И дал Он ему Жизнь

И сотворил Бог Человека по образу и подобию Своему. И дал Он ему землю, животных, растения, воду. И дал Он ему Жизнь. Человек, правда, Жизни и не увидел, и не почувствовал. Зато она прекрасно видела Адама и жутко полюбила творение своего Отца. Жизнь быстро обосновалась в Райском Саду, обустраивая его для человека всеми удобствами. Будучи божьей дочерью, она могла создавать все, на что у нее только хватало фантазии, а потому она подхватила дело Родителя и сделала для Адама еще больше трав и зверей для любых его нужд. Она всегда была рядом с человеком. И тогда, когда Бог подарил ему женщину, и тогда, когда в людях зажглось пламя чувств, и они познали первую в мире любовь. От такой гармонии у Жизни буквально по всему ее телу распускались цветы, она творила и творила подарки своим людям без остановки, лишь бы это блаженство не прекращалось. Она взращивала поля, наполняла озера и бесконечно пела вместе с птицами, восхваляя венец творения Отца — Человека. Но именно в момент, когда Змий искусил Еву, Жизни не было рядом. Она заподозрила что-то неладное лишь тогда, когда женщина уже протянула мужчине запретный плод, и они устыдились вида своего. Увидев это, поющая Жизнь закашлялась, и на ближайшее дерево вдруг приземлилась неведомая черная птица, каркающая ужасающим голосом. И поняла тогда Жизнь, что больше не будет у людей гармонии. Бог изгнал их из Рая, и она, не зная, что ей дальше делать в Эдеме, ушла вслед за ними. Больше в Раю Жизни не было. Горько тосковала Жизнь по Отцу и старому дому, жалея людей, ведь она не видела ничего плохого в том, что они съели этот несчастный плод познания добра и зла. Несмотря на то, что она постоянно осыпала их дарами, она все равно видела и понимала, что Адаму и Еве в Раю было скучно. Однако она все равно ощущала вину за то, что позволила им ослушаться Творца. На Земле людям было так же непривычно, как и самой Жизни. И она решила утешить их, подарив нечто более существенное, чем плодовое дерево или цветочный куст: она подарила им детей. Счастье снова вернулось к Жизни: люди оценили ее подарок и стали жить вчетвером в любви и благополучии. До одного момента. Сыновья Адама, Каин и Авель, часто волновали Жизнь тем, что не находили взаимопонимания друг с другом. И однажды, когда она, отвлекшись, вновь отвернулась на пару мгновений от старшего Каина, произошло немыслимое. На ее прекрасную, увитую плющом спину брызнула горячая кровь и обожгла ее. Резь пронзила Жизнь, а раны зацвели на коже вместо прекрасных бутонов. Произошло первое на Земле убийство. Жизнь не знала, что это такое. Но ей было по-настоящему страшно, да и, к тому же, очень больно. Упав на колени, она склонилась над бледнеющим Авелем, не понимая, как ей все исправить. Кто-то приближался к ним. Не успела Жизнь опомниться, как в воздухе перед ней что-то промелькнуло, и в ту же секунду Авель вдруг ожил, встав с земли. Они смотрели друг на друга в недоумении, но Каин, кажется, не замечал воскрешения брата. И тогда Жизнь увидела за младшеньким темную высокую фигуру с огромной железной косой. Это и был тот, кто так отчаянно спешил к ним. — Привет! — вдруг заговорил некто в черном балахоне и даже помахал Жизни рукой. Оказалось, что на обнаженных костях совсем не было плоти. Жизнь не понимала, кто это. Но в нем ощущалось что-то очень знакомое, словно этот некто был такого же происхождения, что и она сама. Очевидно, это было так, ведь убийца не видел подошедшего так же, как он не видел и Жизнь с призрачным Авелем. — Спасибо тебе большое! — За что?.. Похоже, что незнакомец, не отрываясь, смотрел только на Жизнь, но она не могла увидеть его лица, ведь оно было скрыто под капюшоном. Она была весьма удивлена, что он вообще решил заговорить с ней. За столько лет с ней разговаривал разве что только сам Создатель. — Ну, как за что? За то, что ты сделала. Авель — прекрасное создание. — Спасибо... К глазам ее начинали подступать жгучие слезы. Некто подошел к ней ближе, положив костлявую ладонь на плечо, поглаживая его: — Так почему же ты плачешь? Я ведь отведу его в Рай. За его душой нет ни одного греха, твой Отец уже ждет его. Жизнь встрепенулась, услышав такое заявление. Рай? Тогда плакать и правда незачем. Ее милому человеку там и правда будет хорошо. Намного лучше, чем на Земле. Но плакать почему-то все равно хотелось. Все это происшествие глубоко поразило Жизнь. — Прости, но кто ты сам такой? Что вообще произошло? — наконец поинтересовалась она, утирая слезы и пытаясь заглянуть под капюшон. Незнакомец молчал. Вдруг ткань приподнялась, и его лицо, наконец, открылось перед Жизнью: то было даже не лицо, а голый череп с горящими глазницами. — Спокойно, — ответил он, и Жизнь могла поклясться, что он, непонятно каким образом, но все же улыбнулся ей без губ: — Смерть. Не сразу Жизнь поняла, что он таким образом представился ей. Но сразу же после этого ответа она что-то почувствовала внутри. Сама собой пришла мысль, что они обязательно еще встретятся. Эра смертных началась.

***

После того печального случая Жизнь оставила Каина, проклятого Богом, и пошла своей дорогой. Наверное, пытаясь оправиться от потрясения, она начала создавать больше людей, безжалостно отрывая от себя куски собственного тела, из которых вила нити и которыми соединяла людские души и тела. В один момент она поняла, что наделала, но было уже слишком поздно. Людей на Земле стало катастрофически много. И они только и делали, что причиняли Жизни боль. Она не могла поворачиваться лицом к каждому, и потому ее спину продолжали покрывать язвы от людских грехов. Вместо плюща там стал расти терновник. Когда терпеть это стало уже невыносимо, Жизнь разрыдалась. Ее слезы лились и лились потоками, пока не явили Великий Потоп, который погубил множество ее творений. Но люди все равно выжили. Бог, не слишком довольный произошедшим, пожурил дочь и пообещал смертным, что больше подобного он не допустит, но и им нужно впредь лучше следить за своими выходками. Конечно, люди урока все равно не усвоили и продолжали грешить, хоть и на капельку меньше, боясь повторной кары. Остатки слез осели в воде и превратили многие ранее прекрасные водоемы в болота. Животные, рождавшиеся после Потопа, ожесточились и нередко стали нападать на людей. В некоторых травах и даже прекрасных цветах, орошенных дождями из все тех же слез, вдруг стал накапливаться яд. Словом, Жизнь здорово обиделась на людей, но, связанная по рукам обещанием Отца, не могла больше наказывать их так масштабно.

***

— Да уж, усложнила ты нам жизнь, Жизнь. Одной прекрасной ночью она сидела на высокой скале и смотрела вниз. Как и всегда, на людей. Жизнь думала, как все это прекратить. Она ошиблась. Стоило признать неудачу и заселить Землю одними лишь зверями да цветами, не пытаясь больше подражать Господу в сотворении смертных. Слишком большая это была провинность для такого идеального существа, как она. Ведомая неизвестным порывом, она направилась к обрыву, но ее успели остановить ровно в тот момент, когда она уже занесла ногу над пропастью. Снова Смерть. Безмолвно сущности смотрели друг на друга несколько минут, а затем оба сели на край скалы и уставились все туда же — вниз. — Почему ты не можешь забрать меня так же, как и их? Она в бессилии посмотрела на собеседника, но тот был почему-то очень весел. Это выражал не только навечно застывший на черепе оскал, но и что-то еще, что могла видеть или ощущать только одна Жизнь. — О чем ты? Да я же пошутил. Хорошо, что ты создала так много смертных. Конечно, тяжело очень, но зато не скучно. Даже порой весело. — Нет, не весело. Я жалею, что сделала это. — А вот и не надо. Ведь все идет по плану! Мы должны существовать, а значит, должны существовать и наши подопечные — люди. Только ради этого твой Отец и создал Землю. — Ну и зачем нам это? Это же причиняет столько неудобств нам обоим. Жизнь тяжело вздохнула, отвернувшись. Со временем она и впрямь все больше разочаровывалась в людях. Не предвидела она такого расклада событий, когда в Райском Саду пела оды первому человеку. Мрачный жнец чуть слышно хмыкнул. — Не все люди так уж безнадежны. В конце концов, очередь в Рай все еще не закончилась. Что ж, это не могло не радовать. Однако... — Ну ты мне все же скажи: почему не можешь забрать и меня? — резко сменила тему Жизнь, повторив свой старый вопрос. Смерть снова замолчал. — Потому, что я и сам без тебя жить не могу, — немного погодя ответил он, совершенно обескуражив собеседницу.

***

Жизнь привыкла к постоянной боли и ранам на спине. Многие из них даже уже зарубцевались. К смертным она тоже сменила отношение: стала более лояльной, но и более скептичной, понимая, что люди вообще далеко не совершенны и даже близко не походили на нее или ее Отца. Может, Адам с Евой и съели когда-то плод запретных для них знаний, но ума это им не шибко прибавило, как и всем их потомкам. Почему Змий не уговорил Еву с мужем съесть хотя бы по два плода? А лучше сразу все имеющиеся. Может, тогда все было бы не так плохо, и люди сумели бы воссоздать свой Рай на Земле. Задумываться об этом так часто, как раньше, больше не хотелось. Жизнь просто продолжала делать свою работу, раздаривая смертным потомство и помогая тем, кто изначально тянулся к ней. На тех, кто не воспринимал ее и даже не пытался прислушиваться, она уже не тратила силы — изуродованную спину больше не было жалко, как и людей, которые не ценили Жизнь. Но все старые чувства все еще где-то хранились в ней. Как-то, сопровождая одного человека, везущего на повозке свою семью в соседний город, Жизнь поняла, что с ним что-то не так, но когда она подошла ближе, то успела увидеть лишь то, как Смерть уже обрубил его нить, соединяющую душу с телом. Завидев знакомую, он, как и всегда, радостно помахал ей. Смерть уже знал, что Жизнь больше не печалилась о кончине каждого подопечного, смирившись с его работой, но она вдруг неожиданно запротестовала и расплакалась, закрывая лицо руками. — Что такое? — обеспокоенно поинтересовался Жнец. — Этот смертный не заслужил так рано умереть, — всхлипнула Жизнь. — Он очень хороший был. Один такой честный на весь свой город. И его семья тоже неплохая. Теперь и они погибнут без него... — Все? — Однозначно. Посмотри, какая у него хрупкая жена. Не сможет, как он, в поле работать. Не прокормит ни себя, ни детей, и придется тебе их всех тоже забрать. Месяца через три, если не ошибаюсь, а может и раньше. Смерть впервые так глубоко задумался. Коса угрожающе блестела на солнце. Похоже, он решил не ждать три месяца. Жизнь уже приготовилась, что ее драгоценные ниточки сейчас натянутся и в очередной раз оборвутся. Смерть никогда не возвращал мертвых людей обратно, в мир живых. Но Жнец вдруг просто пожал плечами. — Если ты так просишь... пожалуй, можно разок и засчитать это за мою ошибку. Не веря своим ушам, Жизнь смотрела на Смерть, не понимая, где заканчивались его шутки и начиналась правда. Но он был серьезен и даже уступил ей место, отпуская руку недавно усопшего. Все еще пребывая в растерянности, она оторвала от себя кусочек и быстро-быстро заработала пальцами, свивая из своих жизненных волокон нить. После этого она осторожно привязала ее к душе мужчины и вернула ее обратно в тело. Он с глубоким вдохом открыл глаза, очнувшись среди шокированных жены и детей. Сущности еще немного понаблюдали за людской возней и за тем, как они, наобнимавшись и наплакавшись, забрались обратно на повозку и продолжили путь. Но вскоре Жизнь заметила, что Жнец все время смотрел не на них, а на нее. В его виде читалось не что иное, как жалость. — Бедная девочка... — произнес он, глядя на ее истерзанное тело. Жизнь на это ответила лишь опущенным взглядом. — Так ничего. Заживет же, — улыбнулась она.

***

Мало-помалу Смерть и Жизнь все больше сдруживались, хотя и понимали, что их предназначения зеркально противоположны. Смерть вовсе не был тем жестоким садистом, каким его представляли себе люди ему же на потеху. Он вообще зачастую ленился делать собственную работу, уж Жизнь-то это знала. Да и лично он никого не убивал. Люди как-то сами с этим отлично справлялись. Ну а Жизнь, в свою очередь, была даже отчасти рада, что люди стали смертными. Видеть одни и те же лица наскучивало, к тому же, слушать их жалобы на нее же саму Жизни было не слишком-то приятно, поэтому Смерть ей вовсе не мешал, а наоборот, оказывал великую услугу, забирая особо дотошных в Рай или Ад. Ну, или в Чистилище. Моменты, когда никто не рождался или не умирал, были редки, но все-таки были. И их друзьям вполне хватало. Они часто гуляли по Земле рука об руку, беседуя о насущных делах. — Мне кажется, Отец что-то затевает, — поделилась как-то своим беспокойством с товарищем Жизнь. — Я недавно ненадолго заглянула к нему. А он что-то опять лепил. Ну, знаешь, как с людьми было. Только их он из земли сделал, а сейчас, почему-то, с огнем работает. — Надеюсь, он не создает там бессмертных, — хохотнул Смерть. — Я и с простыми смертными тут бегаю, как угорелый. Жизнь веселья спутника не разделяла. От ее мрачных мыслей над ними вдруг сгустилось серое облако, грозящее вот-вот обрушиться на парочку ливнем. — Ну нас же он не станет в могилу загонять, — попытался спасти ситуацию Жнец. — Он ведь понимает, что мы и так работаем на пределе возможностей. Если он породит что-то, живущее более нескольких сотен лет, то придется мне и правда осесть где-нибудь в загробном мире, да и тебя заодно забрать, как ты и хотела. Будем в нарды играть и с чертями бражку пить. Жизнь толкнула приятеля в локоть: — Юморист, блин.

***

Кто бы знал, что своей мимолетной шуткой Смерть как нельзя точно предскажет будущее всей Земли. Жизнь не зря волновалась. Она совершила еще одну огромную ошибку, и наказание не заставило себя долго ждать. Она дала людям веру. Пытаясь открыть смертным глаза на то, на кого они должны равняться, чтобы после смерти достичь лучшего мира, чем их нынешний, вместо этого она случайно открыла скверну, из которой вышло трое. Чума, Война и Голод. Вот, кого так кропотливо создавал ее Отец, желая послать людям испытания, чтобы в Рай отсеивались только самые достойные. Эти существа действительно были хтоническими и вечными, как и Жизнь со Смертью. Отныне они пытали и мучили смертных, помыкая ими, как марионетками, и совершенно не слушали просьбы Жизни прекратить все это. Словно в былые годы, она смотрела на происходящую в мире разруху с отчаянием и подкатывающим к горлу комом. И только Смерть по-прежнему не унывал, пытаясь подбодрить и подругу. — Да ты только посмотри! Теперь ведь люди начнут думать головой, станут прогрессировать, того и гляди перестанут девушек на кострах жечь. — Да, но какой ценой?! — Непомерно большой, но необходимой. Ценой жизни. Они наконец-то научатся уважать тебя, дорогая. И холодная кость вновь легла на плечо Создательницы, которая, глотая слезы, взывала к Господу, прося его отозвать кровожадных тварей, но он не отзывался. — К тому же, не забывай главного: ты подарила им веру. Они со всем справятся, вот увидишь.

***

Хорошенько за те годы пришлось Жизни и Смерти попотеть, разгребая последствия трудов троих своих новых "коллег". Но люди и правда со всем справились. Много у них ушло на это времени, но в итоге они смогли выбраться из всех передряг и действительно, как и предсказывал Смерть, пошли по пути развития семимильными шагами. Бессмертные же сильно поругались друг с другом. Каждый настаивал на том, что именно он должен сотрудничать с Жизнью, задавая тем самым мировую историю. Но три таких сценария из четырех были совсем не привлекательными ни для людей, ни для самой Жизни. Согласно им, человечество ожидали или вечный Мор, или бесконечный Голод, или непрекращающаяся Война. Впервые Жизнь почувствовала себя настолько значимой и поняла, какую силу на самом деле имела в руках с самого своего появления. Всем заправляла она. Даже не Отец, а именно она собственной персоной. И ей пришлось принять единственно верное решение.

***

В корпорацию "Апокалипсис" прибыл очередной клиент. Смерть скучающе обвел его взглядом и указал рукой в сторону Райского лифта. Благодарно кивнув, человек, точнее, его призрачная копия, направилась в нужную сторону и скрылась где-то наверху, уносимая могущественным устройством прямиком к вратам Эдема. У стола возникло новое лицо. Жнец уже приготовился взмахнуть рукой, как вдруг понял, кто его посетил, и тут же оживился: — Какими судьбами, старушка моя? — И тебе не хворать, дитятко, — усмехнулась Жизнь. Совсем недавно люди вычислили, сколько они уже примерно существуют на Земле. Эти цифры позабавили Смерть, который сам был лишь слегка младше Жизни, и заставили их наградить друг друга новыми прозвищами. — Ты присядь, а то уже ноги, наверное, не держат, — шутливо предложил гостье Жнец. — Какая молодежь нынче вежливая пошла! Ну, раз уж настаиваешь, — в таком же тоне ответила ему с полуулыбкой Жизнь и села на предложенный стул. — В общем, подумала я тут над нашим проектом и решила, что дальше так продолжаться не может. Я не в силах больше выполнять твою работу. Все ж не я Смерть, а ты. Как бы я ни была зла или обижена на смертных, а все-таки не могу я забирать у них то, что сама же дала. По крайней мере, не в таких количествах. — Да уж, понимаю. В любом случае, это были лишь временные меры. Я готов вернуться к своим обязанностям, но кто же будет распределять души? — Я поговорила с Отцом, и он согласен помочь мне в одной задумке. Как думаешь, тысячи работников тебе хватит, чтобы больше не отвлекаться от своих дел? Глазницы Смерти словно расширились. — Сколько-сколько??? — Тысяча. А потом будет и больше. — Ну, если поставить им всем счетчики, назначить смены и заставить работать без выходных... — Отлично, попрошу добавить им больше упорства. Возникла небольшая заминка. — Это так... щедро, — потер макушку Смерть. — Да ладно, пустяки. Раз уж я начала всю эту историю с корпорацией, то и за техническую составляющую отвечать мне. Гостья слабо улыбнулась. Несколько веков назад, желая положить конец ссоре между бессмертными, Жизнь все-таки решилась признаться не только себе, но и всем остальным в том, что она никогда не будет работать ни с кем, кроме Смерти. Услышав это, три остальных спорщика были готовы начать новую атаку на человечество, но Жизнь решила все иначе. Она подписала себе приговор. А точнее — документ о том, что на закате времен она уйдет в небытие, позволив Голоду, Войне и Чуме начать Конец света. Когда Армагеддон свершится, Смерть выполнит свое предназначение, забрав последнего смертного, и уйдет вслед за остальными. Но до той поры она будет сотрудничать только со Смертью, чтобы дать людям время подготовиться к этому событию, и не погружать их в вечные страдания, которые и так были им уготованы в далеком (а может, и не совсем) будущем. Так и появилась корпорация "Апокалипсис", а бессмертные получили новые звания, став Всадниками Апокалипсиса. (Коней им пообещали выдать в начале сего мероприятия.) Всадники пришли к хлипкому миру, переформировавшись из "врагов" в "конкурентов". Теперь все свои планы они обязаны были согласовывать со Смертью, а тот, в свою очередь, обо всем советовался с Жизнью, узнавая, где ей нужна была небольшая пандемия или вооруженный конфликт для поддержания равновесия. Только вот работать одновременно проводником и распределителем он не мог, поэтому Жизнь взяла на себя ответственность за совершенно новых существ, которых доселе еще не создавала. Не живые, но и не мертвые, не хорошие, но и не плохие. Она создала Жнецов, назвав их так в честь бывшего звания своего дорогого друга.

***

Друзьями нельзя оставаться вечно. Даже если ты сам вечный. Рано или поздно дружба или рушится, рассыпаясь в прах, или перерастает в нечто новое, укрепляя корни. Вот и Жизнь в очередной раз с тоской глядела на мир, стоя на крыше многоэтажки, и думала об их отношениях со Смертью. Он уже давно был ей куда дороже и ближе, чем просто друг. Хоть ее и раздражали порой его дурачества, странные для существа его возраста и статуса, но все же представить себе хоть день без них она теперь не могла. Все же, он единственный был с ней рядом с самого начала. Буквально. Они логически взаимодополняли друг друга, не давая стараниям обоих обесцениваться. Пожалуй, она чувствовала это уже тогда. И, говоря человеческим языком, влюбилась в него сразу, как только он, в своей манере, назвал ей свое имя. Забавно ведь так еще сказал. "Спокойно, Смерть". Юморист. Молодая еще была, не поняла всего вовремя. А сейчас уже и признаваться страшно. За спиной послышался тихий шелест ткани. Знакомый до боли звук. Но Жизнь не обернулась. — Как жизнь? — с ходу начал разговор с хохмы Всадник. — Да вот, думаю, когда ты мне, наконец, предложение сделаешь... Погруженная в свои мысли, Жизнь сразу не осознала, что только что выдала. А когда поняла, то даже не смутилась. Похоже, своим непроходящим весельем, граничащим с наглостью, Смерть все-таки заразил и ее. — Предложение? — Да, как у людей. Интересную же они штуку придумали. "Брак". Правда, пользоваться ею нормально так и не научились, — грустно усмехнулась Жизнь, не поднимая глаз на собеседника. А вот Смерть, неожиданно, этим вполне заинтересовался. — А зачем он нам? — Не знаю. Как минимум для того, чтобы называться гордым словом "супруги" и дать понять всем, что мы принадлежим только друг другу. По сути, никакой брак им действительно не был нужен. Это ведь чисто людское развлечение. На их со Смертью персоны и так никто другой не претендовал. Жизнь сжала кулаки, чувствуя прилив стыда. Зачем она вообще тут с ним разговаривает... Так глупо, так... — Ну, я согласен. И что надо сделать, чтобы называться гордым словом? И тут Жизнь посмотрела на него. В ее глазах он видел ту, старую Жизнь, только недавно покинувшую Райский Сад. Такую же потерянную, немного напуганную, но полную надежды. — Ты серьезно? — на выдохе произнесла она, подлетая ближе. — Да я же пошу... — Я тебе с первых дней знакомства сказал, что жить без тебя не могу. Долго же ты решалась, — рука Всадника вместо плеча вдруг легла на щеку Жизни. И она вспомнила. — Я думала, ты про другое!!! Ну почему ты тогда сразу не... Вздохнув, она покачала головой. — Ладно, кто старое помянет, тому глаз во... — взгляд Жизни упал на пустые глазницы Смерти как раз вовремя, чтобы не договорить самый конец фразы. — ... во-о-от тебе мой свадебный подарок тогда, в общем. Она без всякого зазренья раскрыла голыми руками свою грудную клетку и вытащила на свет сердце. Оно было золотым и сверкающим и истекало ослепительно-белой жидкостью, которая являлась ее кровью. — Как же ты сама будешь без сердца? — Не переживай, я же Жизнь, со мной ничего не случится, даже если оно будет отдельно от меня. Тем более, я вверяю его в самые надежные руки. Ребра, — поправила она сама себя и улыбнулась. С удивлением Смерть смотрел на то, как новоявленная супруга осторожно отвернула края его мантии и вложила сердце туда, где оно должно быть, во всяком случае, у людей. — Как ощущения? — Познал вкус жизни, — ответил Всадник, и оба рассмеялись. — Ну а тебе тогда я дарю это. И он протянул ей свою косу. — Ну а ты-то сам как без нее будешь? — Новую достану. Но с этой я с начала времен, она очень ценная. И она тебе сильно пригодится. — Каким образом? Вместо ответа Смерть поднес лезвие к волосам Жизни и срезал небольшую прядь. Та загорелась пламенем на его ладони, после чего бабочкой улетела ввысь. — Никогда больше не рань себя ради смертных. Думаешь, я не видел, что у тебя творится со спиной? Они такое сотворили с тобой, а ты столько лет еще тратила на них... Жизнь крепко обняла Смерть, не дав ему договорить. — Спасибо, — прошептала она и покрылась маками. Через тонкий слой ткани она чувствовала, как ее собственное сердце билось в чужой груди. Нет, не чужой. Груди ее мужа. Родного мужа.

***

— Очень интересно, госпожа Жизнь. Но почему вы стали оживлять людей с помощью огня, а не нитей? Жизнь с хитрым прищуром посмотрела на Жнеца, к которому заглянула поболтать в обеденный перерыв. В последние дни она никак не могла встретиться со Смертью, надеясь, что он лично заглянет к своему лучшему работнику и им, наконец, удастся поговорить. Ну а пока она скрашивала ожидание задушевными беседами со своим, как-никак, ребенком. Жалко, что впоследствии придется стереть ему память обо всем этом рассказе, потому как меньше знаешь — крепче спишь, ну а пока что можно было немного и посекретничать. — А ты сам подумай. Нитью я привязывала души людей к их телам, чтобы они могли жить. Но теперь... привязывать стало нечего. У смертных больше нет душ. Стажер поперхнулся. — Как же тогда босс забирает их? — Это вопрос Жизни и Смерти, Жнец. Женщина засмеялась, внезапно придумав каламбур. — Ну правда, как? — судья не оценил шутку, продолжая выпытывать сакральную тайну. — Да честно, я и сама не знаю. Как-то забирает. Ответ клерка не удовлетворил, и он недовольно посмотрел на часы. — Моя смена заканчивается, — оповестил гостью он. — Везунчик, — вздохнула она, как и всегда, с улыбкой.