Tu perfectionis

Двери Большого зала распахнулись и студенты, закончившие прием пищи, стали расходиться по кабинетам. Коридоры Хогвартса быстро заполнились разговорами о предстоящем уроке, смехом и быстрыми шагами младшекурсников, желающих успеть пообщаться с друзьями перед началом занятий. Гермиона Грейнджер уже сидела в кабинете, перебирая конспекты, подготовленные к сегодняшнему уроку. Сосредоточенный взгляд метался между строчками в поисках нужной информации, несколько прядей, выбившихся из хвоста, падали на глаза, пальцы тихо постукивали по поверхности парты. Откинувшись на спинку стула, девушка закинула ногу на ногу, взяв в руки листы и продолжив чтение. Она не заметила, как соседние парты стали заполнять обладатели бордово-золотых и изумрудно-серебряных галстуков, вернувшиеся с обеда. Тишина сменилась громкими разговорами студентов, шуршанием тетрадных листов, стуками ручек о парты, смехом компаний друзей. Каждый желал насладиться последними минутами перерыва перед утомляющими уроками в компании ненавистного факультета и строгого преподавателя. Громкие звуки ничуть не отвлекали девушку, пока она не уловила краем глаза какое-то движение под потолком. Бросив туда быстрый взгляд, она поняла, что это было. Листок летал между партами, подгоняемый заклинанием левитации, под громкие смешки учащихся, получавших его. Каждый, посмотрев в него, кидал взгляд на Гермиону и ещё на нескольких девушек Слизерина и Гриффиндора, что-то отмечал и передавал предмет дальше. Двое парней со Слизерина смотрели на происходящее с торжествующим видом, и становилось ясно, что именно из их рук листок попал в чужие. Все больше взглядов падало на Гермиону, что не могло не заинтересовать её, и она ждала пока предмет всеобщего внимания, наконец, дойдет до неё. Интерес рос вместе с приближением пергамента, но вместе с ним росло скручивающее живот плохое предчувствие. Листок, наконец, попал в ее руки. Крупный заголовок «Самая привлекательная девушка курса» и варианты ответов, среди которых оказалось её имя, не предвещали ничего хорошего. Она глубоко вздохнула и решила опустить взгляд на количество голосов. Гермиона Грейнджер — 0%. Сам факт того, что её сравнивают с другими студентками, уже казался ей унизительным, но процентное соотношение голосов просто повергло в шок. Дрожь в руках становилась сильнее с каждой секундой, а глаза застилала пелена слез. Воздух. Ей срочно нужен воздух и, желательно, подальше от этого кабинета. Вскочив со стула, она резким движением руки смахнула все конспекты в сумку и выбежала из класса, громко хлопнув дверью.

***

Отвратительно утомительный день. С самого утра он проторчал в кабинете у Снейпа, помогая тому с приготовлением различных зелий, в чем Драко считался одним из лучших во всем Хогвартсе. И всё, казалось бы, прекрасно, но, к сожалению, вторым (и последним) из лучших в этом деле считался Поттер, с которым он был вынужден делить помещение последние 5 часов. Попрощавшись с профессором, Малфой вышел из кабинета и, отметив, что сейчас у них совместный урок с Гриффиндором, решил, что сегодня достаточно времени провел в компании бордово-золотого факультета. Ему ужасно хотелось на свежий воздух, чтобы избавиться от преследовавшего его запаха ингредиентов. Придерживая рукой сумку с учебниками, висящую на плече, он ленивым шагом поднялся на Астрономическую башню. Драко любил это место, потому что здесь почти всегда пусто и никто не нарушает его покой тупой болтовней или смехом. Здесь он мог снять маску безразличия и побыть наедине с настоящим собой, погрузившись в мысли или в собственные мечты, в которых не было места его деньгам и положению в обществе, в которых он был свободен от возложенных на него ожиданий, в которых он был просто счастлив. Глубоко вдохнув, он двинулся к небольшому выступу, с которого открывался прекрасный вид на Черное озеро. Спокойное, тихое. Притягивающее своей величественностью. Пугающее непроглядной глубиной, скрывающей в себе множество опасностей. Его же оно успокаивало. Шаг, второй, глаза натыкаются на копну волос, выглядывающих из-за колонны. Каштановые, вьющиеся, еще более растрепанные, чем обычно, из-за ветра. Грейнджер. Открытие повергло его в небольшой шок, из-за чего он на несколько секунд замер, растерявшись. Удивительно. Урок идет, а гриффиндорки, которая способна пропустить занятия только из-за собственной смерти, на нем нет. Это довольно интересно. Вновь собравшись, Драко сделал пару шагов, оказавшись напротив неё, и уже открыл рот, чтобы в привычной манере подколоть девушку, пытаясь скрыть за этим действием истинное отношение к ней, но увидел её состояние и снова замер. На Грейнджер не было лица. Это была не она, а кто-то очень на неё похожий. По-другому он не мог объяснить причину, по которой вечно гордая и уверенная в себе Гермиона сидела сейчас перед ним, с ещё не высохшими на щеках дорожками от слез, смотря перед собой невидящим взглядом и что-то сильно сжимая в руках. Второй шок за последние две минуты, настигший его из-за Грейнджер. Теряешь форму, Малфой, соберись. — Что с тобой, Грейнджер? — нахмурившись, спросил он, пытаясь хоть как-то привлечь внимание девушки. Она заметила его только после этих слов и медленно подняла на него заплаканные глаза, не прекращая кусать нижнюю губу. Он был красив, и она не могла упустить это. Ветер, гуляющий в башне, растрепал его волосы, придав виду немного непринужденности, щеки покрыл румянец из-за прохладного воздуха, рукава рубашки были закатаны до локтей, что говорило о том, что он совсем недавно был чем-то увлечен, руки лежали в карманах брюк. Расслабленный, холодный, такой, каким она привыкла его видеть. — Не твое дело, Малфой, — хриплый из-за недавних рыданий голос звучало довольно жалко и измучено, но её это не волновало. Тело иногда вздрагивало из-за холода, надежда на то, что он не заметит это, росла. — Мое, раз уж я стал свидетелем этого, — он сделал ещё шаг, приблизившись. — Иногда удивляюсь, как такая умная ведьма может быть поразительно глупой в каких-то обыденных вещах. — О чем ты? — она пропустила мимо ушей то, что он назвал её «умной», что можно считать это первым и пока что единственным комплиментом в её сторону от него, и уделила внимание второй половине фразы. — О твоем внешнем виде. Очень разумно выходить на такой ветер в тонкой летней блузке, — резко сказал он, попутно открывая сумку, пытаясь одной рукой удержать её в удобном положении. — Я не думала об этом, когда сюда направлялась. Я вообще не думала сюда приходить, — она покрепче обняла себя руками, пытаясь унять дрожь в теле, но уже в следующую секунду недоумение отразилось на её лице. Малфой смотрел ей в глаза, протягивая свою мантию, которую только что достал из сумки. Она не верила своим глазам и отчаянно пыталась доказать себе реальность происходящего. — Не смотри на меня так, просто возьми и надень, я не собираюсь потом терпеть на уроках твой кашель и шмыганья носом. — Она медленно вытянула из его рук теплую ткань, случайно коснувшись его пальцев своими, и надела мантию, желая быстрее согреться. — А ты? — У меня крепкий иммунитет, — он смотрел, как она сильнее укутывается в предложенную им одежду. — Так что у тебя случилось, Грейнджер? — Если я скажу, это будет для тебя очередным поводом поглумиться надо мной, — Гермиона недоверчиво посмотрела на него, почувствовав растущее желание поделиться с ним тем, что привело её сюда. — Если я захочу это сделать, мне не нужен будет повод, ты же знаешь, — слова слетели с его губ прежде, чем он успел подумать и понять, что они вряд ли помогут добиться её доверия. — Ладно, Грейнджер, обещаю, что не стану использовать это против тебя. Гриффиндорка глубоко вздохнула, за пару секунд взвесила в голове все «за» и «против» и, пока он не успел заметить в её взгляде сомнение, быстро сунула ему в руку скомканный листок. Увидев пергамент, Драко подумал, что, развернув его, найдет там плохо написанный тест, поэтому почти вздохнул с облегчением. Но по мере того, как листок становился ровнее под его пальцами, брови Малфоя все сильнее сдвигались к переносице. Текст слегка размылся из-за попавших на него слез девушки, но это не помешало ему быстро всё прочитать и уставиться на неё с недоумением. Они глупцы. Это была первая мысль, посетившая его голову. Каждый, кто голосовал не за неё, был чертовым глупцом, раз не мог разглядеть то, что он сам видел уже несколько лет. Она была прекрасна. В его глазах она была совершенством, до которого он никогда не смог бы докоснуться. Даже сейчас, заплаканная, разбитая, без привычной улыбки на лице, она была необыкновенной. Она была живой. Не слепленной из мрамора, не с неизменным выражением лица, которому её научили ещё в детстве. Одним словом, она была не одной из тех девушек-аристократок, которых прочили ему в невесты с юных лет. Драко вновь окинул её взглядом, желая возобновить в памяти каждую деталь. Россыпь веснушек, карие глаза, напоминающие жидкую карамель, которой она любит поливать мороженое на ужине, потрескавшиеся из-за ветра пухлые губы, которые она не выпускала из плена своих зубов, обрамлявшие её лицо пушистые волосы, которые она почти всегда укладывала в аккуратную прическу, но ему такими они нравились больше, слегка вздернутый нос. Все было до боли знакомым, таким же, каким он запомнил, каждый день изучая её при любом удобном случае. Он постоянно умудрялся украсть у себя пару минут, когда никто не обращал на него внимания, чтобы посмотреть на неё в коридоре школы или в Большом зале. Сейчас же он без стеснения рассматривал, стоя в одном шаге от неё, и понимал, что должен сказать то, что без сомнений слетело с его губ. — Они слепы и невероятно тупы, Грейнджер, — он аккуратно присел перед ней на корточки, пытаясь заглянуть в лицо, которое она опустила, уткнув взгляд в пол. — Что? — вскинула голову. — Они идиоты, — он медленно протянул руку к её волосам, отодвигая мешающую смотреть девушке в глаза прядь, — раз считают, что те фарфоровые куклы, за которых они голосовали, лучше тебя. — Гермиона затаила дыхание, думая, что ей послышалось. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, надеясь продлить момент, который ещё долго будет её преследовать, и не могла поверить своим ушам. Складывалось ощущение, что сознание просто издевалось над ней. Но тепло его ладони на щеке не давало потерять связь с реальностью и помогало убедиться в правдивости происходящего. — Какие цветы ты считаешь самыми красивыми? — удивление, а затем тихий шепот: — Ромашки. — Ты красивее любой ромашки, растущей в Нанда-Деви[1], — он не спускал с неё глаз, позволив себе, наконец, показать своё обожание, и наблюдал за сменой эмоций на её лице. — Это ведь магловское место, откуда ты о нем знаешь? — Я посещал уроки Бербидж[2], если ты не забыла, — он усмехнулся, вытирая большим пальцем мокрые следы от недавних слез, и наблюдал за тем как улыбка появляется на её лице. — Прости, — сорвавшийся шепот вырвал её из транса. — За что? — Гермиона нахмурилась — Будь я на уроке, я бы отдал за тебя миллион голосов, взломав их чары, — он медленно наклонился вперед, оставив мягкий поцелуй в уголке её губ. Её рваный вдох, закрытые глаза и их соприкоснувшиеся лбы. — Спасибо, — еле слышно, почти не шевеля губами. Стой он дальше, не услышал бы. Не отодвигаясь от него ни на миллиметр, она нежно обхватила руками его ладонь, покоившуюся на коленях слизеринца, и позволила себе насладиться моментом, чувствуя разливающееся по телу тепло и трепет. Они сидели так, прерывая тишину своими тихими разговорами и смешками, пока окончательно не замерзли. Разойдясь у двери в гостиную Гриффиндора, весь вечер отмахивались от вопросов окружающих об их задумчивости и пребывании в облаках. А на следующий день весь Хогвартс был увешан листками с вопросом, ставшим вчера предметом интереса Слизерина и Гриффиндора, одним вариантом ответа, гласящим «Гермиона Грейнджер», и миллионом голосов под ним.