Две неверные дороги

После того, что случилось в храме Гуаньинь, их с Вэй Усянем пути разошлись. Лань Ванцзи принял пост Верховного заклинателя — большая честь, большая ответственность. И очень мало свободного времени. Вэй Усянь отправился странствовать, чтобы своими глазами увидеть, как изменился мир за шестнадцать лет. Лань Ванцзи представлял, как он едет на своём осле, с любопытством глядя вокруг, как перешучивается с прохожими и засыпает у костра под яркими звёздами. Теми же, что сияли над головой Лань Ванцзи в Облачных Глубинах, и иногда в их свете ему виделся блеск глаз Вэй Усяня. Они переписывались — не слишком часто, ведь Вэй Усянь не всегда мог предсказать, где окажется через несколько дней. Лань Ванцзи рассказывал, как идут дела в Великих орденах. Как Цзинь Жулань всё увереннее берёт в руки доставшуюся ему по наследству власть, а Не Хуайсан по-прежнему притворяется недотёпой. Делился тревогой о брате, ушедшем в затвор. Передавал приветствия от Лань Сычжуя. Вэй Усянь рассказывал о том, где побывал и что видел, присылал рисунки — с собой и Яблочком, а иногда — портреты Лань Ванцзи и Лань Сычжуя с кроликами. Лань Ванцзи бережно хранил их все. Он представлял, как копыта осла мерно цокают по дороге, а Вэй Усянь щурится от солнца и улыбается. Куда бы ни вела эта дорога, Лань Ванцзи знал: она ведёт к нему. Все дороги вели их друг к другу. Пусть не сразу, пусть Вэй Усяню предстояло пройти ещё немало ли в своём путешествии, но рано или поздно они встретятся и больше не расстанутся никогда. Лань Ванцзи не позволял себе нетерпения. Он ждал шестнадцать лет. Он был готов ждать столько, сколько нужно Вэй Усяню. Однажды дядя позвал его для разговора. — Я понимаю, что у тебя теперь много забот, — сказал он, когда они обменялись приветствиями и выпили по чашке чая. — Однако я хотел бы поговорить с тобой не как с Верховным заклинателем, а как с наследником клана Лань. — Я слушаю, дядя. — Лань Ванцзи почтительно склонил голову. Лань Цижэнь помолчал, степенно отпил чай. Это был знак, что разговор обдуман заранее, но всё равно дается ему нелегко. — C тех пор, как твой брат занял место главы ордена, я надеялся, что он найдёт себе достойную жену и продлит наш род. Но, к сожалению, я был не слишком настойчив и думал, что времени впереди достаточно. Моя вина. — Лань Цижэнь вздохнул. — Боюсь, теперь для него не скоро наступит подходящее время вступить в брак. Это следует делать в ясном разуме и спокойном состоянии духа. Поэтому я решил, что тебе следует вспомнить о своём долге перед предками и привести в дом жену. Жену? Это даже звучало… странно. С тех пор, как Лань Ванцзи осознал свои чувства к Вэй Усяню, он не представлял себя ни с одной женщиной. Ни с кем больше он не смог бы засыпать и просыпаться рядом, делить радости и печали, вместе растить детей. Ни с кем не хотел провести всю жизнь. Только с ним. — Я понимаю, что ты вряд ли думал об этом, — продолжал тем временем Лань Цижэнь. — Однако в твоём возрасте у многих уже есть семьи и дети. И твоё нынешнее положение гораздо больше подходит человеку семейному. Прошу тебя отнестись к моим словам серьёзно и обдумать, какую женщину ты желал бы видеть своей супругой. Со свахами я договорюсь сам. Лань Ванцзи возвращался от дяди, глядя перед собой и не видя ничего, кроме образа неизвестной женщины с закрытым вуалью лицом. Разумом он понимал желание дяди продолжить род Ланей. И Лань Сичэнь, конечно, не скоро ещё сможет оправиться от смятения после того, как узнал о преступлениях Цзинь Гуанъяо. Но жениться? Самому? На какой-то женщине, которую ему подберут по списку требований и гороскопу, зачать с ней детей, стать ее спутником на пути самосовершенствования? Он не мог представить себя ни с кем, кроме Вэй Усяня. Эти мысли занимали его все последующие дни, и в новом письме к Вэй Усяню он приписал в конце: «Дядя хочет, чтобы я женился. Говорит о продолжении рода и долге перед предками. Я не знаю, что об этом думать. Что скажешь?» Может быть, Вэй Усянь посоветует, как отказать дяде. Он всегда был изобретателен в отговорках. «Странно, что он не женил тебя раньше, — писал Вэй Усянь. — Честное слово, когда я вернулся, то ожидал увидеть тебя в окружении кучи маленьких Ланей, и я не про Сычжуя с Цзинъи. Но берегись теперь: если девушки узнают, что ты ищешь себе жену, сбегутся со всей Поднебесной и устроят столпотворение в Облачных Глубинах. Где ещё они найдут мужа таких достоинств, как мой Лань Чжань? Не говоря уж о том, что ты теперь Верховный заклинатель, и любой отец проползёт на коленях от башни Золотого карпа до Облачных Глубин, лишь бы породниться с тобой. Хотел бы я на это посмотреть, ха-ха! Так что ты не плошай, выбери самую красивую и умную. И обязательно храбрую. Ей ещё терпеть твоего дядю, в конце концов». Лань Ванцзи, хмурясь, прочитал письмо несколько раз. Была ли это шутка? Или же Вэй Усянь и вправду желал ему выбрать хорошую жену? Он даже не усомнился, что Лань Ванцзи последует совету дяди. Не сделал вид, что ревнует, не нашёл никакого, пусть даже самого смешного возражения… Лань Ванцзи смял письмо в руке, с болью осознавая свою ошибку. Почему он думал, что его чувства могут быть взаимными? Что Вэй Усянь — обрезанный рукав? Неужели лишь потому, что когда-то тот притворялся Мо Сюаньюем и в шутку заигрывал с ним? Но ведь Вэй Усянь — не Мо Сюаньюй. В прежней жизни он всегда обращал внимание на девушек. А что дразнил Лань Ванцзи и прикасался к нему — так ведь он и на Цзян Ваньине всё время вис и обнимал за плечи, когда они вместе учились в Облачных Глубинах. В этом не было никаких знаков особенной близости: Вэй Усянь прикасался к людям просто так. Лишь Лань Ванцзи увидел в этом нечто большее: никто, кроме брата, не прикасался к нему с самого детства, откуда ему было знать, что обнимать друзей — обычное дело? Лань Ванцзи вспомнил, как обвязал запястье Вэй Усяня лентой в пещере Лань И. Он считал, что этот жест был понятен им обоим. Ведь сказано в правилах: никто, кроме близких родичей и спутника на тропе совершенствования. Но разве Вэй Усянь помнил эти правила? Ланьские ленты были для него всего обычными полосками ткани. Всё это время, пока Лань Ванцзи считал, что они идут навстречу друг другу и осталось лишь сделать последний шаг, Вэй Усянь шёл рядом, но по другой дороге, и этим дорогам не суждено было пересечься. Лань Ванцзи казалось, что весь его мир рухнул. Не так, как после смерти Вэй Усяня, когда невыносимое горе поглотило его с головой. Просто все его мечты рассыпались, словно башни из сухого песка, и ничего не осталось. В его жизни не будет Вэй Усяня. Или будет, но всегда — на расстоянии вытянутой руки. Рядом, но не вместе. Лань Ванцзи не чувствовал ничего, кроме отчаяния, и, когда дядя остановил его возле цзинши, не сразу понял, чего тот хочет. — Я не желал бы тебя торопить, — терпеливо повторил Лань Цижэнь, приняв, очевидно, его растерянность за задумчивость. — Но если ты уже составил перечень пожеланий к будущей супруге, я мог бы назначить встречу со свахой. Сейчас самое благоприятное время. Супруге. Да, конечно. Он должен выбрать. Лань Ванцзи не знал, что ответить. Он понятия не имел, какую женщину хотел бы видеть рядом с собой. Никакую, если она не Вэй Усянь. Это тот сразу начал советовать… — Красивую, — медленно произнёс Лань Ванцзи. Строки письма всплывали перед глазами, как наяву. — Умную. Храбрую. Лань Цижэнь задумчиво кивнул. — Я понимаю, о чём ты. И сильную заклинательницу, верно? Что ж. Думаю, мы сумеем найти подходящую девушку. Спасибо, что отнёсся к моей просьбе серьёзно. Он ушёл, а Лань Ванцзи так и остался стоять, глядя ему вслед. Что он только что сказал? Всего три слова. Разве он согласился? Он не говорил, что согласен. Дядя сам это додумал. Надо догнать его, объяснить… Но какой смысл? Если Лань Ванцзи откажется от поиска жены, что это изменит? Ведь Вэй Усянь всё равно будет видеть в нём друга, не более. Но если он женится, у него больше не будет никакого, даже малейшего шанса, что это изменится. Но стоит ли уповать на столь призрачный шанс? Лань Ванцзи казалось, что он стоит на остром гребне горы, один склон которой смертельно опасен, другой — спасителен. Но оба скрыты в тумане, и невозможно угадать, где спасение, а где гибель, не шагнув вниз. И лишь пока он стоит на гребне, его судьба не предопределена, он свободен, а Вэй Усянь бродит где-то и, возможно, ещё собирается вернуться в Облачные Глубины. К нему. Не имея решимости сделать роковой шаг, Лань Ванцзи жил так, словно время остановилось. Делал то, что должен. Приходили люди из небольших кланов, ища справедливости и требуя решить их проблемы, — он решал. Дядя принимал гостей, среди которых были красивые женщины в возрасте (свахи, понимал и не хотел понимать Лань Ванцзи). Облачные Глубины наполнялись тёплым ветром, ждали весну. Лань Ванцзи вставал до рассвета. Тренировался, медитировал. Как когда-то давно, в ранней юности, когда в его жизни ещё не было Вэй Усяня. Но Вэй Усянь напоминал о себе всем: шрамами на спине, клеймом на груди, улыбкой Лань Сычжуя. Письмами. Он написал ещё дважды, рассказывая о своих приключениях. Ни слова про будущий — возможный? — брак Лань Ванцзи. И сам Лань Ванцзи в ответных письмах не напоминал о нём. Он надеялся: может быть, Вэй Усянь не пишет, потому что уже направляется в Облачные Глубины, чтобы встретиться лицом к лицу? Сказать, что не хочет, чтобы Лань Ванцзи женился, что не позволит… Лань Ванцзи в ту же минуту объявил бы дяде, что его усилия напрасны. Будет стыдно, конечно. Но не страшно. Очередные гости прилетели на мечах — все, и женщины, и мужчины. И Лань Цижэнь позвал: — Лань Ванцзи, прошу тебя присоединиться к нам за ужином. Семья Сяо — мои старые друзья. Я хотел бы познакомить тебя с ними. Тем вечером он впервые нарушил их обоюдное молчание об этом: «Дядя познакомил меня с невестой. Она красивая, умная и храбрая. Хорошая заклинательница. Но я совсем её не знаю. И не знаю, о чём с ней говорить». «С тобой — всегда знал, — сквозило между строк. — С тобой мне было легко разговаривать и легко молчать. А эта девушка красива и умна, но она чужая. Как представить, что мне жить с ней до конца своих дней?» «Бедный Лань Чжань, — отвечал Вэй Усянь. — Вас в Гусу Лань совсем не учат общаться с девушками, да? Ужасное упущение. Прежде всего, говори о том, какая она красивая. Или сильная, умная — тебе лучше знать. Если начнёт сердиться — ты на верном пути! Сделай вид, что она обидела тебя, когда рассердилась, ведь ты говорил чистую правду. Пусть пожалеет о своих словах. Тогда она сама начнёт добиваться твоего внимания, и тут уже всё станет просто.» Не было сомнений — Вэй Усянь знал, о чём пишет. Конечно, он умел очаровывать девушек. Обрадовался, наверное, что может поделиться опытом с другом. Лань Ванцзи пришлось нанести ответный визит в орден Сяо. Глава ордена и его супруга быстро нашли предлог оставить его наедине с дочерью. Сяо Шэньюй сидела напротив изящной статуэткой. Две чашки с чаем стояли на столе нетронутые. — Вы очень красивы, — сказал наконец Лань Ванцзи. Сяо Шэньюй опустила ресницы и нежно зарделась. А потом всё понеслось, как весенняя река с горного склона: подарки, списки гостей, поздравления. Всем занимались другие. Лань Ванцзи мог лишь наблюдать, как его увлекает этим потоком, не в силах остановить или замедлить его. Да и стоило ли? Что он мог сказать в своё оправдание? Что не хочет жениться на женщине, с которой сговорен, потому что любит того, кто не полюбит в ответ? Глупость. Вздор. Когда это браки заключались по велению сердца, а не разума? Он помнил судьбу родителей, он должен был извлечь урок. Семья Сяо была древней и уважаемой, Сяо Шэньюй — прекрасно воспитанной девушкой, добродетельной и красивой. Их гороскопы идеально подходили друг другу. Не оставалось сомнений, что этот брак угоден небесам. Лань Ванцзи смотрел в зеркало, отражавшее свадебные одежды, и всё ещё не верил, что это происходит с ним. Последнее письмо от Вэй Усяня было коротким. Он поздравлял Лань Ванцзи с предстоящим браком, желал счастья и многочисленного потомства и извинялся, что не сможет присутствовать на свадьбе. «Никак не успею вернуться, — писал он, — прости, Лань Чжань. Я очень хотел бы разделить с тобой счастливейший день твоей жизни, но не могу. Прости.» Письмо было написано без единой помарки, в отличие от предыдущих, где то и дело попадались зачёркнутые слова и фразы, и Лань Ванцзи доставляло особенное удовольствие угадывать, что хотел, но не стал писать Вэй Усянь. Оно было безупречным. Лань Ванцзи смял его в кулаке. Этот день был бы счастливейшим, если бы он разделил его с Вэй Усянем — на двоих, а не как с одним из гостей. А так он оставался всего лишь очередным днём без Вэй Усяня. Может, оно и к лучшему. Лань Ванцзи не представлял, как смог бы сидеть бок о бок со своей… теперь уже женой и видеть перед собой Вэй Усяня. Спасибо милосердным богам, что задержали его где-то в пути, избавив Лань Ванцзи от этой пытки. Он плохо запомнил день свадьбы. Слишком много было всего: шума, гостей, бессмысленных действий, ненужных слов. Лишь потом, когда они с Сяо Шэньюй остались наедине в полумраке спальни, он посмотрел на неё и впервые подумал: «Вот моя жена». Его супруга, будущая мать его детей. Больше не из чего выбирать и не в чем сомневаться. Он должен стать хорошим мужем и отцом. И приложит все усилия, чтобы с этим справиться. Вэй Усянь приехал в Облачные Глубины спустя полгода. Вместе с Цзян Ваньинем и несколькими адептами Юньмэн Цзян, прибывшими для встречи с Лань Цижэнем. Лань Ванцзи не ожидал увидеть его, тем более — с ними, и мог лишь смотреть, как Вэй Усянь идёт к нему по двору, оставив своих спутников. — Привет, Лань Чжань. Он слегка похудел и как будто стал выше ростом. На поясе висели Суйбянь и Чэньцин, открыто, у всех на глазах. И он был невыносимо красив. Как и раньше. Поймав его взгляд, Вэй Усянь пожал плечами. — Да, я подумал — всё равно все знают, что уж теперь. И… — Он оглянулся на юньмэнцев: Цзян Ваньинь не смотрел в их сторону. — Я тут остановился в Пристани Лотоса. Не знаю, надолго ли. Цзян Чэн вроде как больше не хочет меня убить. — Он принужденно рассмеялся и сразу стих. — Ну. А ты как? Лань Ванцзи смотрел на него. Не мог насмотреться. Он не задумывался до сих пор, как пуст мир вокруг без Вэй Усяня, — пока тот не появился и не заполнил собой эту пустоту. — Не смог поздравить тебя лично. Надеюсь, ты счастлив. Жаль, что не довелось встретить твою супругу — мы тут ненадолго, так что, наверное, не стоит её тревожить. Я просто хотел поздороваться и сказать, что рад за тебя и… Лань Чжань? Скажи что-нибудь? Лань Ванцзи медленно кивнул. — Я тоже рад тебя видеть, Вэй Ин. И Вэй Усянь просиял, как выглянувшее из-за туч полуденное солнце. — Это замечательно! Я ведь боялся, что ты на меня обиделся, ха-ха. Но ты слишком великодушен для этого. Недаром тебя выбрали Верховным заклинателем: где ещё найдёшь такого благородного мужа? — Вэй Усянь! — крикнул Цзян Ваньинь, оглянувшись наконец. Раздражённо, как будто, всего лишь заговорив с Лань Ванцзи, Вэй Усянь в чём-то провинился. Лань Ванцзи напрягся, но Вэй Усянь положил руку ему на плечо — не задумываясь, как раньше. — Сейчас! — крикнул он. — Что ты такой нетерпеливый, я с Лань Чжанем не успел поговорить! Прости, Лань Чжань, вечно он чем-то недоволен. Но мы ещё увидимся, правда? Я как-нибудь загляну в Облачные Глубины, ну и ты можешь приехать в Пристань Лотоса, я же столько тебя туда звал. Там сейчас очень красиво. Правда. И внезапно оказался совсем рядом — так, что Лань Ванцзи почувствовал на щеке едва уловимое дыхание и увидел, как часто Вэй Усянь моргает. — Прости, — прошептал он, сжимая руку Лань Ванцзи почти до боли. — Прости, Лань Чжань. Ты ведь понял, да? Я просто не мог прийти тогда. Не мог смотреть на тебя с этой женщиной и понимать, что мы никогда… я знаю, конечно, что ты не обрезанный рукав и тебе бы даже в голову не пришло, но влюблённые такие глупые, правда? Спасибо, что делал вид, что ничего не замечаешь. Знаю, тебе, наверное, было неприятно, что я так смотрю на тебя — я же мужчина… Но мы ведь друзья, правда? Я очень хочу, чтобы мы оставались друзьями. Обещаю, я больше ни словом не намекну, что я в тебя… что я был влюблён. Друзья, да, Лань Чжань? Говорят, если меч пронзает сердце — боли нет. Есть только холод и пустота в груди, а потом уже совсем ничего, потому что ты мёртв. Лань Ванцзи смотрел на солнечно и чуть виновато улыбающегося Вэй Усяня, так и не отпустившего его руку. Думал о Сяо Шэньюй с округлившимся животиком, отдыхающей в саду. О письмах, в которых они писали не то, что думали, и читали не то, что писали. О дорогах, по которым они пришли не туда. Его сердце, пронзённое словами Вэй Усяня, пока не болело, в нём были лишь холод и пустота. — Друзья, — повторил он и попытался улыбнуться в ответ. Но не получилось.