Перерыв

Родос сегодня был самым странным местом Терры: его бар пустовал. Шумный и веселый в обычные дни, сейчас он был призраком самого себя, приютив единственную посетительницу — беловолосую девушку с маленькими медвежьими ушками. Хотя она беспрестанно бубнила себе под нос, положив руки на стол и подперев ими голову, умиротворенной тишины это ничуть не нарушало, тем более что она была одета во все черное. Однако ничто не вечно, вот и тишину прорвал лязг железной двери, а потемки — тусклый белый свет от нимба над головой посетителя. Он заметил, что не один, протопал к квадратной стойке в центре, обогнул ее так, чтобы не быть на одной стороне с девушкой, и плюхнулся на стул. Посидел, поскучал, подумал, и подсел к ней. Девушка умолкла, и взглянула на него. — Могу я тут сесть? — Спросил парень с нимбом, теребя полы легкой синей куртки. Из-под нее высовывался краешек чего-то белого. Его соседка кивнула, и чуть отодвинулась, подпуская собеседника к себе. — Ты вроде… — Санкта нахмурился. — Аврора, да? — Угу. — Не думал, что ты пьешь. — Алкоголь не согревает, поэтому нет, я не пью. — Она убрала локоть со стола, открыв стакан с оранжевой жидкостью. — Тут сок. — Да-да, конечно. — С хитрым прищуром улыбнулся санкта. — Перестань! Тут правда ничего такого! — Девушка испуганно замахала руками, не поняв его подкола. Тот осекся и отвернулся. Первый контакт прошел плохо, так что они долго молчали, не решаясь заговорить. Санкта взял бутылку из-за стойки, убедился, что это сок, налил. Сделал глоток, наверное, для смелости, а потом обернулся и сказал: — А мы с тобой на одну миссию ходили. — Правда? Но… Я тебя не помню. — Исследовательница задумалась. Так ничего и не вспомнив, она ответила слегка стеснительным взглядом. — Экспедиция в Къераг. — Без всякого раздражения пояснил парень. — Какие-то терки между большими шишками. Я так ничего и не понял, ни в кого не пострелял, и по возвращении слег с температурой вместе со всей командой. — Он легонько усмехнулся, вспоминая снующих туда-сюда медиков с горчичниками. — Моя родина сурова к чужакам. — Нараспев произнесла беловолосая. — Нужно многое знать и уметь, просто чтобы не замерзнуть. А ведь надо еще искать еду, ночлег… — Сколько трудностей в этих экспедициях. — Фыркнул санкта. — Не могу без друзей и общества. А те, что идут с тобой вместе… Ну, они надоедают, особенно в долгих походах. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. — Девушка покачала головой. — Когда мороз свирепствует, а надежда тает, начинаешь ценить каждого товарища. Не надо злиться и скучать, лучше разделить со всеми свое тепло, как тела, так и души. — Разделить тепло? В смысле… — Вот так. Беловолосая вдруг встала и обняла парня. Он обомлел: эта особа в черной майке оказалась ходячей печкой. Ни капельки пота не блестело на ее изящных ручках, лишь мягкая кожа, твердые мускулы под ней, и море, море тепла… Очнулся парень только когда она отошла и вернулась к разглядыванию стакана. Причем так быстро, так буднично, будто такие объятия были для нее в порядке вещей. И что самое главное — ни тени смущения на этом прелестном лице. — Мороз не знает, что такое нормы и приличие. — Бросила девушка, поймав удивленный и немного разочарованный взгляд санкты. — Порой я греюсь и более сомнительными методами. — А… Эм… А можно еще? — Выпалил жутко раскрасневшийся парень. Вместо ответа она вновь окунула его в теплый океан. Не ту урсу прозвали Генералом Мороз: именно Аврора сейчас заставляла его кровь бурлить, даже не обратив внимания на то, что видела его второй раз в жизни. Барный стул плохо подходил для того, чем они сейчас занимались, но парень не мог и шелохнуться. Он даже думать ни о чем не мог, настолько приятными были эти объятия. — Вроде не замерз, а уже так обмяк. — Улыбнулась девушка. — Почему ты вообще такая горячая? — Он буквально выдавил из себя возмущение. — Блейз с Талулой просто жарят все вокруг, а ты… — Просто у меня орипатия. Да уж, ангелу прямо-таки везло на подобные фразы. Или не везло. В любом случае все удовольствие резко исчезло, сменившись стыдом. Он оттолкнул от себя Аврору, отпрянул от нее, рефлекторно взглянул на руки, но потом хлопнул себя по лбу. — Господи, мне-то чего бояться? Я твой товарищ по несчастью. — Горько усмехнулся парень, отдергивая один из рукавов. Под локтем его правой руки виднелась пара маленьких черных камушков. — Ох, ты тоже заражен… — Она с сочувствием взглянула на него. — Надеюсь, твои близкие не разделили твою участь. — Нет, но неужели ты… — Да, мне повезло меньше. Однажды я попала в бурю вместе со всем своим отрядом. И раз уж я больна, можно догадаться о том, что стало с моими товарищами. — Соболезную. Повисло молчание. Орипатия — не та тема, на которую стоит разговаривать с прекрасными девушками, да и вообще с кем-либо, если не хочешь убить все веселье. Но болезнь также и объединяла людей, не зря же Аврора с Аднахиелем, — маленький нимб санкты был скошен вправо, — были именно товарищами по несчастью. — Хах, а я с девушкой расстался из-за орипатии. — Усмехнулся парень. Получилось не очень весело. — Ты кого-то любил? Хм, как удивительно… — Ошибка молодости. — Аднахиель махнул рукой. — Она все равно была той еще засранкой, болезнь просто вывела ее на чистую воду. — Он говорил, будто старик на лавочке, хотя ему и двадцати пяти не было. Они пропустили по стакану сока, причем одного и того же, ибо лезть за стойку было лень. Помолчали. Переглянулись, ища повод продолжить разговор. — Знаешь, на самом деле у меня от боящихся орипатии проблем больше, чем от самой орипатии. — Начал санкта, глядя в пустой стакан. — Понимаю. До Родоса от меня бежали как от бурана, когда видели камни на теле. — Нервно дернула ушками Аврора. — Так обидно, когда хочешь согреть кого-то, а он тебя отталкивает и ругается. — Ангел ожидал укоризненный взгляд от нее, но девушка была спокойна. — Ну, я бы тоже поостерегся контактировать с зараженным. Но зная, насколько ты теплая… — Это все болезнь. Мне не больно, но так быть не должно. Я могу согреть других и без нее, и знаю много способов это сделать… — А какой из них лучший? — Невинно поинтересовался Аднахиель, пригубив из свеже налитого стакана. — По личному опыту это интимная близость. «Бхем, кхе, кхе», — Парень аж соком поперхнулся. Сразу же подключилась фантазия, и это было не то чтобы неприятно, просто ее объект сидел прямо перед ним, чуть склонив голову вбок и недоуменно уставившись на ангела. — Что? Повторюсь, мороз не знает норм приличия. Это самый эффективный, и… самый приятный способ согреться. — Смущенно произнесла девушка, густо покраснев. В бледном свете от нимба Аднахиеля это выглядело как розовые цветы, распустившиеся на ее щеках. — Ты так говоришь… У тебя был парень? — Спросил санкта, откашлявшись. — Ну… Был один симпатичный парень в моем отряде, но в тот злосчастный день он не был с нами. А когда узнал, что я больна, он и слушать меня отказался. Сколь многое я потеряла… — Тихо вздохнула Аврора, предавшись воспоминаниям. — Если орипатия разрушила вашу любовь, то не такая уж это и любовь. — Пожал он плечами. — Хорошо, что на Родосе с этим нет проблем. — Гордая улыбка озарила его лицо. — Вообще-то есть… — Заметила Аврора. — Ты про регламент взаимодействия? Так это здоровый с больным, а мы-то с тобой больные. Нам можно. Верно говорят: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь», и эта его последняя фраза слетела с ангельского языка так же легко, как вылетали стрелы из его арбалета, громогласно разнеслась по бару, спровоцировав Аврору начать сверлить его пристальным, слегка прищуренным взглядом. Парень заметил странности — кулак сжат, на лбу проступила венка, вдохи стали резче. Попытался отодвинуться, и тут же был повален прыгнувшей на него девушкой. Свет забавно мигнул в бокалах, когда его источник упал под стойку. — Послушай, я только из похода. Ни Магеллан, ни господина Сильвера я не нашла. Ты — единственный, кого я пока встретила. — Тихо забормотала она, сжав запястья Аднахиеля, не давая ему выбраться. — Эй, эй, не так резко! — На его лице отчетливо читался испуг. — Может займемся чем-то менее серьезным? Эм… — Он отчаянно искал выхода, но смог лишь ляпнуть: — Настолки? — Это лучше настолок. — С легкой улыбкой отказалась Аврора. — Просто помоги мне выдохнуть после миссии. Это не всерьез, на одну лишь ночь. — Эм… — Парень замялся. Трудно думать, когда десятки килограмм прижимают тебя к полу. — Пожалуйста. Аднахиель вздохнул, смирившись со своей участью. «Ладно, — подумал он — зачем девушку обижать?» Легкий кивок, и из лазурных глаз тут же уходит сомнение с ожиданием. Улыбка полных розовых губ, а затем поцелуй в маленькие и слегка обветренные. — Ты не пожалеешь. — Обещает Аврора, чьим словам невозможно не поверить, а заем вновь сливается в поцелуе с неожиданным партнером. Куртка летит в сторону первым делом. За ей футболка, а за ней и штаны. Сама же беловолосая только сбрасывает майку. Раздеваются, стараясь не прерывать поцелуя, а если прерывая, то на мгновения. Без майки становится лучше: открывается вид на полную грудь, прикрытую белым лифчиком. Парень смотрит на нее неотрывным, завороженным взглядом, что не остается незамеченным. — Кажется, я знаю, чего ты хочешь. — Игривая улыбка, невообразимая для Авроры, не сходит с ее лица, пока она спускается к талии парня. — А можешь… — Заплетающимся языком бормочет тот, чувствуя теплое дыхание на животе. — Майку надеть? Она на секунду поднимает взгляд, быстро кивает, и вновь скрывает свое достоинство одеждой, предварительно сбросив лифчик. Аднахиель замирает в предвкушении: если девушка вблизи чувствовалась как печка, то сколь она горяча там? Воображение разыгрывается, стоит лишь ему увидеть бугорки на топике, там где должны быть соски. Сейчас его член исчезнет там, под черной тканью и розовой кожей, попав в ее власть… Одной лишь мысли об этом хватило, чтобы его «инструмент» встал. Наконец грудь Авроры медленно навалилась на член парня, постепенно обволакивая его до основания. Тот ахнул: он будто постепенно входил в горячую ванную, позволяя теплу разлиться от кончиков пальцев на ногах до самой шеи. Его «инструмент» будто расплавился, слился воедино с этой теплой массой, немного похожей на патоку. Парня сейчас возбуждало решительно все: и головка «инструмента, выглядывающая из теплой ложбинки, укутанной черным покрывалом, и раскрасневшееся лицо ее хозяйки, и полумрак помещения, оставляющий место воображению. — Я всегда гордилась своей грудью. — Еще шире улыбнулась девушка. От скромности е осталось и следа. — Ее так просто не наесть, надо тренироваться. Маленькие упругие печки приходят в движение. Они движутся вверх и вниз в противоположных направлениях, иногда останавливаясь чтобы посильнее сжаться. Каждая складочка, каждое движение и перекат ее груди чувствуется с удвоенной силой. Мягкое, ненавязчивое давление, будто пытающееся, но неспособное раздавить его, то ослабевает, и тогда таз ангела будто становится един с телом Авроры, то усиливается, заставляя его обомлеть от удовольствия. Каждое движение тщательно обдумывается и чередуется, дабы партнер не заскучал. Нежный, но интенсивный массаж наконец подводит санкту к краю. Тот со стоном орошает грудь девушки липкой белой жидкостью. Теперь красная головка его члена похожа на чистый холмик посреди тундры, выглядывающий из спермы как из-под снега. Часть капель попадает на майку, насыщая темную ткань цветом. — Ну вот, теперь я грязная. — Притворно вздыхает Аврора, скидывая заляпанный топик. Тот улетает куда-то за стойку. — У тебя же там осталось еще что-то? — Она проводит по красной головке пальчиком, вызывая тихое ангельское «ой». — Ты сказала… Это не всерьез… — Выдавливает из себя он, а затем резко задыхается: пальчики принимаются потирать его член прямо внутри ложбинки, пока одна из грудей прижимает его к ним, продолжая мять и массировать. — Уже выдохся? Могу перейти к основному. — Движения резко прекращаются, вызывая взрыв разочарования в оплавленном ангельском мозгу. — Д… Да… Давай. Девушка усмехается, пока все еще твердый «инструмент» выпадает из ее ложбинки. — Я отойду на минутку. Того мгновенно пробивает дрожь: он и забыл, как кутался в куртку от ветерка, дующего из-за двери бара. Вся одежда где-то там, в темноте, а трусы не могут ничего прикрыть. Забавно: только сейчас, когда Аврора оставила его, он осознал, насколько же та горяча. Через пару минут девушка возвращается. Видимо, по пути до туалета ей никто не встретился, так что она не посчитала нужным одеться. Сперма исчезла, светлая кожа стала такой же чистой, как и до этого, так что теперь бюст Авроры больше похож на скульптуру. Каким-то недоразумением на этом чудесном создании виделись черные болоневые штаны. Она так и не сняла их, даже во время пайзури. — Сними их, пожалуйста. — Мягко просит Аднахиель, стараясь не отвлекаться от созерцания ее бюста. — Я и сама хотела. Думаю, этим в штанах не занимаются. Теперь статуя окончена: девушка стоит перед ним голая. Округлые бедра выдаются ровно настолько, чтобы быть женственными, но при этом не выглядеть пошло или вызывающе. Они перетекают в стройный, плоский животик с маленьким пупком. Каждая линия, каждая черточка продолжается в ее теле, формируя удивительную гармонию. Этого не достичь простым тяганием железа. И это до дрожи сексуально. Ангел быстро натягивает презерватив, принесенный партнершей. На вопрос «Когда ты успела за ним сбегать» она лишь загадочно улыбается. Перед тем, как оседлать его, девушка потирает его член, просто чтобы тот встал. А затем одним медленным, но верным движением насаживается на него до конца. В мозгу Аднахиеля внезапно возникли слова школьного учителя-биолога. «Гениталии — одна из самых теплых частей человеческого тела. Это обусловлено огромным количеством кровеносных сосудов внутри. А это еще раз доказывает, что основная функция всего живого — размножение, ведь иначе такие бесполезные с функциональной точки зрения органы не питались бы так хорошо». Да, больше бегущей крови — больше кипящей жизни внутри. Умно придумано. Тем временем Аврора грациозно ездила на нем верхом, сжимаясь и потираясь об него бедрами, сопровождая это целым каскадом стонов и вздохов. Темп оказался слишком быстр для парня, но он стиснул зубы. Хотелось разделить блаженный миг оргазма с партнершей, к которой он уже успел прикипеть, слиться не только телесно, но и духовно. Ангел проявлял необычайное мужество. Узкая, раскаленная щелка сводила его с ума, каждое ее сжатие, каждое ее движение молниями отдавало в мозг. Сверхусилие пришлось приложить чтобы выстоять в этом электрическом шторме хоть ненадолго. Девушка, сама того не ведая, усугубляла положение, тиская и обнимая партнера, щекоча его соски, подмышки, быстро, легко целуя грудь, шею и лицо. Так продолжалось несколько минут, но наконец один из толчков стал той самой соломинкой. Парень не выдержал, и капитулировал перед страстью Авроры, испустив блаженный, облегченный стон. В глубине души ей хотелось бы почувствовать вязкое тепло в утробе, но ее совесть была тверда, как лед. Резинка аж натянулась от мощного потока спермы, которая тут же полилась вниз. Секс был окончен. Ангел добился своего: довольны оказались все — и он, и девушка, так похожая на статую внешне, и такая живая внутри. Получилось быстро, но очень страстно, так что громкие звуки их тяжелого дыхания отражались от стен и стаканов, пока пара лежала на полу. Исследовательница уселась спиной к стойке, поправляя волосы подергивающимися руками. Аднахиель же валялся подле нее, дрожа от удовольствия. Он был слишком неопытен в таких вещах, и для сладкого забытья ему хватило лишь двух стимуляций, причем не самых изощренных. Аврора наконец закончила с прической, просто распустив волосы, и взглянула на него. — Понравилось? — Да. — Слабым, сонным голосом ответил парень. — Тогда иди сюда. — С этими совами она прижала его голову к себе. Кажется, он нашел идеальное место для сна. Мягкая, теплая, мерно вздымающаяся и тихонько стучащая грудь, прикрытая майкой. В покоящейся на ней светловолосой голове мелькнула шутливая мысль «Заслужил за все страдания…». — Что такое? — Спросила Аврора в ответ на тихий смешок. — Ничего? Тогда спасибо. — Она улыбнулась, а потом добавила, немного подумав: — Так отдохнула, хоть завтра в поход могу. Последним, что услышал убаюканный парень перед тем, как провалиться в сон, было «Спокойной ночи, Аднахиель».