пригрозил отречься от семьи из-за любимой девушки.       У Омера не было с собой запасного ключа, поэтому, когда они встали перед дверью, он замялся, пытаясь понять, как лучше попасть в дом. Когда Дорук достал ключ с брелком, который Асие подарила ему пять лет назад, сердце Айбике сжалось. Она прекрасно видела, как он переживает, но злость и обида за сестру не давали ей отпустить ситуацию.       Дорук вбежал первый. Он машинально скинул ботинки, в одних носках проходя от комнаты в комнату, раскрывая все двери. Родной запах щекотал нос, сердце колотилось о рёбра, а дыхание давно уже сбилось от напряжения. Он боялся, что может опоздать, что он уже опоздал. Конечно, он совершил ошибку, просто так бросив её, теперь он не мог изменить прошлого, но мог изменить её настоящее и будущее.       В их ванной шумела вода. Парень положил руку на дверь, не решаясь войти.       — Идите на кухню. Я подожду её здесь, — мужчина посмотрел на друзей умоляющим взглядом, надеясь, что они сделают то, что он просит. Берк первый решил поддержать его. Он взял жену за руку, отводя в сторону кухни и гостиной. Омер, немного погодя, тоже ушёл.       Дорук остался один в их спальне. В месте, где всего несколько месяцев назад они признавались друг другу в любви. Он чувствовал нестерпимую боль, но не представлял, насколько больно было его любимой. Он ненавидел себя за это. Корил на протяжении шести месяцев.       Шум в ванной прекратился и послышались шаги. Спустя пару секунд дверь открылась, и показалась хрупкая фигурка. Асие была в одном лишь полотенце. Она остановилась, вздрогнув всем телом. Перед ней стоял ОН. Человек, который сломал её, растоптал и забрал с собой её сердце, оставив после себя ещё одно. Девушка схватилась за дверной проём, чувствуя, как немеют ноги и темнеет в глазах. Дыхание резко оборвалось и Асие пришлось сделать судорожный вздох. Она начала оседать, когда такой до боли знакомый запах окутал её. Асие казалось, что она сходит с ума. Дорук подхватил её на руки, прижимая к себе. Он чувствовал, какая она стала лёгкая. Ладони покалывало от прикосновения к её коже. Мужчина аккуратно положил её на кровать, отмечая, насколько она похудела. Больше не было тех милых щёчек, под глазами залегли тёмные круги. Доруку хотелось закричать во весь голос от ненависти на самого себя. Он был зол. Безумно зол на себя. Если бы он не был таким трусом…       Рука Асие упала на кровать, стягивая с тела часть полотенца, обнажая левый бок. Дорук хотел поправить ткань, но замер, замечая небольную, но заметную выпуклость в районе живота. Он ошатнулся. В ушах стучала кровь, а руки затряслись. Ему хотелось умереть. Просто исчезнуть с лица Земли.       — Моя девочка, — шёпот коснулся Асие, когда она начала приходить в себя. Ей не хотелось открывать глаза. Она боялась, что, стоит ей это сделать, он пропадёт. Асие почти полгода жила лишь мыслями о нём. Ребёнок — единственное, что осталось у неё от любимого. Она старалась. Каждый день старалась встать с кровати и поесть, лишь бы её малыш жил. Потерять его было равносильно потери самой себя и её оставшейся никчёмной жизни. Из уголков глаз сорвались крупные капли слёз, которые тут же стёр мужчина.       — Зачем ты вернулся? — гордость. Её чёртова гордость взяла верх над всеми чувствами, которые у неё были. Распахнув глаза, она тут же схватилась за полотенце, укутываясь в него, чтобы хоть как-то защититься от пронзительного взгляда зелёных глаз, которые были наполнены слезами. Он стоял перед её кроватью на коленях, не зная, что сказать. В глазах любимой было столько боли. И ему хотелось забрать всю её себе, лишь бы она не страдала.       — Ты беременна, — мысли Дорука крутились вокруг этого факта. Это всё, что он мог сказать.       — Я не успела рассказать тебе. Ты исчез, — девушка попыталась встать, но сил было слишком мало даже для этого движения. — Подай вещи, — с каждым словом её голос становился всё безразличнее. Она закрывалась от него, заталкивая все свои эмоции и чувства внутрь себя. Ей было слишком больно. И стоило ей хоть немного показать это, она обязательно бы впала в истерику. Это бы навредило малышу.       Дорук поднялся и подошёл к комоду, в котором лежали вещи. Ничего не поменялось. Она так же хранила домашние футболки в среднем ящике. Правее лежали штаны. Он вытащил всё, что было нужно и протянул любимой, отворачиваясь к окну. Он не знал, как начать разговор и что сказать, какие слова подобрать, чтобы она захотела хотя бы выслушать его.       — Зачем ты вернулся? — тонкий, тихий голос вновь вернул его в комнату. Мужчина развернулся. Асие сидела на кровати, опираясь о спинку. Она обхватила живот, словно скрывая его от взгляда Дорука. — Зачем, Дорук? Ты хочешь посмотреть на дела рук твоих? Хочешь увидеть, что со мной стало? Так смотри. Смотри же. Ребёнок — всё, что осталось от тебя. Всё, что осталось от нашей любви. Смотри и уходи, Дорук. Уходи из моей жизни. Я больше не могу переживать это. Не могу. У меня нет больше сил. Я осталась жива только потому что узнала о ребёнке.       — Остановись. Прошу тебя. Выслушай меня. Пожалуйста. Только выслушай, о большем я не прошу, — он вновь опустился на колени перед перед ней. Он готов был сделать что угодно, лишь бы она узнала историю, которая привела их в такое положение.       Он начал рассказ с момента, как успокаивал мать, которая рыдала, сидя на холодном полу в отцовском доме. Он говорил и говорил, не упуская ничего. Упомянул и о том, что боялся осуждения с её стороны. Прошло почти десять минут, прежде чем он поднял голову, сталкиваясь с ней взглядами. Она плакала. От этого Доруку стало только хуже. Он, взрослый мужчина, сам был готов разрыдаться. Он извинялся и извинялся, пока девушка не положила свою ладошку на его руку.       — Я тоже виновата, Дорук. Я с самого начала отношений обижалась на тебя из-за всяких мелочей. И ни к чему хорошему это не приводило. В этом есть моя вина. Прошло шесть месяцев, а я каждый день с ума сходила, пытаясь понять, что же произошло. Мне не хотелось жить. Сейчас я понимаю тебя. Понимаю, но мне не менее больно от этого. Дети не должны отвечать за ошибки родителей, — Асие слово в слово повторила слова брата. Это поселило в душе мужчину зерно надежды. Надежды на прощение. Внезапно она выпрямилась, кладя руку на живот, — ох!       — Что? Что случилось? Тебе больно? Может в больницу? Асие, не молчи, — Дорук поднялся, стараясь не паниковать.       — Сядь, — Асие схватила его за руку, заставляя сесть рядом. Она обхватила ладонь, просовывая её под футболку, — она пинается, — мужчина почувствовал легкий толчок в районе пальцев и его сердце замерло, а потом учащённо забилось.       — Это девочка?       — Да. Я сама узнала не так давно. Где-то с месяц назад. И я до сих пор не знаю, как рассказать об этом другим, — Асие не хотела продолжать обсуждать прошлое. Не в тот момент. Впервые в жизни она решила заткнуть свою гордость, не давая ей пробиться. Девушка хотела забыть предыдущие шесть месяцев хотя бы на одно мгновение.       — Они не знают? Как так вышло? — Дорук удивлённо вскинул брови. По его подсчётам, Асие должна была быть на двадцатых неделях беременности.       — Я не хотела. Они и так возились со мной как с вазой хрустальной, а если бы я сказала о беременности — с ума сошли бы. Я просто начала носить широкие вещи. Живот совсем небольшой, поэтому и не сильно видно. А за последний месяц мы и не виделись почти. Айбике работает, Берк тоже. Огулджан с Харикой уехали — брату предложили хорошую работу в ресторане. А карьера Омера пошла в гору, он начал оперировать да и он постоянно с Эмель. Я устала быть для них обузой, поэтому начала отдаляться. Поэтому и не сильно скрывать пришлось, — Дорук слушал её, чувствуя, как сжимаются внутренности. В нём было слишком много противоречивых эмоций. — Знаешь, люди врут про то, что момент, когда пинается ребёнок, похож на порхание бабочек. Нет. Чувство такое, словно кто-то бьёт по органам. Ну, это так и есть, конечно, но… — она не договорила. Улыбка Дорука пресекла её.       — Я не знаю, что должен сделать, чтобы вернуть тебя, но я исправлю всё. Обещаю, Асие, всё исправлю.       Никто не вернёт им проведённые порознь полгода, но он даст для них всю жизнь. И он будет не Доруком Атакюлем, если не добьётся этого.