морана

ему страшно. это был животный страх, непримечательной тенью засевшей у него в голове и пожирающей остатки его разума. личность великого воина трескалась и крошилась, подобно чёрствому хлебу, и пелена, закрывавшая ему взор на реальность, показывала лишь размытые очертания одной женщины в голубом. мало кто знал, что ледяная королева поддалась искушению в молодости и опустила свою душу в беспощадные морозы, а затем они проткнули её хрупкое тело. она стала хозяйкой обители холода совсем спонтанно, и толком даже не поняла что произошло, но приняла к сведению тот факт, что пути назад больше нет, и теперь она проводит души больных детей в последний путь. но, похоже, на этот раз она провожала не совсем юношу. дарк какао склонился над скульптурой, от которой исходил остервенелый холод, из-за чего он нередко мог задержать дыхание, поражаясь тому, как в новинку было это чувство. и не то, что он мог классифицировать данное ощущение, ведь его голова уже давно не следовала тщательному расчёту, лишь глупым принципам, известным ему самому. глаза широко распахнулись, а перед взором предстала она. всё такая же умиротворённая, с закрытыми глазами и властным обличием, что заставляло образоваться кому в горле дарк какао, и по его спине пробежали мурашки. он клялся своим слугам что слышал пленительный голос в метели, но те лишь многозначно кивали, а затем перекидывали друг-другу сочувствующие взгляды. немало кто крутил пальцем у виска, пытаясь уложить обезумевшего от горя короля, ведь он ещё не оправился от потери сына и нередко поглядывал на его картину, зажигая три благовонии; ни больше, ни меньше. а вот сумасшедшим себя дарк какао не считал. он был предан своей возлюбленной, что даже не желала раскрыть свои очи и взглянуть на суженного, построившего целый культ вокруг её личности в его королевстве. скольких он отправил на верную смерть, дабы её задобрить? узнав она о его манипуляциях, то послала бы какую-нибудь жуткую пургу с градом, но и это бы он воспринял как жест пролить больше крови невинных людей. «во всём должен быть баланс! умирая, не забывайте что отдали долг родине!» – возомнив себя оратором и лидером мнений, доносился хриплый голос с цитадели, принадлежавший никому иному как дарк какао. казалось, даже вороны, что стали защитниками народа, улетали с сухих веток и не желали больше возвращаться в королевство, тем самым озадачив его жителей. а умирать хотелось далеко не каждому, но слушал ли кто-нибудь их, слепых зябликов? они не знают истины! но дарк какао тешил себя тем, что встретившись с их богиней, они бы тут же просили прощения за свои возгласы и крики. но каково было умирать самому? уже безликий король пропал на заре дня, переступая через снежные покрывала, сквозь которые не пробивался ни один росток. патрульные, обессиленные и изголодавшиеся, не проронили ни слова, и ни единый мускул на их лицах не дрогнул, они лишь отвели взгляд и молча поклонились. но дарк какао было не до этого. в метели, в которой он слышал досаждающую какофонию из криков и мольбы, появился новый, пленительный голос. каким бы острым и отторгающим он не был, воина грызла пытливость, посему он, встав с постели, покинул замок так рано. взгляд пурпурных глаз, некогда ранее чистые и решительные, были затуманены горой потерь и нависшей над ним печали, что даже его бывшие наплечники не были таким тяжёлым грузом. теобромин в его жилах дал о себе знать ещё когда дарк чоко предал его, оставив шрам на всю оставшуюся жизнь; сон покинул его комнату, и, слоняясь словно призрак, дарк какао нередко лицезрел всех тех, кто канул в попытке остановить разъярённого проклятием принца. это была его вина, и он заслужил это. если бы его бывшие коллеги увидели его, то точно бы разочаровались, ведь дарк какао был всегда немногословным, но крепким орешком, знавшим своё дело. и каким бы жестоким он не казался, но в его сердце находились тёплые участки, которыми и радовались его подданные. но всё произошло настолько быстро, что дарк какао уже не распутает клубок из травмирующих воспоминаний, ведь он попросту забыл многое из них, а попытки разобраться в себе приносили лишь необычайную боль. любовь короля не была сладка, как ягодный сок из королевства холлиберри, и не была так нежна и деликатна, как магия исцеления самого пьюр ваниллы, но она была жестка и остра, и дарк какао пришлось столкнуться с ней тет-а-тет. — ты жалеешь о чем-нибудь? — с синих губ богини сорвался вопрос, затмив собой все галлюцинации воина, и тот, изнурённо подняв на высокую фигуру глаза, лишь поник. — о многом, если честно, — открыв рот, в лёгкие дарк какао ворвался ледяной воздух, забирая возможность дышать. — я удивлена тем, что ты даже не умоляешь меня о пощаде, — качая головой, хмыкнула снежная королева, крепче сжимая свой посох, — прошлые просили дать им ещё немного времени, и даже их близкие просили меня об этом. — у меня больше никого нет, — горько вздохнув, дарк какао прикрыл глаза, скидывая с себя корону, что давила ему на черепушку. — неужто королевство отреклось от своего короля? — её слова больше похожи на насмешку, нежели на вопрос перед смертью, иль же дружественный дискурс перед гибелью. и дарк какао замолчал, ведь снежная королева уже всё знала, и этот диалог не мог что-либо поменять, но желание отдать всего себя самой властной женщине было сильнее усталости. — я отправлял их на ненужные гибели, лишая всего самого дорогого, — процедил бывший король, чувствуя то, как тревожно усиливалась пурга. — у каждого из них были товарищи или семьи, — прикрыв свои пушистые ресницы, богиня уселась на снег рядом с обывателем печали, и её слова казались подтверждением гипотезе мужчины, — они все были напуганы, и никто из них не хотел уходить так быстро. надменный тон врезался в остатки души дарк какао, вставляя свои ледяные пики в крупицы личности, ломая всё, что осталось от прежнего него. — есть ли у тебя последнее желание? — снисходительно спросила она, когда вальс снежинок закружил вокруг них. — поцелуй меня напоследок. у каждого были свои странные просьбы перед гибелью, и снежная королева уже не удивлялась изощрённым желаниям каждого из усопших, но всё же её глаза широко распахнулись, и она закусила губу. не промолвив ни слова, её холодные губы накрыли потрескавшиеся уста, забирая остатки жизненной силы из воинственного короля, что склонился перед ней. мороз, что запустила богиня холода внутрь дарк какао, распирал и рвал его на части, словно свирепые волки драли тёплое тело в попытках получить мясо. с дрогнувших ресниц королевы смерти слетел последний вальс снежинок, и дарк какао стал свидетелем того, насколько приятна и душераздирающе может быть гибель.