Антону двадцать четыре года, и за свою жизнь он, нет-нет, да и задаётся вопросом, почему судьба решила наградить невзаимными чувствами именно его. Он влюблен в своего коллегу и по совместительству лучшего друга — Арсения Попова. Парень с Арсением знаком лет с пятнадцати точно. Антон тогда только переехал из Воронежа в Питер и перешёл в новую школу. Там шатена уже встретил Попов — будущий предмет его обожания. Они сразу же поладили, а чуть позже стали лучшими друзьями.
Парни общались каждый день, едва ли не двадцать четыре на семь. И каждый день, каждый час Антон узнавал об Арсении что-то новое, личное. То, что многие о нем не знают. Парню было приятно, что Арсений ему доверяет такие тайны, и пытался отплатить тем же, раскрывая самые сокровенные свои секреты. Они были постоянно вдвоём, гуляли, ходили по школе и в секции. Они дополняли друг друга, каждый был какой-то частичкой, которой не хватало одному или второму.
Где-то через три с половиной года Антон понял, что чувствует нечто необычное по отношению к лучшему другу. При виде его в животе оживает целый рой бабочек, а на лице появляется глупая улыбка, скрыть которую невозможно. Антон влюблялся в Арсения из раза в раз, в его глаза, в этот бесконечный океан, в котором хотелось утонуть, в его улыбку, в эти ямочки на щеках, в его задорный характер и рассудительность. Антон понимал, что это нужно как можно лучше прятать, ведь если все вскроется, и об этом узнают все и вся, то что с ним будет? Как на это отреагируют родственники, близкие, и, самое главное, Арсений? Конечно, ему хотелось рассказать о своих чувствах, услышать хоть от кого-то, что это в порядке вещей, но не тут-то было. Антон неглупый, понимал, что Арсению такие, как он, нравиться не могут по определению, а чувства Шаста ему и даром не нужны. Поэтому Антон принял решение закрыть свои чувства на сотни и тысячи замков, а ключи от них потерять на дне самой глубокой реки. Но это получается плохо. Ключи от замков всё никак не получается выкинуть. Не получается, потому что каждая встреча порождает в нём всё больше новых чувств и воспоминаний, отказаться от которых — всё равно, что часть чего-то важного от души с мясом отодрать. И Арсений отдирает, сам того не зная, делает больно, говоря другу о своих пассиях, и каждый такой рассказ у Антона под кожей жжётся горячей необоснованной обидой. Внутри все разрывается от ревности и боли. Хочется кричать, бить и плакать, а самое непреодолимое желание — подскочить, забрать Арсения и уже никому его не отдавать. Никогда. Показать всему миру, что любит его всем своим существом. Но Антон не может. Он сам себе дал болезненно-необходимое обещание молчать, не беспокоить Арсения своими чувствами. Слишком дорого ему обойдётся признание, после которого едва ли придётся рассчитывать на взаимность, а прежние хорошие отношения заменит неловкость и стыдливое смущение.
— Тох, ау, ты меня слышишь? — голос, такой любимый, бархатный и глубокий, прервал сумбурный поток его размышлений. Как только до Антона дошло, что его позвали, он встряхнул головой, прогоняя лишние мысли, и вопросительно уставился на брюнета.
— Что с тобой? — озадаченно спросил Попов, глядя на потерянного друга.
Антон стал другим для Арсения. Он стал закрываться, все больше молчать при их встрече, больше разглядывать брюнета, чему‐то своему кивая, при этом вообще не вникая в суть разговора. Что-то здесь явно не так: не мог Антон, буквально живое воплощение солнечной лучистой радости, без причины помрачнеть и сделаться подобием ослика Иа из мультфильма про Винни-Пуха.
— А что со мной? — отвечает вопросом на вопрос — как будто это лучший способ притвориться, что всё в порядке — чуть нахмурившись, но при этом стараясь вернуть себе невозмутимый вид.
— Антон… ты будто бы другой… Где мой Антон, которого я встретил в девятом классе? Где тот весельчак и бездельник? Где та душа компании? — как‐то неуверенно сказал Арсений и неловко опустил глаза.
— В каком смысле? — продолжал изображать дурака Шаст, однако машинальное постукивание пальцем о столешницу выдавало в нём нарастающую тревогу. Трудно не догадаться, до чего так упорно допытывался Арсений. Сам знает, что изменился и начал отдаляться от столь желанного лучика тепла и света уже давно.
— Антон… мы с тобой уже дружим приличное время, согласись? — осторожно спросил Попов и взглянул на собеседника. Тот неуверенно кивнул, и брюнет продолжил: — Так не скрывай от меня ничего. Ты мне дорог. Очень. Я не знаю, куда деться от той неизвестности, что происходит между нами. Думаешь, я не вижу, что с тобой? Ты уже давно стал закрытым. Ты будто прячешься от меня, — Попов это говорил, глядя прямо в глаза другу, в его зелёный мир, где вечно было лето. Но сейчас там все начало гнить. Что же происходит с его самым близким человеком?
— Арс… — улыбнувшись уголками губ, Антон неосознанно и осторожно накрыл руку Арсения своей, повторяя его действие и заглядывая парню в глаза. Для Антона они тоже были отдельным миром — невыразимо синим океаном, в котором он тонул из раза в раз.
— Со мной все нормально. Просто слишком много… тяжелых мыслей, — жалкая попытка сказать, что всё в порядке, просто нужно немного потерпеть.
Это пройдёт. Сложно поверить в это даже самому, ведь от влюблённости не отмахнёшься, как от надоедливого насекомого, а Антон пытался убедить в своих словах другого человека. Авось пронесёт, забудет, равнодушно пожмёт плечами и как ни в чём не бывало переведёт тему. Слишком уж это неподходящий момент, чтобы вот так просто и неосторожно раскрыть самую свою сокровенную тайну.
Пытливость Арсения, однако, не знает, границ, и попытка Антона отмахнуться только вызывает в нём новые вопросы. «Что у него за мысли? Почему тяжелые? Да что, черт возьми, происходит?! Почему он так резко стал меняться, и отчаянно отказывается хотя бы намекнуть на причину?!» — все эти немые вопросы Антон заметил в голубых глазах и поэтому поспешил перевести тему:
— Лучше пошли завтра в клуб? Пятница же будет, отдохнем вдвоем, м? — протараторил Антон на одном дыхании и, случайно кинув взгляд на стол, увидел руку Арсения, которую накрывал своей. Шатен сразу же отдернул ее, будто бы его ударило током или обожгло.
— Да… пошли, — рассеянно согласился Арсений и, увидев этот жест, слегка нахмурился. С каких пор простое прикосновение к руке заставляет его дёргаться, как от ожога?
— Отлично, тогда до завтра. Созвонимся, — улыбнулся Антон, встав из‐за стола, положил пару купюр за свой кофе на стол и ушёл, а Попов все так же продолжил сидеть, задумчиво провожая глазами удаляющуюся фигуру друга. Попытка вывести его на разговор успехом не увенчалась, но кто сказал, что он не попытается снова?
После прогулки по набережной и похода в продуктовый с целым ворохом мыслей в голове Антон пришёл домой, правда с каждым днем он все больше сомневается в том, что эту квартиру можно называть своим домом. Каждый день, когда он приходит сюда с работы, после общения с Арсением, он всё более отчётливо осознает, что в этом месте совершенно нет того, что его здесь держит: никаких воспоминаний, уюта — нет абсолютно ничего, что откликалось бы в сердце и заставляло каждый вечер возвращаться туда. Место его обитания состоит лишь из двух комнат, ванной, санузла и кухни. Одна комната, та, что является спальней Антона, чуть меньше второй. В ней стоит двуспальная кровать с черным основанием и белым постельным бельем. Справа от двери — выход на балкон, на котором он курит по утрам и по ночам — в общем, проводит там едва ли не больше времени, чем во всей остальной квартире. Интерьерное наполнение комнаты завершали белая прикроватная тумбочка и чёрный шкаф.
Во второй комнате обстановка не сильно отличалась от первой: два серых кресла с небольшим стеклянным столом между ними; у стены напротив плазмы стоит серый диван, а у другой стены, той, что слева от дивана — черная антресоль.
На кухне стоят два стула, стол и диван. Напротив — раковина и сплошные столы и полки, в которые встроена духовка, плита и вытяжка, а также холодильник — вот и весь интерьер квартиры безнадежно одинокого холостяка. Пустое место, заходя в которое слышишь глухое эхо от своих собственных шагов и натужный скрип паркета под ногами. Это очень пугает, вызывает где-то глубоко внутри чувство незаполненной одинокой пустоты. Хочется, возвращаясь сюда, видеть в квартире кого‐то еще, и в этом «кого-то» укоренился чёткий образ одного конкретного человека. Антон точно знает, кого хочет видеть на кухне за готовкой или рядом в кровати ночью, с кем хочет смотреть фильмы, развалившись на диване, и прожить всю жизнь вместе, хоть бы и в этой самой квартире.
Грёзы об окончании его личных ста лет одиночества так и остаются грёзами, потому что Арсений его душевных страданий явно не разделяет: у того чуть ли не каждую неделю новая девушка, грех жаловаться на скуку и однообразие жизни, и это одностороняя мечта, которую ни с кем не разделить напополам, вызывает в Антоне чувство неправильной иррациональной обиды. Казалось бы, живи и радуйся, хотя бы потому что у друга на личном все более, чем замечательно, вот только быть искренне счастливым не получается из-за пресловутой влюблённости, от которой избавиться при всем желании не выходит. Даже если он признается брюнету в чувствах, и тот ответит взаимностью, где гарантии того, что Антон не станет игрушкой на неделю, как многие другие? Где гарантии, что брюнет не разобьёт сердце и душу такого чистого и наивного парня? Их нет и не будет, так же как и положительной реакции на признание. Пора бы уже смириться с тем, что на взаимность в делах любовных рассчитывать приходится далеко не всегда и не всем.
Антон, не поужинав и не сходив в душ, упал на кровать. Та пахла свежестью, не зря же он поменял постельное белье вчера вечером. Глубоко вздохнув, он лег поудобнее и уставился в потолок. О чем тогда думал Антон — известно лишь ему одному, и вряд ли можно рассчитывать на то, что поделится этими мыслями хоть с кем-то.
***
Через полчаса после того, как Шастун ушел, Попов тоже решил, что сидеть тут и тупо пялиться в стол — такое себе решение. Поэтому он вышел из кафе и направился к машине. Сняв сигнализацию и сев за руль, он набрал номер той, которая, по мнению Арсения, могла бы поднять ему настроение и скрасить сегодняшний вечер.
— Алло, Марин?.. — проговорил парень и взглянул в зеркало заднего вида, чтобы подправить челку, которую немного потрепал ветерок на улице.
— Арсюша! — визгливый голос на том конце провода прозвучал с такой слащавой интонацией, что брюнет лишь поморщился. — Ты чего так долго не звонил?! Я скучала! — проговорила девушка ещё более приторным тоном.
— Дела, Мариш, дела. Как насчет того, чтобы сегодня увидеться?
— Конечно! Ты во сколько приедешь?
— Давай часов в восемь? — взглянув на время, Попов отметил про себя, что у него есть еще два часа.
— Отлично! Жду, люблю, целую! — проговорили в трубку высоким заискивающим голосом, и Попов, не отвечая, сбросил вызов. Заведя машину и нажав на педаль, Арсений направился к себе, дабы переодеться и перекусить.
Марина девушка вообще хорошая, только вот ее проблема в том, что она строит из себя ту, кем на самом деле не является. Слишком много косметики, слишком короткие платья или юбки, слишком длинные ногти — все это так и кричит: «Вот она я! Возьмите меня уже и выебите!». И при всей своей внешней вульгарности и легкодоступности она же удивляется, почему все воспринимают её лишь как девушку на одну ночь.
Арсений познакомился с Мариной в ресторане. Он тогда по работе там находился, договор подписать нужно было, и там же встретил ее. Длинные ножки, коротенькое платьице, шпильки — брюнет среагировал на все эти детали моментально. Много времени на обольщение и ухаживания тратить не пришлось, и уже через десять минут после знакомства они уже трахались в кабинке туалета. И хотя Арсений бы слукавил, сказав, что секс с этой девушкой был плох, но на нем одном и эффектном имидже ничего не построить, хотя кто сказал, что в этих спонтанно завязавшихся отношениях парень претендовал на что-то серьёзное? Арсению и не нужно ничего менять, он вполне чётко осознавал: она ему не нужна. Марина — лишь та, кто поможет забыться на одну ночь и не больше.
Через полчаса брюнет был уже дома. Он скинул с себя сначала пиджак, немного ослабил галстук, а потом и вовсе расстегнул рубашку. Дома он чувствовал себя свободно. Здесь его никто не видит, никто не осуждает. Тут брюнет является собой. Квартира у него уютная, по крайней мере, он так считает и внушает себе. Всего у него три комнаты — хотя казалось бы, зачем столько? Он и сам не знает, просто хочет, чтобы было, любит простор и обширные пространства. В первой спит он сам, это что‐то вроде его спальни. Обставлена она базовым набором мебели: кровать, прикроватная тумбочка, ночник, шкаф и пара полок с книгами.
Вторая комната представляла собой гостиную. В ней стоит большой диван, по бокам кресла, а посередине чайный стол. Напротив всего этого стоит огромный телик, а справа от него большая стенка на манер антресоли.
Перекусив овощным рагу и переодевшись, Попов уже стоял в прихожей и надевал пальто, как вдруг ему пришло уведомление. Телефон, издав короткую вибрацию, вновь затих. Брюнет лишь глубоко вздохнул, так как подумал, что это Марина придумала там что‐то новое. Но, взяв телефон в руки, он увидел, что сообщение вовсе не от Марины, а от Антона.
Тоха
И снова здравствуй. Как твои дела?
19:00
Арсений усмехнулся сообщению друга. Всего пару часов назад виделись, а тот уже спрашивает, как дела. Да так, будто бы ничего не произошло.
Вы
Неужели соскучился?
19:01
Ох Арсений, как же ты близок к истине.
Тоха
Конечно. А ты что, нет? : (
19:02
Арсению всегда нравились вот эти непримечательные смайлики в конце предложений — они делали их переписку какой-то более непринуждённой и живой.
Вы
Как ты можешь?! Конечно, я уже соскучился! Лучше скажи, ты отчет заполнил на завтра?
19:03
Тоха
Бля
19:03
Попов вновь усмехнулся и отложил телефон на тумбочку. Еще раз посмотрев на себя в зеркало, он поправил челку и направился к машине. Заведя ее, Арсений поехал к Марине и через час был уже у ее двери. Позвонив в звонок, он стал ждать, но, как оказалось, ждать пришлось недолго. Девушка открыла дверь через пару секунд в красном кружевном нижнем белье и сразу же прыгнула на мужчину, став покрывать его шею поцелуями, на что Попов лишь усмехнулся, но ему было противно от этих поцелуев, смазанных и влажных, и списать все это можно на слишком жирный слой помады.
— Дай хоть зайти что ли… — через некоторое время сказал брюнет, понимая, что они стоят в подъезде, и сейчас любой не вовремя вошедший человек может заметить их в непотребном виде. Не то чтобы Арсений беспокоился, просто хотел сберечь остатки репутации девушки, которую, казалось, совсем не заботило, что была она, можно сказать, в чем мать родила.
— А… да, конечно, — девушка слезла с парня и, пропустив его вперед, зашла сама и закрыла дверь. — Как же я по тебе скучала… — томным голосом проговорила Марина и виляющей походкой приблизилась к Попову. Тот же так и стоял на месте, лишь раскрыв руки, давая понять, что он готов на любые эротические подвиги.
