***
Для Чуи утро не оказалось столь расслабленным, хоть и также было очень приятным — сейчас он слегка волновался, хотя даже в первый раз подобного не было. Они ведь уже общались с Дазаем, а потому поговорить вне работы не было чем-то сложным. Зато теперь, каждый раз вспоминая тот мелкий поцелуй в лоб, Накахара пытался понять: почему Дазай это сделал? В тот день он так мило общался с другими посетителями, игриво поглядывая и передавая глупые записочки, как с Чуей некогда, возможно, для него это абсолютно норма? И, вероятно, для Осаму флирт — это обычная манера общения. Накахаре не хотелось бы этого признавать, но объяснить его тактильность по-другому он не мог. Да и вчерашние слова Йосано... Что она имела в виду, когда говорила, что Дазай «будет не против»? Не против, что его друг гей или?.. Слабо верилось в то, что у Осаму та же проблема, он кажется полной противоположностью Накахары, он не боится заводить знакомства и может общаться с кем хочет, Чуя же устал от всего этого и старался оставаться наедине с собой почаще. И вот Накахара уже полчаса стоит перед шкафом, не зная, что надеть сегодня. По большей части Чуя переживал о том, что говорить. Понятно, что Дазай уже не злится, но если Накахара не извинится и не подберёт правильных слов, то вряд ли Осаму поймёт, что он действительно не хотел его обидеть. Вести себя так, словно ничего не было, будет по-мудацки, поэтому Накахара прогонял в голове различные фразы, которые стоит сказать. После короткого разговора с Акико в мозгу поселилась предательская мысль о том, что его влюблённость слишком заметна. Хотя непонятно, как он спалился перед ней, Чуя старался делать всё так осторожно и незаметно, особенно перед ней, боясь, что если она почует неладное, то сразу же уволит и запретит ему подходить к Дазаю, посчитав каким-то грязным извращенцем. — Я пошёл гулять с Хигучи, — говорит Накахара, покидая дом. Он заранее договорился с ней, узнав, дома ли она сегодня и сможет ли прикрыть его в случае чего. Хотя обычно Накахаре это было и не нужно, но всё же это помогало поддерживать легенду о том, что они встречаются. Чуе по-прежнему никого нельзя приглашать в гости, ибо отец не мог так просто отказаться от своих слов, но порой он был чертовски непредсказуем, и это всегда раздражало. В один момент он запрещал ему спокойно жить, в другой день ему было абсолютно плевать, что Накахара делает и как он живёт. Чуя избавился по крайней мере от наседаний с «найди себе девушку» и «я буду проверять тебя каждый день, чтобы убедиться в том, что ты не гей». На одну проблему меньше, а общение с родителями можно свести к минимуму, чтобы лишний раз не встревать в конфликты. Когда Чуя направляется к метро, он вновь вспоминает поведение Осаму, словно он подразнивал его, и Накахару это бесило — почему он постоянно ведёт себя так странно? Чуя совершенно не мог его понять. Сейчас он старается сосредоточиться на своих ощущениях, чтобы вести себя адекватно и нормально. Чуя также не хотел опоздать, хотя в прошлый раз он пришёл даже раньше Осаму. Они договорились встретиться в каком-то ТЦ, и сейчас не верится, что они вновь проводят время вместе. Эта мелкая ссора, вынужденная пауза слишком выбила его из равновесия, Чуе показалось, что на этом всё закончится, но события обернулись неожиданностью. Он и подумать не мог, что Йосано и Дазай с помощью Ацуши захотят влезть в его дела — конечно, Накахара всё ещё малость злился, ведь он должен был быть в курсе происходящего, чтобы они не сделали хуже, но вышло как вышло. В глубине души было чертовски приятно от осознания того, что он не безразличен им, что в случае опасности Чуя не остался с проблемой один на один. Ему стало гораздо легче, когда часть сложностей на себя взяли другие люди. Он не ожидал этого. Накахара залип в телефоне, стоя внутри торгового центра у выхода, когда в этот раз к нему подходят спереди. Чуя поднимает голову, замечая перед собой Дазая. Надо же, впервые не подкрался! Только говорить об этом Чуя не стал. — Привет, — Чуя здоровается вслед за Осаму, который приветствует его жестами, затем спрашивая, долго ли Чуя ждёт здесь, — нет, я только пришёл. Накахара осекается, понимая, что стоит почаще говорить с Дазаем жестами, он по-прежнему пытался заниматься самостоятельно, находя дополнительные уроки в Интернете или же спрашивая что-то у Йосано. Для полного понимания не хватало непосредственной практики, поскольку многое он всё же упускал из внимания, и общаться становилось легче по переписке или бумажкам. Накахара молча спрашивает «пойдём?», на что Осаму кивает. Они направляются в сторону катка, и только в этот момент он вспоминает тот немаловажный факт, что не умеет кататься. Все попытки научиться в детстве закончились очень быстро, когда Чуя упал раза три, набив себе синяков и шишек, и решил, что лёд не для него. Но не соглашаться на это Чуе было банально стыдно, ибо трусить в его планы не входило, да и Дазаю давно хотелось именно на каток, судя по всему. К тому же отказываться, находясь в таком шатком положении, когда обидел близкого человека, было бы странно. Теперь нужно будет как-то выкручиваться, ибо давать заднюю Накахара не привык. Они вдвоём идут к катку, Чуя оплачивает время и проходит вслед за Дазаем к снаряжению. Накахара надеялся, что спустя годы он вспомнит, как когда-то пытался научиться, и не повторит тех же ошибок, перестав трястись на ногах, как новорождённый ягнёнок. Дазай переобувается довольно-таки шустро, а затем ожидает Накахару, пока тот закончит и поднимется на ноги. В голове рыжего проскользнула мысль, что он ввязался в опасную авантюру, не хватало сегодня ещё что-нибудь сломать себе. Как только они оказываются на льду, Дазай делает первое движение и отъезжает вперёд, развернувшись на Чую, который стоял у бортика, зная, что если начнёт красоваться, то непременно грохнется или будет выглядеть нелепо. Зря он согласился на это, не умея кататься, сейчас Накахара испытывает лёгкое разочарование в себе — он портит уже вторую прогулку, потому что плохо подготовился. Сколько это ещё будет продолжаться? Чуя поднимает голову в тот момент, когда Дазай подъезжает к нему и упирается в бортик за его спиной, чтобы встать ровно, а затем спрашивает жестами, что случилось. На что Накахара вздыхает, понимая, что и шагу не ступит самостоятельно. «Извини», — уже выученное слово, Чуя вспоминает все остальные, чтобы сказать «я не умею кататься». Дазай случайно отъезжает назад, поэтому хватается вновь за борт позади Накахары, оказываясь так близко, что Чуя читает в этом какую-то двусмысленность. «Я научу тебя», — говорит Осаму и берёт Чую за руку, тут же отрывая рыжего от борта. — Придурок! — Чуя чувствует, что вот-вот упадёт, но вовремя цепляется за бинтованную шпалу и останавливается, — нормальные люди не так учат кататься. Дазай в ответ молча улыбается и опускает взгляд, чтобы правильно поставить ноги Накахары собственным коньком и показать ему, как правильно двигаться. После на секунду отпускает руку Чуи, но тот сам хватается обеими ладонями за куртку Дазая, попутно пытаясь уловить, что он ему говорит жестами. Невыносимо сложно совершать столько действий одновременно. Осаму просит не бояться и расслабиться, лёд сам понесёт его, и нужно двигаться легче. В конце обещает не отпускать его в случае чего, но Чую это слабо обнадёживает. Вряд ли этот придурок сам удержит его, если они начнут падать вдвоём. Но Накахара пытается успокоиться и попробовать снова. Во всяком случае, в этот раз у него более адекватный учитель — явно получше его отца, который предпочёл просто вытолкнуть его шестилетнего на лёд, сказав, что Чуя может стать неплохим хоккеистом. Даже если самому Чуе хоккей нахуй не впёрся. Дазай вновь берёт его за руку, из-за чего Накахара думает вовсе не о движениях на льду, а о том, насколько у Дазая широкая ладонь в сравнении с его собственной, она тёплая, её приятно держать — словно это прикосновение в некоторой степени было интимным, кожа к коже. Если так задуматься, Чуя ни с кем и не держался за руки, да и подобным образом людей не касался, ибо не состоял ещё в отношениях, которые были бы настолько близки для держаний за руки, поцелуев или сна в обнимку. Дазай тянет за собой, двигаясь достаточно медленно, но аккуратно — видимо, он очень хорош в этом. Чуя и не догадывался о таком хобби Осаму, как коньки, хотя, возможно, он просто умел кататься на них, как и большинство людей. Парню не хотелось грохнуться на лёд, в какой-то момент он почувствовал некую надёжность рядом с Дазаем, когда они проезжали по кругу, и Чуя начинал постепенно делать новые движения, повторяя за Осаму, — чередовать между собой коньки и просто позволять льду нести тебя вперёд. Осаму следил за рыжим, слабо улыбаясь незаметно для него: для Накахары он по-прежнему будет играть роль слегка обидевшегося. У Чуи получалось кататься, и Дазая это радовало. Он помнит все моменты, когда он так же неуверенно стоял на ногах, но родители держали его за обе руки, помогая найти баланс и устоять на месте. Они всегда были его главной опорой и поддержкой, Накахаре же положиться было не на кого, и Дазай желал подставить своё плечо. Главное, чтобы Чуя согласился. В один момент Накахара спотыкается и летит вниз, но Дазай хватает его, не давая приземлиться лицом на лёд. Чуя мгновенно выравнивается на ногах и выпрямляется. — Спасибо, — тут же говорит Накахара. Он уже ожидал новых синяков после такого катания, но Осаму спас его от падения — не отпустил, как и обещал. Дазай внезапно наклоняется вперёд и упирается ладонями в собственные колени, глядя прямо в глаза рыжему с выражением лица, словно говоря ему «ну и зачем?», — что? Порой Осаму ничего не говорил, но взглядом доносил больше, чем жестами. И сейчас был явно не тот случай, Накахара из-за этого на секунду теряется. Но Осаму всё же выпрямляется, спрашивает, зачем Чуя согласился идти на каток, если ничего не умеет. Чуя показательно закатывает глаза, словно этот вопрос был абсолютно глупый и неуместный. — Чтобы научиться, дубина, — отвечает Накахара, а затем сам хватает его за руку, — так что учи меня и не задавай глупых вопросов. У меня уже начало получаться. Дазай спокойно улыбается, замечая, как Чуя старательно двигается на коньках, скользя пока медленно, но уверенно. Накахара старался не думать о том, что они держатся за руки и со стороны это могло выглядеть странно — но он просто учится, и удобнее всего это делать, когда тебя за руку придерживает тот, кто увереннее стоит на коньках, это было ясно всем. Тем не менее для Накахары это прикосновение казалось таким интимным и близким сейчас, он неосознанно придавал ему какое-то особое значение. Чуя едет практически без поддержки Осаму, в какой-то момент не столько держа Дазая за руку, сколько пытаясь самостоятельно устоять на ногах. Накахара чувствует себя уже намного увереннее, однако отчётливо ощущает момент, когда Осаму отпускает его руку. — Эй! — Чуя не может остановиться сам, замечая, как Дазай с довольным видом отъезжает чуть подальше, развернувшись к нему лицом, из-за чего приходится встать ровно и попробовать ехать без поддержки. Хотя сейчас его главной целью было догнать Осаму и настучать по репе за то, что бросает его без предупреждения. Иронично. Дазай показывает ему язык и ускользает так быстро и ловко в другую сторону катка, из-за чего Чуе приходится самому ускориться, чтобы догнать его. Это всё было в новинку, Накахара двигался рефлекторно, он понимал, как работает скольжение на катке, но не знал этого на практике, и сейчас он уже не так боялся упасть, как некогда. Дазай делает чуть ли не круг, пока Чуя пытался догнать его, и это злило — снова Осаму его дразнит, строит из себя великого фигуриста! — Я убью тебя, когда догоню, — Накахара почти настигает Осаму в момент, когда Дазай поворачивается к нему лицом и хватает за обе руки. Чуя невольно косится на его довольное лицо, вспоминая тот странный поцелуй в лоб. Может, Дазай действительно просто старается быть с ним дружелюбным, он ведь так же мило общался и с другими посетителями кафе. Чуя не настолько особенный, чтобы Осаму относился к нему как-то по-другому, хотя он чертовски добр к нему, и Накахара каждый раз превращается в бесформенное нечто, когда думает об этом, словно Дазай обнимает кактус, колется, режется до крови, но продолжает обнимать. Щёки сами краснеют от собственной слабости в искреннем желании действительно обняться с ним — не как с другом, а как со своим парнем. Интересно, каковы были бы их отношения? Чуя не успевает даже разогнать эту мысль, когда Дазай сталкивается с кем-то спиной и тянет Накахару на себя. Сперва Чуя оказывается просто очень близко к Осаму, но в тот же момент они оба падают. Да, падения оказалось не избежать, но весь удар, к сожалению, пришёлся на голову и задницу Дазая — Чуя поднимается на ладонях и видит перед собой лицо Осаму, который незаметно смеялся с этого. Ему было не больно, его это позабавило, хотя Чуя не понимал, чему радоваться. Он постарался подняться на месте, а после помог встать Дазаю, протянув ему руку. «Покатаемся ещё?» — Осаму показывает разные жесты, когда поднимается, и Накахара был бы не против, но, кажется, Осаму и самому надоело подстраховывать Накахару от падений. Чуя постарался ответить жестами, что, если Дазай устал, они могут зайти куда-то. И Осаму соглашается с этим, хотя Чуе нравилось на катке — мороз от льда мог легко скрыть румянец на его щеках от мыслей о том, как они держались за руки, упали друг на друга и много смеялись на протяжении всей прогулки. Акико часто говорила, что у Осаму серьёзные комплексы из-за его глухоты, хотя сам Чуя никак не мог понять этого. Дазай чертовски красивый, харизматичный — да, у него дерьмовый характер и порой он может раздражать, его шуточки и подколы заставляли Накахару злиться, но вместе с тем он был таким притягательным, привлекая к себе внимание людей, даже не умея говорить. Удивительно, что при этом он прекрасно умел общаться и слышать других. Накахара во многом восхищался им и завидовал ему. Он не понимал, почему Дазай комплексует из-за голоса, если хорошо справляется и без него, у него было много иных достоинств. К сожалению, своих Чуя не замечал. Не замечал того, насколько он умный парень, которому действительно многое даётся легко, не видел, насколько он красив, что даже люди на улице оборачиваются ему вслед, стесняясь подойти взять номер, не обращал внимание на ревность Осаму, который считал, что любой человек, умеющий говорить, уже намного лучше его самого, Чуя не мог увидеть своего упорства и преданности, потому что с детства ему твердили обратное — и внушение сработало как надо. Дружба с Дазаем, Ацуши и Хигучи казалась ему не личной заслугой, а благословением и подарком судьбы, который он должен как-либо удержать. Они наконец покидают каток, и как только заходят в какое-то кафе и присаживаются за стол, то Чуя испытывает сильное облегчение — передвигаться на коньках тот ещё труд. И Накахара не сразу замечает, как Осаму спрашивает, устал ли он. — Нет, просто не привык к такому, — признаётся Чуя. В голове всё ещё вертелись мысли про обиду Дазая, Накахара ведь так и не объяснился перед ним, ведь его нагло перебили поцелуем. Или что это было, Чуя так и не понял, — Дазай. Осаму отрывает взгляд от меню и поднимает глаза на рыжего, пока тот пытается подобрать слова. Да, по Дазаю можно было сказать, что ему плевать на тот случай и он давно забил на него, потому что сейчас он общался с Чуей, как прежде, но оставлять всё как есть Накахара не хотел, и по его лицу было видно, что сейчас он настроен серьёзно. — Я благодарен вам с Йосано за помощь, но в следующий раз не делайте ничего за моей спиной, — да, это совершенно не то, что хотел сказать Накахара, но слова как будто вылетели из головы, ибо они так и не обсудили поступок Ацуши, Дазая и Йосано. Осаму в ответ говорит что-то вроде «она сильно не хотела, чтобы ты увольнялся, у нас не было выбора», — я так и не понял, что вы сделали. Короткий ответ, который Чуе достаточно сложно представить в жизни, — Дазай с Йосано пришли поговорить с Эйсом, и, судя по всему, Акико наговорила ему чего-то такого, из-за чего парень побоялся даже поздороваться с Накахарой с утра. Кажется, теперь Чуе ещё больше не хочется переходить ей дорогу, а ведь она так уверенно говорила о том, что будет, если Чуя сделает Дазаю больно. Как будто на Накахару навешивают ответственность за чужие чувства. — Это неважно. Я хотел извиниться, — снова просить прощения вслух так неловко, как и признавать свою неправоту — совершенно не хочется, — у меня возникли свои сложности. Поэтому мне было тяжело общаться с тобой. Да, виной всему только его собственные эмоциональные качели — Накахара никак не мог решить, стоит ему поддаваться чувствам, если Дазай ему правда нравится, и общаться с ним хотя бы как с другом или же нужно прекратить издеваться над собой и оставить все гейские попытки получить его внимание. Чуя действительно в какой-то момент запутался в себе, и только сейчас нашёл в себе каплю той гармонии, которая позволила ему спокойно принять тот факт, что ему нравится Осаму. Хигучи была для него ярким примером принятия себя, в ней отсутствовала гомофобия, за которую Накахара себя тихо ненавидел. Да, сейчас ему стало гораздо легче, и даже где-то в глубине души он надеялся, что у них с Осаму может что-то получиться, если Накахара попробует. По крайней мере, теперь он не будет чувствовать себя мерзким, если получит отказ; оказаться отвергнутым другим парнем теперь не кажется подтверждением своей неправильности. Скорее, подтверждением того, что у него другая ориентация, но они всё ещё могут продолжать дружить после этого. «Почему?» — Осаму общался с ним наиболее простыми словами, чтобы избежать недопониманий. Но зато сейчас он смотрел на Накахару не менее серьёзно — сложно понять, обидели его слова рыжего или же наоборот. — Это… трудно объяснить. В последнее время мне сложно общаться с другими, и, нет, дело не в том, что ты какой-то «не такой», даже, блять, не думай об этом, — Накахара предугадывает все мысли Дазая, словно признавшись, что в курсе о том, какого он мнения о себе, — ты просто не знаешь, почему Эйс прицелился ко мне, и лучше бы тебе реально не знать этого, — только в конце Накахара понимает, что от таких формулировок Дазай захочет узнать ещё больше, но вряд ли кто-либо скажет ему об этом просто так, — мне жаль, что я так поступил. Я больше так не буду. Дазай в ответ слабо усмехается, опускаясь глазами в телефон, что-то печатая, после чего показывая сообщение Накахаре: «Ладно, поверю. В этот раз без штрафа, но впредь будь осторожнее». В ответ Накахара закатывает глаза в привычном жесте, хотя его это, как обычно, веселит. И Дазай печатает следом что-то ещё, показывая ему текст: «Я не думаю, что ты мог сделать что-то настолько ужасное, после чего я захочу перестать с тобой общаться». — У всех нас есть свои секреты. Накахара отвечает максимально нейтрально, но теперь чувствует хоть какое-то успокоение и удовлетворение.***
Они гуляли до самого вечера по торговому центру, после выбрались в город, проехавшись также на метро. За это время Чую больше всего поражал тот факт, как им вдвоём было весело и приятно, хоть они и не могли полноценно общаться. Чуя привыкал к жестам, понимал Дазая не до конца, но всё равно всегда с интересом разговаривал с ним. И ближе к вечеру Чуя почему-то решил пройтись вместе с Дазаем к его дому, хотя кафе ещё работало, они могли встретить под вечер Йосано. И Осаму почему-то воодушевлённо спешил домой, хоть и не хотел так быстро расходиться. Накахара только теперь вспоминает, как размышлял на катке о том, как мог бы встречаться с парнем, и это совершенно не похоже на его представление о повседневной жизни и классических отношениях. По сути, ведь различия не особо огромные? Разве что… Накахара не особо понимал, как правильно вести себя, как он мог бы просто взять Дазая за руку или предложить поцеловаться, должен ли он выглядеть как типичный гей или это всё предрассудки? Хигучи часто говорила, что Накахара слишком заморачивается на эту тему и стоит относиться к этому чуть проще. Быть собой, одним словом, но это сложно, когда единственный ответ на вопрос с самого детства «кем хочешь стать?» был — «кем-то, кроме себя». У кафе стояла чёрная машина, при том припаркованная не так, как обычно, а слишком по-собственнически. Чуя почему-то обратил на это внимание, хоть и не придал значения, однако как только дверь за ними закрывается, то Накахара видит возле Йосано взрослого черноволосого мужчину с маленькой девочкой на руках. Они общались абсолютно буднично, совершенно спокойно, только Дазай внезапно замер на месте. — Привет, — Накахара первый здоровается неуверенно, чтобы не прерывать Акико в середине диалога. — О, вы уже вернулись. Сюрприз, — Йосано улыбается, а мужчина снимает с рук маленькую девочку и подходит к Дазаю. — Привет, Осаму. Чуя не особо понимал, что происходит, но, судя по реакции Дазая, они давно не виделись, и не нужно быть детективом, чтобы не понять, что это его отец. Они обнимаются посреди кафе, пока Чуя неловко подходит к Йосано, что за руку держала девочку. — Знакомься, это Элис, — в момент Акико поднимает её на руки и поворачивает к Накахаре, — моя младшая сестра. Соответственно, сестра Дазая. — Это ваш отец? — наконец спрашивает Чуя, и Йосано медленно кивает. — Да, приехал из командировки, и сразу к нам. Элис постоянно напрашивается поехать с ним, хотя мы с Дазаем в детстве тоже часто путешествовали с отцом по разным городам и странам, — улыбается Йосано и касается пальцем носа девочки, на что та всё же рвётся слезть с чужих рук, — ладно, иди гуляй, — Йосано опускает её на ноги и снова выпрямляется, — к тому же у Элис скоро день рождения, нужно будет отпраздновать в кругу семьи… Как погуляли? — Нормально, — Чуя привычно испытывает маленькую зажатость перед Йосано, хотя он сейчас просто обдумывает случившееся — Накахара так часто застаёт их семейные взаимодействия, что аж становится неловко. У Чуи никогда не было ничего подобного, и где-то в глубине души он сожалеет, что никогда не ощутит этого, эти мысли о равнодушии и нелюбви сжирают его. Да и вопрос Акико совершенно непонятен, теперь она спрашивает из вежливости или потому что хочет, чтобы Чуя был рядом с Дазаем? Однако Йосано довольно улыбается и кладёт ему руку на плечо. — Пап, мы отойдём на пару минут, — говорит Акико и ведёт Чую за собой. Накахара не совсем понимает, куда они идут, однако они отходят из зала ближе к лестнице наверх, и Акико опирается боком о стену, опуская взгляд на рыжего. Чуя её очень сильно умилял в своей неопытности, неловкости — он не знал, что сделать, чтобы понравиться, и как правильно вести себя с её братом. Наблюдать за этим — сплошное удовольствие. Крайне любопытно будет, если Осаму начнёт встречаться с ним, ведь вместе они смотрятся очень мило, — чем занимались? — На каток ходили. Йосано, я не понимаю, что за допрос? — Накахара самую малость нервничает. Да, возможно, она хочет помочь ему, но пока Чуя не особо готов принимать помощь, особенно о которой он не просил, а Акико поступает так уже второй раз. — Мне просто любопытно. Я ещё не общалась с парнем, которому нравится мой брат, хотя я часто видела, как на него засматривались, — Йосано довольно улыбается, слабо косясь на рыжего, замечая, как плавно его щёки розовеют. Да, она действительно неоднократно ловила заинтересованные взгляды в сторону Осаму даже от других парней, были и скромные мальчишки, которые становились постоянными клиентами, покупая каждый день один и тот же раф с солёной карамелью, лишь бы почаще приходить смотреть на него. Кто-то пытался взять номер, но чаще всего Осаму лишь пожимал плечами и даже не реагировал. — А Дазай? — Что? — Ну… засматривался? Да, спрашивать это максимально неудобно, но она сама начала эту тему! Йосано на секунду задумывается, складывая пальцы на подбородке и хмуря брови, словно пытаясь вспомнить хоть один такой случай. Акико сама говорила, что не уверена, что Дазаю не нравятся парни, она допускает такую возможность, и всё же — с Накахарой она старалась быть максимально честной. — Не помню такого. В основном он флиртовал с девочками, но, знаешь ли, всё бывает в первый раз, так что не расстраивайся. Не отрицаю, что Дазай и от меня что-то может скрывать, всё же я не могу знать всего наверняка. Ты извинился перед ним? — Да, и вчера, и сегодня. Всё нормально. — Отлично, — Акико улыбается. — Йосано, вы ещё долго работаете? — сзади внезапно появляется Мори, и Акико поворачивает к нему голову, не убирая с лица своего делового вида. — Ещё час, а что? — Где вашу маму так поздно носит? — Я могу написать ей, что ты приехал, и она примчит сюда за пару минут из любой точки мира. — Не надо, хочу сделать сюрприз, — внезапно его взгляд падает на Накахару, словно осматривая его с ног до головы, а затем мужчина протягивает руку, — Мори Огай. — Чуя Накахара, — Чуя также представляется и пожимает руку. — Он работает у нас. Присматривает за Дазаем, — Йосано слабо усмехается и бросает взгляд на Осаму, что сейчас общался с Элис. На самом деле она очень любила проводить с ним время, потому что Дазай был отличным старшим братом. С удовольствием катал её на плечах, когда Элис была помладше, мог играть с ней в куклы, защищать от парней в школе или во дворе, и в целом практически освобождал родителей от присмотра за ней. Йосано порой казалось, что он впитал это поведение от неё, поскольку в детстве она делала с ним всё то же самое, и это помогло им выстроить хорошие отношения друг с другом, — ты отдыхать? — Да, пойду, пожалуй. — Можешь заказать что-нибудь на ужин. Когда Мори уходит наверх, Йосано снова смотрит на Чую и слабо улыбается. — Тебе не пора домой? Уже поздно. Я могу подвезти тебя, если хочешь. — Спасибо. Сам дойду, пожалуй. — Давай. Когда Накахара отходит от неё, то понимает, что безумно хотел спросить кое-что. Он вспоминает тот поцелуй на улице (или что это вообще было?) и не понимает, как это расценивать. Возможно, Йосано бы смогла ему объяснить, почему Дазай так ведёт себя, но даже завести об этом разговор будет как-то странно. Да и, наверное, в сообщении ему было бы легче спросить о таком, как и упомянуть о том, что это вообще случилось.