Proof by contradiction

Цзян Чэн приходит к выводу, что затея обернулась неудачей, когда входит на несправедливо большую, неправомерно хорошо снабжённую кухню Облачных Глубин и застаёт там Лань Ванцзи, стоящего у стойки. Он нарезает овощи. И на нём фартук. Цзян Чэн не совсем уверен, что у него нет галлюцинаций. — Что вы здесь делаете? — спросил он, жалея, что не надел фартук. Ему кажется, что его формальный образ главы клана не совсем подходит для данной задачи. — Готовлю, — отвечает Лань Ванцзи, и будь на его месте кто-нибудь другой, Цзян Чэн был бы уверен, что он просто маленький засранец, и поколотил бы его за это. Однако это Лань Ванцзи, и он, вероятно, просто такой необщительный. Хотя, учитывая тот факт, что именно он женился на Вэй Усяне, вероятность того, что он действительно связался с Цзян Чэном, становится значительно выше. Глава Юньмэн сжимает кулаки и заставляет себя подойти к столешнице, за которой стоит Лань Ванцзи. Лань Чжань поднимает брови. — Могу я вам помочь? — спрашивает он. -Нет, — отвечает Цзян Чэн. — Мне просто нужно воспользоваться этой кухней. Мы можем не мешать друг другу. — Что вы планируете делать? — спрашивает Лань Ванцзи. Он всё ещё рубит… это корни лотоса? — Я собирался сварить суп, — признается Цзян Чэн, немного неохотно. — Для моего брата-идиота. — Вэй Усянь сопровождал их на ночную охоту, и вместо того, чтобы укрыться от грозы, как поступил бы любой человек с мозгами, решил замочить свою задницу, карабкаясь в гору в поисках добычи. Для таких высокоуровневых культиваторов, как Цзян Чэн и Лань Ванцзи, небольшой дождь не был бы слишком большой проблемой, но ядро Вэй Усяня всё ещё слабо и плохо развито, поэтому, вернувшись в Облачные Глубины, он тут же простудился. Тупица. Обычно Цзян Чэн просто оставил бы его страдать и, возможно, немного посмеялся бы над ним — но сейчас, делая это, он чувствовал бы себя… необъяснимо виноватым. Он не знает, почему, может быть, из-за всего того дерьма, которое произошло между ними, и от которого они только начали постепенно отходить. А может, дело в том, что новое тело Вэй Усяня выглядит ещё более жалко, чем прежнее, если это вообще возможно, даже когда он весь в соплях и больше всего похож на только что утонувшую крысу. Так или иначе, в итоге Цзян Чэн, проглотив свою гордость, спросил у ученика дорогу на кухню Облачных Глубин, намереваясь приготовить суп. Но… — Я тоже, — отвечает ему Лань Ванцзи. Он заканчивает измельчать корни и добавляет их в большой котелок на печи. Цзян Чэн укоризненно смотрит на него. — Я имел в виду, — говорит он, — что собирался приготовить суп из свиных рёбрышек и корней лотоса Его любимый. Лань Ванцзи ничего не говорит, но смотрит довольно пристально на корни в своём горшке. Цзян Чэн поясняет: — Рецепт А-цзе. Он больше всего нравится Вэй Усяню, и я знаю, что ты не сможешь его повторить. — Вэй Ин никогда не жаловался на суп, который я ему готовлю, — говорит Лань Ванцзи. Он наполняет миску водой и начинает наливать её в котелок. — Это потому, что он до омерзения любит тебя, — огрызается Цзян Чэн, и ему не нравится, что Лань Ванцзи, кажется, рад это слышать. — Ты не жалуешься на его еду, даже когда она прожигает дыру в твоём языке — не пытайся отрицать это, я знаю его методы, и он не жалуется на твой суп, даже если он полное дерьмо. Например, ты добавляешь слишком много воды. Лань Ванцзи тут же откладывает половник. — В рецепте сказано… — К чёрту рецепт, — огрызнулся Цзян Чэн. — Суп А-цзе — это семейный секрет семьи Цзян, неужели ты думаешь, что всё делается точно по рецепту? Ни за что. — Так что же мне делать? — спрашивает Лань Ванцзи, как будто он действительно собирается слушать всё, что говорит ему Цзян Ваньинь. — Какую часть из «секрет семьи Цзян» ты не понимаешь? — медленно говорит Цзян Чэн. — Ни в коем случае. Продолжай варить свой некачественный водянистый суп, а я приготовлю нормальный суп для своего брата. Лань Ванцзи кивает и говорит: — Очень хорошо. Уверен, мой муж оценит ваши старания. — О, значит, великий Ханьгуан-Цзюнь всё-таки способен быть мелочным. Вэй Усянь действительно оказывает ужасное влияние. Цзян Чэн принюхивается и сразу же приступает к работе или, как ему хотелось бы это назвать. Проблема в том, что он не может ничего найти в этом лабиринте, который Облачные Глубины называют кухней — в их хранилищах нет никакого определённого порядка. Он не может найти даже чёртову посуду. Лань Ванцзи наблюдает за его усилиями в течение добрых десяти минут, прежде чем невозмутимо сказать: — Горшки находятся в шкафу слева от вас. — Я уже проверял этот чёртов шкаф… — Цзян Чэн рычит, открывает его рывком… и находит. Множество разнообразных горшочков. — Что за хрень творится на этой кухне? — Семейная тайна Лань, — монотонно произносит Лань Ванцзи. Цзян Чэн смотрит на него и вынужден очень нарочито напоминать себе, что Вэй Усянь будет очень расстроен, если брат ударит мужа по его идеальному лицу. — Какого хрена? Ты мне больше нравился, когда у тебя не было чувства юмора. Что, Вэй Усянь научил тебя отпускать дерьмовые шуточки? Тц, он так плохо влияет. — Вэй Ин — лучшее, что когда-либо случалось со мной, — тут же заявляет Лань Ванцзи. Цзян Чэну хочется ржать. — Да, я понял, — простонал он, подтаскивая котелок к печи, — вы ужасно любите друг друга. Должны ли остальные знать? — Я не буду скрывать, — тихо говорит Лань Ванцзи. Он уже начал измельчать травы, пока коренья в его котелке кипели. — Я не стыжусь его. Цзян Чэн собирается ответить, но останавливается и задумчиво смотрит на Лань Ванцзи. — Тебе действительно не стыдно, да? — Лань Ванцзи качает головой. — Знаешь, — говорит Цзян Чэн, — я всегда думал, что ты ненавидишь Вэй Усяня, даже до того, как он тринадцать лет назад умер. Вэй Усянь тоже думал, что ты его ненавидишь. Руки Лань Ванцзи приостановились в своих движениях, и он опустил взгляд. — Я понимаю, — отвечает он медленно, словно тщательно подбирая слова. — Это было… не моё желание, но это была и моя вина. Это было недоразумение. И теперь я намерен дать ему понять, насколько… — Его уши покраснели. Что за чёрт, это он так краснеет? Боги, Лани такие странные. А его брат тоже так краснеет? А его дядя? Ух, что за мысли. — Как сильно я его люблю. — Закачивает Ванцзи. Цзян Чэн растерян. С одной стороны, это было самое грустное, что он когда-либо имел несчастье услышать, и ему сейчас хочется блевать. Но с другой стороны… — Знаешь, Ханьгуан-Цзюнь, — неловко начинает он. Лань Ванцзи поворачивается и смотрит на него. Цзян Чэн кашляет и говорит: — Я.… я рад. Что у Вэй Усяня есть такой, как ты, чтобы сделать его счастливым. Вы двое… и никогда не повторяйте это, не вспоминайте об этом снова, потому что я убью вас… вы двое заслуживаете друг друга. Лань Ванцзи бросает на него нечитаемый взгляд и говорит: — И ты тоже. — Я тоже, что? Лань Ванцзи отводит взгляд. — Ты также… делаешь его счастливым. Он… рад, что ваши отношения начали налаживаться. Цзян Чэн тут же разражается приступом кашля. Лань Ванцзи молча протягивает ему чашу с водой. Цзян Чэн торопливо глотает её, чувствуя, как горит его лицо. — Ничего подобного… — задыхается он. — Он все ещё мой брат, так что… я вроде как обязан… — Он тебе не безразличен, — тихо говорит Лань Ванцзи. — Ох, заткнись, — ворчит Цзян Чэн. — Не говори ему, а то он, ублюдок, будет самодовольно себя вести. Лань Ванцзи приподнимает одно плечо в попытке пожать плечами. — Я думаю, он уже знает. Узнает, когда ты принесёшь ему суп. — Фу, — кривится Цзян Чэн, — - у меня так много сожалений. — Он подходит к котелку на печи, затем делает паузу. «Знаешь, Ханьгуан-Цзюнь… может быть, два горшочка супа — это слишком много. Вэй Усянь ест как свинья, но ему не нужно, чтобы мы оба готовили для него еду. — Что ты предлагаешь? Цзян Чэн пожимает плечами. — Ну, раз ты уже начал… может, я просто помогу тебе сделать суп более вкусным. Лань Ванцзи поднял бровь. — Я думал, это секрет семьи Цзян. — Это так, — говорит Цзян Чэн, — но, думаю, технически, ты уже женился, так что… Неважно. Лань Ванцзи ничего не говорит, но уголок его губ подёргивается в попытке улыбнуться. Он отходит в сторону и позволяет Цзян Чэну подойти к горшку. — А теперь, — быстро говорит Цзян Чэн, пока всё не стало ещё более муторным, — выбрось те травы, которые ты рубишь… да, все травы, и возьми вместо них имбирь. И ещё, ты добавил недостаточно специй, ты же знаешь, у Вэй Усяня чертовски железный желудок, он не будет счастлив, если в супе не будет больше перца, чем чего-либо другого…

***

Когда спустя несколько часов (и кулинарных казусов) они несут суп в Цзинши, Вэй Усянь всё ещё укутан в несколько слоёв одеял, сопит и выглядит несчастным. Однако, увидев их, он сразу же оживляется и попытался бы встать с постели, если бы Лань Ванцзи не поставил суп на место и не поспешил уложить его снова. — Мой любимый брат и мой любимый муж! — восклицает Вэй Усянь, голос осип от простуды. — Чем же я обязан такому удовольствию? — Суп, — говорит Лань Ванцзи, заправляя за уши прядь волос Вэй Усяня. — Суп из свиных рёбрышек и корней лотоса, — уточняет Цзян Чэн, когда становится ясно, что Лань Ванцзи не собирается этого делать. — Рецепт А-Цзе. Мы с Ханьгуан-Цзюнем приготовили его. Вэй Усянь долго смотрит на него, затем, к ужасу, его глаза наполняются слезами. Цзян Чэн в тревоге спрашивает: -Что случилось?! А Лань Ванцзи хватает Вэй Усяня за запястье, чтобы проверить его ци. — Это… ничего, — говорит Вэй Усянь, голос дрожит, — просто… вы, ребята, сделали всё это? Ради меня? — Я не вижу здесь других больных идиотов! — огрызается Цзян Чэн. Это, кажется, только заставляет Вэй Усяня плакать от радости ещё сильнее. — Цзян Чэн! Ты действительно любишь меня! — Что за… о, чёрт возьми, просто ешь свой суп, — рычит Цзян Чэн и ставит перед ним миску. Вэй Усянь делает огромный глоток прямо из миски, как животное, которым он и является, а затем радостно оскаливается и говорит: — Вкусно! Вкус прямо как у шицзе! Цзян Чэн бросает на Лань Ванцзи самодовольный взгляд, который тот игнорирует и вытирает излишки супа около рта Вэй Усяня своим белоснежным платком. Вэй Усянь счастливо вздыхает и, как кошка, склоняется к прикосновению. — Ах, это так здорово… вы, ребята, работали вместе, чтобы сделать это? Знаете, вы оба — два человека, которых я люблю больше всего на свете, я так рад, что вы наконец-то поладили! Ух, как банально! Неужели это тот самый Вэй Усянь, который раньше рвал и метал при одном только виде влюблённых на публике? Супружеская жизнь действительно смягчила его. — Ну, не слишком привыкай к этому», — предупреждает Цзян Чэн. — Это было только один раз. Вэй Усянь смеётся и делает ещё один большой глоток супа. Лань Ванцзи говорит. — Ешь нормально. Вэй Усянь хлопает ресницами, что, честно говоря, ужасает, и воркует: — Если Эр-гэгэ хочет, чтобы я ел правильно, то почему он сам меня не кормит? — Какого хрена, — пробормотал Цзян Чэн. Как Вэй Усянь может быть таким бесстыдным? Конечно, Лань Ванцзи не будет… — Мгм, — Лань Ванцзи, послушно берёт ложку и подносит её к губам Вэй Усяня. — Какого чёрта! — кричит Цзян Чэн. — Я ухожу, я беру назад всё, что я только что сказал, вы оба — угроза, и я ненавижу вас обоих… Смех Вэй Усянь следует за ним из Цзинши. — Цзян Чэн, не лги, ты любишь нас! Цзян Чэн решил взять пример с Лань Ванцзи и крикнуть: — Бесстыдник!