Jugar con fuego

Иван подошёл к массивным дверям кабинета «вождя народов», но не остановился, даже не замедлил шаг. Сходу толкнул тяжёлые створки, отчего они распахнулись, будто бумажные страницы от сильного ветра, - и решительно вошёл внутрь. Сталин раскуривал трубку, сидя за широченным, словно поле, столом. При звуках резко открывающихся дверей он недовольно поднял взгляд – и через секунду усмехнулся даже как-то благосклонно: Россия был единственным, кто мог входить в его кабинет без стука и в любое время. - Садитесь, товарищ Брагинский, - правитель кивнул на стул, специально пододвинутый для подопечного. Иван сел, сохраняя непроницаемое выражение лица. Он уже давно выбрал для себя именно такую тактику поведения с начальством: оставаться отстранённо-холодным, почти бесстрастным. Правитель, в свою очередь, вёл себя иначе: каждый раз оглядывал своего подопечного этак с любопытством и лёгким недоумением, дескать, чего только не бывает. За всё долгое время жизни в качестве страны Россия испытал разное отношение правителей к себе и разную их реакцию на то, что существует такое вот явление, как страна в человеческом обличии. Кто-то относился к этому поначалу с недоумением и недоверием – как такое вообще может быть? Кого-то это повергало в шок, кто-то искренне восхищался, кому-то было просто всё равно, - ну есть и есть, так даже удобнее, - и так далее. Сталина – Россия это знал – забавлял сам факт его, Ивана Брагинского, существования. Пожалуй, Сталин относился к подопечному даже с некоторой симпатией, - во всяком случае, каждый раз выказывал явное расположение. Иван же, мягко говоря, настороженно относился к своему нынешнему правителю, и никакого секрета это не составляло. В том числе и для самого правителя. Иное дело, что личные симпатии и антипатии в данном случае значения не имели и на государственные дела не влияли. В конце концов, рассуждал Россия, не этот первый, не этот последний. Он уже давно научился разделять личные качества человека и его политическую ценность, а то, что Сталин весьма неплохой государственный деятель – здесь не поспоришь. России выгодно было то, что Сталин всерьёз озабочен наращиванием военной мощи Советского Союза, - тем более в сегодняшних условиях, когда Германия под воздействием Гитлера уже практически готов был перейти в открытое наступление. Но всё же Россия был не только страной, - человеком тоже. А человеческое чутьё, отточенное за долгие века, не просто говорило – вопило в голос: Сталин жесток и опасен, он и вправду готов по трупам идти ради цели, которую себе наметил. Ему нужна нерушимая империя, держащая весь мир в кулаке. Но вышло так, что как раз сейчас Германия сильнее Союза в военном плане… - Товарищ Брагинский, вы ведь в курсе, что происходит сейчас в Испании? – в словах правителя прозвучал лишь намёк на вопрос: Россия буквально час назад вернулся с так называемого «неофициального заседания», которое страны проводили строго между собой, уже после того, как успевало переговорить их начальство. Там же обсуждались вопросы, которые не успевали или не могли поднять на официальных встречах. Разумеется, после этого всё равно полагалось отчитаться перед руководством. Россия кивнул: - В курсе. Германия и Италия продолжают снабжать армию мятежников, - в Испанию направляют немецких и итальянских добровольцев, вооружённых по последнему слову техники, а также контрабандой поставляют боеприпасы. К тому же Франко просил в первую очередь о поддержке с воздуха, а Герман Геринг наверняка просто горит желанием проверить свою новую авиацию в деле по всем параметрам, - у Брагинского было такое лицо, будто он вот-вот собирался с отвращением плюнуть прямо на начищенный паркет кабинета. – Это очевидно, Гитлеру нужен полигон для испытаний нового оружия и боеспособности армии. Никто даже не сомневался, что поддержку испанские мятежники получат. И у сторонников Франко есть все шансы победить власть. - Понимаете, чем это нам грозит? Ещё бы Россия не понимал! Установление фашистского режима в Испании поставило бы под угрозу всю систему безопасности в Европе, и во что это могло вылиться уже в ближайшее время, совсем нетрудно догадаться, - тут было уже совсем недалеко до того, что Людвиг попытается подобраться и к Франции, и к Англии, - то есть, к союзникам СССР. Брагинский отдавал себе отчёт, что сейчас Советский Союз к войне не готов. Совершенно не то состояние у армии. - Нельзя допустить приближение фронта к нашим границам, - решительно заявил Брагинский. – А всё к тому идёт: Германия уже ведёт войну, хотя и нет на этот счёт никаких официальных заявлений, - но все знают, что происходит. Осложнений международных боится… - Россия едва сдержался, чтобы не прибавить к своей реплике длинное непечатное ругательство. Ему было противно видеть, во что превратился Людвиг, попавший под влияние Гитлера. Привычная суровая собранность и сдержанность немца сменились высокомерием, ледяным презрением, а на губах то и дело появлялась жёсткая ухмылка, готовая в любой момент превратиться в хищный оскал. Германия превратился в одержимого, для которого существовало лишь три вещи: власть, территории и господство арийской расы над всеми остальными. Да, нужно было как можно дольше удерживать фронт вдали от границ Союза, но это не представлялось возможным. Всё это соглашение о «невмешательстве» в испанские дела, чёрт его подери! Россия смачно выматерился про себя. Неужели они и впрямь не понимают, что происходит на самом деле? Да всё они понимают, не конченые же идиоты! Но так дальше длиться не может. Это пока Германия ещё боится международных осложнений, но с каждым днём всё меньше. А скоро ему вообще станет на это начхать с высокой колокольни. … На сегодняшнем неофициальном собрании Россия не на шутку схлестнулся с европейскими странами, - впрочем, ничего удивительного в этом не было, учитывая и нервную обстановку, и то, какая неблаговидная складывалась картина. Испания, разумеется, тоже присутствовал, и всё метал на Германию неприязненные взгляды, граничащие с отвращением. И всерьёз удивился, когда Россия заговорил о несостоятельности «политики невмешательства», под соглашением о которой сам же не так давно и подписался: - Какое может быть «невмешательство», когда буквально на наших глазах оказывается помощь Франко и его сторонникам, - высказывался Россия. – Если так пойдёт и дальше, то подобное начнётся по всей Европе, думаю, все вы отдаёте себе в этом отчёт. - Россия, ты забыл, что соглашение как раз и нужно было для того, чтобы этого не допустить, - снисходительно напомнил Англия. Впрочем, эту снисходительность уже ощутимо разбавляли ноты неуверенности, которые он тщательно старался скрыть. - И что, не допустили? – подлил масла в огонь Брагинский. – То-то я и смотрю, в Испании сплошной порядок и благодать. - Не ёрничай, Ваня, - включился Франция, говоря вполне миролюбиво – всё-таки с Брагинским он ссориться не хотел. – С самого начала мы знали, что там происходит. И все были согласны отозвать своих людей, ты в том числе. - «Отозвать»! – передразнил Испания, находившийся на взводе уже довольно долгое время из-за обрушившихся проблем. – Отгородились, как от прокажённого, да ещё навесили шоры на глаза! Думаете, избавили себя этим от неприятностей в будущем? Чёрта с два. - Послушай, Фернандес, - упреждающим тоном начал Америка, - твои неприятности, конечно, вызывают большое сочувствие, но… - Потому вы и поддерживаете их своим молчаливым согласием, - испанец недобро сверкнул глазами. – От этой вашей комедии с невмешательством пахнет скверным театром. Если вы во что и не вмешиваетесь, так это в делишки Германии с Италией. «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу», браво! - Испания… - Скажете, я вру? – Фернандес воинственно упёрся кулаками в бока. – Разве не прибывают постоянно на мою территорию немецкие и итальянские добровольцы?! Не идёт всеми путями оружие, в том числе и контрабандными?! Или я брежу, и мне это всё чудится? Россия высказался в поддержку: - Если мы говорим о невмешательстве, то соглашение не должно нарушаться никем. Однако Германия и Италия уже его нарушили! – Иван поймал на себе холодный насмешливый взгляд немца, но даже бровью не повёл. Сам умел смотреть ничуть не хуже. – Советский Союз присоединился к соглашению, чтобы пресечь агрессию, а не прикрывать помощь мятежникам. - Ты полегче с такими обвинениями, Раша! – возмутился Америка. - А что? Скажешь, я сочиняю? – прищурился Россия. - Скажу, что ты наглеешь! - Вот новость-то… - Россия, в самом деле, тут никому не нужны проблемы! – раздражённо начал Англия. Иван как плюнул в сторону оппонентов: - Только вот вы сами на них напрашиваетесь с завидным упорством. Думаете, вас спасёт ваша «политика невмешательства»? Уже очевидно, что нет. Сегодня Германия с Италией поддерживают франкистов, фактически присваивают власть в Испании. Если им это удастся, следующими на очереди будете вы. Киркланд отрезал: - Не знаю, что тебе там очевидно, - на нас пока ничего такого не обрушилось, чтобы преждевременно паниковать. - Это пока, - улыбнулся Брагинский. – Смотрите, как бы не стало поздно, тогда паникуй, не паникуй, - всё равно получишь… в глаз! Ха-ха! - Не каркай! – передёрнулся побледневший помимо воли британец. Россия тут же прицепился: - Значит, всё-таки не очень-то вы уверены в своей безопасности, раз боитесь сглазить. - И не подлавливай! - Сами палитесь – и я же не подлавливай. Неожиданно слово взял молчавший всё это время Германия: - Скажи лучше прямо, Россия, - снисходительно заявил он, - тебе не нравится, что не все желают поголовно обратиться в коммунизм! Иван не растерялся: - Так, судя по всему, они никак решить не могут, что лучше: коммунизм или фашизм. Ну, будет у них возможность сравнить, не сегодня, так завтра. Со всех сторон возмущённо зашипели, Америка рявкнул, уже не сдерживаясь: - Прекрати сейчас же давить на нас! Иван рассмеялся весело и открыто: - Бедные вы, несчастные, с одной стороны Рейх, с другой Союз… положение хуже архиерейского. Америка попытался упредить его угрожающим тоном: - Ещё одна такая реплика, и ты покинешь собрание! - Я-то покину, но не только собрание, - загадочно парировал Брагинский. - Ты о чём это? – подозрительно вопросил Джонс. - Ну, раз соглашение о невмешательстве уже нарушено, причём, нарушено грубо и нагло, то и Советский Союз его соблюдать не обязан. - Ты не посмеешь! – нахмурился Англия. - Не-у-же-ли? - Учти, Россия, ты этим навлечёшь на себя… - Агрессию Третьего Рейха? – договорил Брагинский. – Ну, разродитесь уже, что ли. - Ты навлечёшь на себя неприятности, если конфликт выйдет за границы Испании! - Он и так выйдет, не беспокойся. Кто там следующий на очереди, Людвиг? Франция? Бонфуа заскрипел зубами, а немец сардонически улыбнулся: - Следующий на очереди ты, Россия. Устраивает такой расклад? Учитывая, что армия твоя не в лучшем состоянии? Что и говорить, критика была справедливой, Брагинский это отлично осознавал. Частично оттого он и беспокоился, что фронт подберётся к границам СССР раньше, чем завершится модернизация армии. Однако спускать Германии с рук такую наглость не хотелось: - Ну, раз ты решил предварительно потренироваться на Европе, то и в своих силах не слишком уверен? А ну как подведут непроверенные методы… - Россия, чёрт подери, ты чего нарываешься?! – всё-таки он вывел из себя Крауца. Ещё бы, такая открытая насмешка, можно сказать, над святым, - над его силой, которую он считает несокрушимой. Наглость, на которую способны далеко не все, потому как риск огрести слишком велик. Однако чёртов Россия вёл себя так, словно для него не существовало вообще никаких авторитетов! - Я нарываюсь? Ни боже мой, я вопрос задал: Испания – просто полигон для испытаний, ведь так? К тому же такой богатый запас свинца и ртути, так нужных для военной промышленности, - на всё это просто необходимо наложить лапу, ведь война – дело затратное, а впереди ещё захват всей Европы. - О каких испытаниях речь, Россия? О какой войне? Никакой войны нет, - Людвиг уже вернул своему лицу жёсткое и высокомерное выражение с добротной примесью насмешки. – Разве было о ней объявлено? Разве сообщается о боевых действиях? Идут сводки с поля боя? - Ну конечно, ты об этом позаботился, - степень высокомерия и жёсткости в голосе и взгляде Брагинского била все рекорды, переплюнув даже немецкие. – Всем хорошо известно, что Геббельс наложил полный запрет на такие сообщения. Родственникам погибших запрещено даже носить траур и оплакивать своих близких, - видимо, ты всё ещё боишься осложнений, раз так скрываешься. Германии всё это уже порядком надоело, и он решил жёстко припугнуть чересчур зарвавшегося оппонента: - Обрати лучше внимание на свои страхи – тебе сейчас не нужна война, Иван. Сомневаюсь, что ты этого не понимаешь. Россия хитро прищурился: - Какая война, Людвиг? Разве было о ней объявлено? Даже у сдержанного Германии пошли лёгкие пятна по лицу. Испания с удивлением и благодарностью смотрел на русского. … По всему выходило, что с этой авантюрой – то бишь «невмешательством», - пора заканчивать. Иначе можно дотянуть до последней точки, до того, что будет уже и впрямь поздно. - Вы поступили неосмотрительно, товарищ Брагинский, - правитель смотрел неодобрительно, но в целом было видно, что и ему больше невыгодно отгораживаться от происходящего. – Это был очень легкомысленный поступок. Не раскройте вы свои замыслы сразу, у нас было бы время на то, чтобы хорошенько подготовиться. - Однако вы понимаете, что соглашение нужно расторгать, - возразил Брагинский. – Нельзя больше тянуть, иначе… - В Испанию будут направлены добровольцы, боеприпасы и оружие. Вы сами отправитесь туда, чтобы прояснить ситуацию изнутри. А сейчас собираем срочное совещание. Так или иначе, нужно сделать официальное заявление комитету.